Мартин Смит - Три вокзала

— У тебя есть хороший костюм? — спросил он.

— Что?

— У тебя есть что-нибудь, в чем можно пойти сегодня вечером в клуб «Нижинский»? Ты не забыл — есть приглашение, не идти же в форме…

— Мы с тобой в компании с олигархами?

— А что — именно так. Мировой кризис, так что и у них сейчас не лучшие времена.

— Ха… И о чем мы будем говорить с кровопийцами, которые только что потеряли кучу миллионов.

— Посочувствуешь им!

— Да я скорее пристрелю кого-нибудь из них и скормлю скотине.

— Ну-ну, не горячись, давай придумаем что-то более подходящее…

В квартирах верхних этажей дома напротив загорался свет. Жены готовили завтрак, одевались, собирали детей в школу. Мужчины сидели на краю кровати, дымили первой сигаретой и спрашивали кого-то — ну что за жизнь?

Ева исчезла из жизни Аркадия, как актриса, которая в середине спектакля вдруг решила, что, раз уж в первом действии у нее реплик всего ничего, то во втором можно вообще не появляться на сцене. «Я не буду ждать, пока они тебя убьют. Я не хочу стать безутешной вдовой мужчины, который упорно дразнит убийц. Меня не будет в машине, когда тебя там пристрелят. Я не стану открывать дверь и не пойду за тобой на похоронах». На прощание она послала Аркадию всего лишь смску.

Аркадий решил, что это слишком вызывающе. Оглядываясь назад, он понимал: Ева была добровольцем, который несся на звук сирены при каждом бедствии. Они встретились в Чернобыле, что, конечно, не предвещало ничего хорошего. Они любили друг друга, но период полураспада той любви оказался более коротким, чем он мог предположить.

— Мы вернулись к тому, с чего начали — с Ольги. Я проверил списки пропавших. Никто девушкой ее возраста и приметами не интересовался, — сказал Виктор.

— Мы можем вместе пройтись по квартирам напротив.

— А надо? Я имею виду, что это нам даст? Никто не станет переживать о мертвой проститутке.

— А что, если она не проститутка? — спросил Аркадий. — Что, если Ольга не была блядью?

— Ты шутишь?

— Допустим только, что она не проститутка!

— Ну, прости, это — единственное, что, как мне кажется, мы знаем наверняка — Ольга была проституткой. Она одета как проститутка, у нее татуировка — как у проститутки, и она сняла трусы в бытовке как проститутка, никакой нормальный человек не приведет себя в такое состояние.

— Но на ней нет ни царапин, ни ушибов. Нет следов от игл. Виктор, покажи мне здесь хотя бы одну такую проститутку?..

— Она была новичком в этой игре — вот и все. Ясно, я понял, куда ты метишь. Ты пытаешься меня отвлечь, чтобы я не напился. Но я не собака, чтобы заставлять меня бегать за мячиком. — Виктор мрачно ухмыльнулся. — Убью за стакан.

— Куда исчезли ее кольца? Судя по светлым полоскам на пальцах, у нее было пять колец. Их не было в мешке с ее вещами.

— Вероятно, клиент их забрал. Возможно, это просто ограбление.

— Ради уличной бижутерии? Ты получил фотографии? Наслаждайся…

На первой фотографии была Ольга — наполовину голая — на матрасе, голова повернута в сторону, ноги скрещены так, что правая пятка упиралась в пальцы левой. Правая рука заведена назад — так невеста обычно бросает через плечо букет. Виктор успел опросить несколько человек. Проститутки не скрывали удовольствия от того, что конкуренток стало меньше. Сутенеры отворачивались. Уличные мальчишки были разочарованы тем, что им не показывали нижнюю часть тела. Бомж попросил денег. Пьяные путались, пребывая в замешательстве. Просто какой-то человеческий зверинец, а не группа свидетелей.

Аркадий вернулся к фотографии Ольги.

— Это — явно неестественное положение.

— Ну? И что?

— Как будто он убил ее и специально расположил тело именно таким образом. Он снял с нее белье, чтобы мы стали пялиться именно на это. Открыли рот и не увидели чего-то важного. — Аркадий решил, что шанс все-таки был, и кто-то во тьме за окнами краснел от стыда. Он взглянул на жилой дом напротив вокзала — с балконов все могло быть отлично видно.

Дом был восьмиэтажным, по шесть квартир на этаже. Виктор и Аркадий зашли только в пять, где уже включили свет.

Квартира № 2. Волчек и Примаков, сибиряки ростом с медведя, с хитрыми глазами. Оба — лесорубы, по тридцать пять лет. В комнатах было так холодно, что кондиционер дрожал от усилий. Пахло гнилью, но ароматизатор немного маскировал неприятный запах. В ведре торчала пила. В холодильнике — плесень и банки пива. Сказали, что играли в карты и всю ночь смотрели кино. Аркадий представил себе, как они глушат лосося в стремнине.

Квартира № 4. Вейцман, девяносто, вдовец, металлург на пенсии, исповедует иудаизм, серьезно относится к запрету Торы в шабат включать электроприборы. От заката в пятницу до заката в субботу не разрешается включать-выключать свет. Если ему приходилось ехать в лифте, он катался до тех пор, пока кто-нибудь не выходил на его этаже. Он так распланировал свою жизнь, чтобы учесть любую возможную мелочь, но заснул во время показа телевизионного документального фильма о детстве Путина — простой человек! — и проснулся к началу радиопередачи все о нем же. Он успел уже шесть раз посмотреть документальный фильм о Путине, когда Аркадий выключил телевизор.

Квартира № 5. Генерал Кассель, сорок два, одет в непромокаемый гражданский плащ и ботинки.

Генерал жил в Петербурге, приехал в Москву по делам военной службы. Аркадий заметил на полу пустые бутылки шампанского и услышал женские всхлипывания в спальне.

Кассель шепотом сообщил, что проходил мимо и в темноте не заметил черной бытовки в ста метрах и, конечно, ничего не знает о том, что там происходило.

Аркадий спросил, как давно он проснулся.

— Вы меня разбудили.

— А вы оставались дома всю ночь? — поинтересовался Виктор.

— Да, с женой.

— Кто-то, кроме жены, был в квартире?

— Никого.

Дешевая ложь и рассказана как-то неубедительно, если только Кассель не спал наполовину в одежде. А батарея грязных стаканов и полные пепельницы свидетельствовали о том, что народу здесь было гораздо больше, чем он и жена. Кроме того, Кассель весь как-то подавался вперед, вставал на носки, как будто кого-то ждал.

А если Кассель что-то скрывал? — кто теперь чего-нибудь, да не скрывает? Виктору нравилось повторять: «С опросами все вышло не так просто: очень много лжи, очень мало времени».

Квартира № 3. 80-летняя Анна Фурцева была живой легендой. Поначалу Аркадий и Виктор не догадывались, что это «та самая» Фурцева. Дверь открыла маленькая гордая женщина в богатой шали. Губы, скорее то, что от них осталось — яркая помада, подведенные глаза, краска на веках. Позади на стене — фотографии черных мужчин в полный рост — на пенисы надеты колпачки, волосы украшены перьями райских птиц. Воины масаи — пьют молоко, смешивая его с кровью.