Эрик Ластбадер - Мико

Душа Николаса рвалась наружу, сердце трепетало, когда он ступил на эту суглинистую, усыпанную хвоей почву. Ветер был прохладным, но в воздухе чувствовалось весеннее тепло. Скоро над сосновыми верхушками и поверхностью озера рассеется туман, и тогда вид будет просто фантастическим.

Он слышал птичьи трели над своей головой, шелест огромных ветвей, дружное колыхание зарослей бамбука.

Он почувствовал замешательство среди гостей, но сомневался, заметил ли его Томкин. Оно было вызвано приездом гайдзинов, Томкина и Линнера. Нанги ясно дал понять, что многие не считают Николаса японцем.

Проходя сквозь толпу, вглядываясь в лица, Николас гадал, что, интересно, думают они о полковнике Линнере, его отце. Помнят ли они, как он помогал восстанавливать Японию? Или втайне ненавидят его, возможно, для них он так и остался чужеземным захватчиком? Знать наверняка было невозможно, и Николас хотел верить, что некоторые, такие, как Сато, все же чтут полковника. Николас понимал, что его отец был выдающимся человеком, что он боролся с непримиримой оппозицией за демократию, за восстановление нации.

— Господи, какие эти черти маленькие, — сказал Томкин сквозь зубы. — Я чувствую себя среди них как слон в посудной лавке.

Они направились к Сато. Николас хорошо видел его и стоящего неподалеку гиганта — Котэна, в гротескном костюме “сумо”. И рядом с ним — стройную элегантную женщину в японском традиционном наряде невесты. Николас попытался рассмотреть ее, но она закрывала лицо церемониальным веером. Цунокакуси полностью скрывала верхнюю часть ее головы.

— Находись мы в какой-нибудь другой стране, — тихо сказал Томкин, — я бы и не приехал. Мне все еще хреново.

— Лицо, — сказал Николас.

— Ах да. — Томкин попытался улыбнуться. — Мое лицо меня когда-нибудь погубит.

Теперь, когда они окончательно выбрались из толпы, Николас увидел Нанги — его окружали мужчины в темных костюмах. Похоже, здесь собралось высшее руководство семи или восьми министерств.

Они остановились в нескольких шагах от Сато и его невесты. Томкин сделал шаг вперед, чтобы поприветствовать и поздравить Сато. Николас в упор смотрел на Акико, пытаясь угадать, что скрывается за золотым веером. И вдруг, словно она услышала его мысленный призыв, в ответ на его желание веер опустился, и у Николаса перехватило дыхание. Он отшатнулся, как будто невидимая рука ударила его.

— Нет!

Его шепот показался ему криком. Кровь застучала в висках, сердце судорожно сжалось, на глазах выступили слезы, так сильны были нахлынувшие чувства.

Прошлое ожило. Страшный демон глядел на него. Мертвые не воскресают. Их тела становятся прахом, частью Вселенной.

Когда-то она принадлежала Николасу, душой и телом. Сайго не мог обладать ею и убил ее. Он утопил ее в заливе Симоносэки, где “ками” клана Хэйкэ гравировали человеческие лица на спинах крабов. Ее нет.

И все же вот она. В двух шагах от него. Этого не могло быть. И это было.

Юко.

Самое яркое воспоминание Тандзана Нанги о войне — красное небо. Когда солнце поднималось над широкой вздымающейся грудью Тихого океана, казалось, в мире не осталось ни одного мягкого оттенка, только яркие всполохи оранжевого и багрового — словно огромные щупальца морского монстра, тянущиеся из бездны, навстречу медленно пробуждающейся заре.

Длинные ночи, наполненные грохотом моторов, постоянной вибрацией мощных винтов авианосца, прокладывающего себе путь на юг мимо маленькой группы островов Бонин, навевали грустные воспоминания о днях, наполненных ослепительным светом. На краю горизонта, словно в насмешку, сгустились тучи.

Они находились всего в тысяче морских миль от Токио, но погода стояла здесь совершенно другая. Среди людей на борту ходило множество разговоров и догадок об их месте назначения. Ведь они не были частью флота, их не сопровождал эскорт. Да и в море-то они отправились глубокой ночью, когда одни только голые лампочки, разбросанные там и сям в огромном военном порту, бросали резкие тени на покрытую мелкой рябью воду. Часовые, пригнувшись друг к другу, разговаривали шепотом и старательно не замечали осторожно выходящего в открытое море авианосца.

У них есть секретный приказ — единственное, что сказал им капитан Ногути. Он сказал это, чтобы предупредить возможные слухи, но эффект оказался обратным.

Куда же они направляются?

Ночью, когда погасили все огни, люди собрались в своих тесных каютах без окон, чтобы обсудить тревожащие их вопросы.

Готаро Сато был уверен, что они направляются на Марианы. Большинство других нашли эту идею абсурдной. Марианы находились слишком близко от Японии, чтобы там могли развернуться военные действия, а их вылазка, совершенно очевидно, носила боевой характер да к тому же была чрезвычайно срочной, как ясно им дал понять капитан Ногути в своей речи.

Но мысль о Марианах возбудила воображение Нанги и, когда все разошлись, он разыскал Сато. Мощной шеей и круглым лицом Готаро Сато напоминал медведя. У него были широко расставленные проницательные глаза, в которых ничего нельзя было прочитать; но он не был лишен эмоций, и на него часто накатывали приступы неудержимого юмора. Он знал, что определенная порция его нелепого остроумия — по натуре он был шутник — способна порой снять напряжение и успокоить страх.

А в те мрачные дни последних месяцев войны с избытком хватало и того и другого. Союзнические армии уже выиграли две большие, очень тяжелые кампании: сначала на Соломоновых островах, еще в 1943 году, и совсем недавно — в Новой Гвинее. Все понимали, что они неуклонно приближаются к Японии, и ждали от своего командования какой-то особой стратегии, способной переломить ход событий.

Они поднялись на палубу, и Готаро закурил, прикрыв рукой короткую вспышку пламени. Вокруг них простирался темный, предвещающий недоброе океан, и уже не в первый раз Нанги почувствовал, как его пробирает дрожь. Он был смелым человеком, и мысль о смерти в бою — почетная для самурая — не тревожила его. Но здесь, так далеко от какой бы то ни было земли, окруженный одной лишь морской бездной, он чувствовал себя как никогда плохо.

— Это Марианы, — сказал Готаро, глядя в южном направлении, туда, куда они направлялись, — и я скажу тебе почему. Если американцев там еще нет, то скоро они будут. У нас там воздушная база. Острова расположены не более чем в полутора тысячах морских миль от дома. — Он повернул голову, и внезапный порыв ветра взлохматил его короткие волосы. — А ты можешь себе представить лучший объект для базирования и заправки самолетов, которые отправляются для бомбардировок Японии? Я не могу.