Эрик Ластбадер - Плавучий город

Девочка втащила детектива в гостиную, отделанную в деревенском стиле. Дом принадлежал приятельнице Маргариты, у которой Франсина и ее мама находились сейчас в гостях.

Фрэнси страдала булимией [1]. Болезнь эта стала развиваться у девочки, когда она поняла, что родители ее презирают друг друга, а отец, Тони де Камилло, систематически издевается над матерью. В прошлом году Кроукер помог Фрэнси справиться с булимией и таким образом прочно привязал ее к себе, что послужило еще одной причиной, из-за которой Тони возненавидел его.

— Как я рада видеть тебя, — говорила Фрэнси, держа детектива за руку. — И как здорово, что ты пришел именно сегодня, потому что...

Открылась входная дверь и вошла Маргарита. Увидев Лью, она замерла на месте. Удивление, промелькнувшее на ее лице, быстро сменилось неподдельной радостью, которую она так же быстро подавила.

— Лью, — произнесла она своим низким мягким голосом. — Вот так сюрприз!

Надо сказать, что это было весьма сдержанное приветствие. Последний раз они виделись накануне Нового года в токийском аэропорту. Тогда Маргарита улетала в Штаты, а Кроукер провожал ее. Расставаясь, его любимая сказала: «Если я никогда тебя не увижу, я просто умру». В ее янтарных глазах застыли слезы, а у него сжалось сердце, потому что она возвращалась к Тони Д.

«Мы бы скорее увиделись, — сказал он тогда, — если бы ты помогла мне проникнуть в сеть нишики».

«Нет, я не могу, — ответила Маргарита. — Эта сеть — единственное наследство, оставленное мне Домом и позволяющее навсегда сохранить его власть. Я не хочу рисковать нишики — даже ради тебя».

Сейчас Маргарита стояла в дверном проеме, одетая в джинсы, ковбойские сапоги, модную кожаную куртку, и казалась еще красивее, чем когда они расстались. Лицо молодой женщины с четкой линией носа, полными губами и глазами необычного янтарного цвета вызвало в душе Кроукера такую огромную радость, что она была похожа на боль.

Кроукер стоял, положив руки на плечи Фрэнси, и ему не хотелось отпускать девочку, потому что она была связующим звеном между ним и Маргаритой. И еще потому, что, разговаривая с девочкой, он мог скрыть свое смущение.

Взглянув поочередно на обоих взрослых, Фрэнси заявила:

— Я собираюсь немного перекусить. Если кто-нибудь еще проголодался, кухня вон там.

Когда Фрэнси убежала, Маргарита вошла в гостиную, бросила сумочку и ключи от машины на одно из мягких кресел и проговорила довольно равнодушно:

— Я и не знала, что ты возвратился из Японии. Давно?

— Два месяца назад.

— Понятно, — женщина опустила голову. — И за все это время ты даже ни разу не позвонил мне по телефону.

— Маргарита... — Кроукер шагнул к ней и замер, осознав вдруг, как виноват перед любимой. Ведь с того самого времени, как она возвратилась из Токио, он держал ее под колпаком, Николас дал ему оперативника, услугами которого компания пользовалась время от времени в Нью-Йорке, чтобы не подпускать к себе шпионов. Как только Кроукер возвратился в Нью-Йорк, он взял на себя большую часть слежки. Ему нужно было обнаружить что-нибудь необычное в распорядке жизни Маргариты. Он знал, что она поддерживает постоянный контакт с кем-то из членов сети нишики, которую Оками создал для того, чтобы поставлять Доминику Гольдони подробнейшую информацию о различных вашингтонских деятелях. Естественно, Маргарита использует те же связи, которыми раньше пользовался ее брат. Сеть нишики функционировала довольно давно и с тех пор едва ли изменилась. Вот Кроукер и стремился, выявив связи Маргариты, проникнуть в нишики, потому и следил за любимой.

Он видел ее во сне, мечтал о ней и шпионил, стараясь держаться в стороне от Тони, и постоянно задавал себе один и тот же вопрос: как он мог любить женщину, которая живет в преступном мире, то есть находится в противоположном, враждебном лагере? И тут ему пришла в голову мысль, что и она, возможно, задает себе такой же вопрос и все же тянется к человеку из чуждого ей мира. Помолчав, он наконец спросил:

— Как с тобой обращается Тони Д.?

— О, Лью, не будем омрачать нашу встречу и говорить об этом человеке.

Кроукер сразу же насторожился.

— Он тебя мучает?

— Нет, — ответила Маргарита. — Слава Богу, с этим покончено.

Она попыталась улыбнуться.

— Мне кажется, он хочет начать жизнь сначала. Просит, чтобы Фрэнси вернулась домой и чтобы мы снова были счастливы...

Кроукер почувствовал, как у него похолодело сердце.

— И ты ему поверила?

Маргарита усмехнулась:

— Я давно не верю тому, что он говорит...

Кроукер сделал шаг в ее сторону, потом еще один, припал губами к ее губам и почувствовал, как она слабеет в его объятиях.

— О Боже, — прошептала Маргарита, — я думала... Она закрыла глаза. — Не хочу говорить, о чем я думала.

— Я буду любить тебя всегда. — Он погладил рукой ее волосы. — Что бы ни случилось.

Она тихо плакала.

— Я никогда не верила в существование ада, но теперь, мне кажется, я живу в аду. Знаю, ты хочешь услышать от меня о нишики, но я не могу тебе ничего рассказать. Знаю, у тебя есть способ получить через меня нужную информацию, знаю, что ты наш враг. И меня это убивает... Я чувствую, что разрываюсь пополам. Нет больше сил терпеть такие муки...

Что Кроукер мог ответить? Что бы он ни сказал, все было бы ложью, поэтому он предпочел промолчать. Они тихо стояли, обнявшись, и каждый думал о том, что им не удастся долго побыть вдвоем — в распоряжении Маргариты был всего один час, Кроукеру было нужно проверить записи в журнале наружного наблюдения и проанализировать, где была любимая им женщина за последние двадцать четыре часа, К тому же Фрэнси ждала их на кухне. Девчонка уже не раз выглядывала в коридор, звала маму и Лью пообедать с ней вместе. Вздохнув, они направились на кухню.

На следующее утро Кроукер сидел в машине, припаркованной на пересечении Парк-авеню с 47-й улицей, и встреча с Маргаритой казалась ему сном. Внезапно он увидел, что недалеко от него какая-то женщина пытается поймать такси. Она, судя по дорогому пальто с мехом из серебристой лисы, была богата и очень красива. На плече у женщины висела сумка из черной лакированной кожи от Шанель. Когда она подняла руку, какой-то чернокожий велосипедист, опустив голову, защищенную шлемом, изо всех сил заработал ляжками и стал неожиданно набирать скорость, затем отклонился вправо, проскочил под носом у одной из машин и, оказавшись рядом с женщиной, сдернул с ее плеча роскошную сумку. Женщину развернуло, и она, ударившись бедром о бампер припаркованной машины, упала на одно колено.

Велосипедист нажал на педали, но Кроукер успел резко открыть дверцу своей машины и ударил прямо в переднее крыло велосипеда. Чернокожий вылетел из седла, а детектив, подбежав к нему, пинком отбросил его велосипед и наклонился, чтобы поднять сумку, но вор, перекатившись по асфальту, схватил ее и выбросил вверх лезвие ножа. Нож полоснул по двум пальцам Кроукера, полетели искры: металл напоролся на металл. Велосипедист в ужасе вытаращил глаза на детектива, а Кроукер, захватив лезвие, втянул внутрь свои пальцы из титана и поликарбоната, быстрым движением повернул запястье чернокожего и заставил его выпустить нож. Затем он поднес свою руку к перепуганному до смерти велосипедисту, медленно выпустил ногти из нержавеющей стали и прорезал ему рубаху.