Эндрю Клейвен - Час зверя

— Как… — Перкинс сухо откашлялся, попытался сглотнуть. — Как ее звали?

Детектив Муллиген ответил ему почти что шепотом:

— Нэнси Кинсед.

— Нэнси, — ворковал врач, записывая имя на очередном бланке. — Нэн-си Кин-сед. Отлично. — Он поощрительно улыбнулся ей. — Адрес?

— Грэмерси-парк, — тихо ответила она. — Я живу вместе с родителями в Грэмерси-парк.

— Грэмерси-парк! А какая у вас в данный момент… черт!

Телефон на рабочем столе вновь зазвонил, замигал лампочкой.

— Извините, — буркнул доктор и, тяжело вздохнув, снял трубку.

Нэнси съежилась на синем пластмассовом сиденье напротив стола. Зажата в этой крошечной комнате между краем стола слева и отрытой дверью с другой стороны. По коридору пробегали вечно озабоченные нянечки, порой мимо шаркали пациенты. Нэнси кожей ощущала, как они смотрят та нее, как прислушиваются к каждому слову. Руки чинно сложены на коленях. Подбородок смотрит вниз. Взгляд замер на черном пятне, прожженном сигаретой в линолеумном полу. Нэнси изо всех притворялась послушной, безобидной.

Сидела и таращилась на черное пятно ожога, пока доктор говорил по телефону. Не отводила глаз от этого пятна с тех самых пор, как доктор вошел в кабинет, лишь на мгновение кротко и почтительно взглядывала на него, отвечая на вопросы, потом снова опускала глаза. «Не слишком ли долго она глядит на след ожога?» — забеспокоилась вдруг Нэнси. Сейчас доктор отметит в блокноте: «Подолгу разглядывает пятно от ожога». Странно. Очень странно. Нэнси осмелилась поднять взгляд на врача. Тот наклонился вперед, опираясь локтем на стол, свободной рукой потер лоб.

— Нет. Нет. Нужно продолжать медикаментозное лечение по меньшей мере еще три дня. Объясните им. У меня совсем нет времени. Нет. Объясните им. У меня нет времени.

Нэнси опознала в нем врача со шприцем, того самого, который накачал ее наркотиком, чтобы не визжала. Совсем молодой, едва за тридцать. Черные волосы, черная остроконечная бородка и, вопреки бородке, ясные глаза, свежий мальчишеский вид. Твидовый пиджак с кожаными нашлепками на локтях. Накрахмаленная рубашка, черный вязаный галстук. Ясное дело, молодой многообещающий профессор.

— Да, объясните родным. У меня сейчас пациент. Да. — Доктор наконец положил трубку. — Да-да-да. — Похлопал себя по лбу. — Так на чем мы остановились?

Доктор Шенфельд, вот как его зовут. Доктор Томас Шенфельд. Такой порядочный, внимательный, добрый. «Приятели зовут его Том, — подумала Нэнси, — Том, а может быть, Томми». Эй, Томми, как насчет стаканчика пива вечерком, когда ты покончишь со своими психами? «Мама, наверное, с детства зовет его Томас. Грозит ему пальчиком. Томас Шенфельд, как же ты можешь познакомиться с порядочной молодой девушкой, если работаешь в таком ужасном месте?»

«В любой момент он может поставить свою подпись на бланке, — продолжала размышлять Нэн. — Расчеркнется на листочке бумаги, и меня навеки запрут здесь вместе с этим сумасшедшим Билли Джо».

«Нам есть о нем поговорить, Нэнси. Мы вместе отыщем волшебное слово».

— О’кей, — вздохнул доктор Шенфельд и развернул кресло, чтобы оказаться лицом к своей пациентке. Нэнси пристально глядела на черное пятно от сигареты. — Простите, нас перебили.

— Все в порядке, — пробормотала она. Ей ведь некуда торопиться, верно?

— Никто не хочет ни за что отвечать, — пожаловался доктор. И его лицо осветила ласковая улыбка, несмотря на черную профессорскую бородку. Нэнси отважилась слабо улыбнуться в ответ. — Итак, — произнес он, — мы должны составить историю болезни. Наркотики?

— Что?

— Вы принимали наркотики? Алкоголь?

— Нет, нет.

— Вы были очень возбуждены. Обычно такое состояние наступает после приема наркотиков.

Нэн покачала головой.

— Полиция утверждает, что вы устроили целый переполох в городе. Думаю, вам повезло, что они решили доставить вас именно сюда. Иначе вам предъявили бы обвинение, и у вас начались бы крупные неприятности.

Нэн сокрушенно кивнула в ответ.

— Итак? — с вопросительной интонацией продолжал доктор. — Вы готовы рассказать мне, в чем ваша проблема? — Он приподнял брови, ожидая ответа, и наклонился к ней, зажав руки между колен.

Тогда Нэнси решила: хорошо, настал момент. У нее есть только один шанс все объяснить. Рассказать всю историю от начала до конца и постараться, чтобы ее повесть прозвучала достаточно разумно, иначе ее запрут под замок. Доктор Томми поставит ученую завитушку на бланке — и с ней будет покончено, навсегда.

Час зверя. Ровно в восемь. Ты должна прийти.

«Ради Бога, не начинайте все с начала». Нэнси заставила голос замолчать. Надо забыть об этом. Сохранять спокойствие. Думать разумно. Главное — говорить разумно.

Маленькая комната подавляла. Папки, ящики, стол и стулья, доктор и пациент слишком тесно прижаты друг к другу. А тут еще нянечки бегают взад-вперед. Прислушиваются. Забудь об этом. Нэн сглотнула и постаралась взять себя в руки.

— Ну вот, — начала она самым благоразумным, самым взрослым своим голоском. — Сегодня со мной и вправду происходят очень странные вещи, доктор. — Глянула на него с быстрой извиняющейся улыбкой. — Даже не сказать, насколько странные. Представляете, прихожу я сегодня утром на работу…

— Черт побери! — рявкнул доктор: телефон снова запищал. — Извините, Нэнси. Извините, одну минутку. — Он схватил трубку. — Что? Нет. Нет! У меня пациент! Я вам перезвоню! — С силой бросив трубку, покачал головой. — Прошу прощения. Я вас слушаю.

Сердце уже сорвалось и билось часто-часто. Телефон, перебив, смешал все мысли. Что, если она сейчас что-нибудь перепутает? Утратит власть над собой? Господи, они же опять привяжут меня ремнями к кровати!

Тогда он умрет. В восемь часов. Ты должна, должна…

Нэнси с трудом выровняла дыхание. Подняла глаза на врача и, следя, чтобы голос не задрожал, продолжила:

— Ну вот, я пришла сегодня утром на работу, доктор. И — ну, вроде… никто меня не узнал. — Нэн беспомощно раскинула руки. У нее вырвался слабый нервный смешок. Пугливо оглянулась на дверь — опять семенит медсестра. Понизила голос: — Я понимаю, это звучит… безумно. Я знаю. А потом… потом мне слышались такие странные голоса… Господи, я понимаю, это сумасшествие. Клянусь, со мной никогда, никогда не случалось ничего подобного. — Еще один нервный смешок. — Понимаете, обычно я похожа на вполне нормального человека. Понимаете?

— Все в порядке, Нэн, — ласково улыбнулся доктор Шенфельд. — Я понимаю. Продолжайте.

Нэнси заколебалась. «Он понимает?» — удивилась она. Простые слова врача, его участливый голос — и вот уже из ее глаз готовы брызнуть слезы. Она внимательно вгляделась в его лицо. Он в самом деле понимает?