Эндрю Клейвен - Час зверя

Миссис Андерсон торжественно закивала в ответ крупной черной головой и выплыла в открытую дверь.

Нэнси, одна-одинешенька, сидела на пластмассовом стуле, стараясь придать себе прилежный и примерный вид. Опустила плечи, ручки сложила на коленях. Рассматривала блестящие металлические ножки стола как раз на уровне глаз. «Простите, доктор, — репетировала она, — можно ли мне позвонить?» Покачала головой и решила попробовать на другой лад. «Извините, сэр, мне не хотелось бы причинять вам излишние хлопоты, но, может быть, потом, если найдется время и если будет свободен телефон, вы позволите…» С трудом перевела дыхание. Ведь, наверное, просить-то особо и не придется. Они сами скажут в какой-то момент, что надо позвонить родителям. Конечно же, так они и сделают. Вполне вероятно, уже сами позвонили мамочке. Лучше всего ждать и помалкивать, стараясь им не досаждать.

Телефон на столе тихонько пискнул. Нэнси отважилась чуть приподнять глаза и увидела, как мигает красная лампочка сигнала. На столе полно бумаг. Развалившиеся папки, из них выползают заполненные и пустые бланки. Повсюду валяются заточенные карандаши.

— Ага! Очередная жертва!

Нэнси быстро обернулась на голос. В дверях стоит человек, немолодой, в поношенном черном костюме, на шее небрежно повязан алый галстук. Спина согнута, руки глубоко втиснуты в карманы. Длинные седые волосы струятся по лицу, заслонив одну щеку. Лицо в старческих пятнах, побелевшие губы ласково улыбаются, маленькие, запавшие глаза, шустро изучая Нэнси, озорно блестят.

Нэнси поспешила придать себе соответствующий вид: вся приветливость, вся почтение. Такой она старалась предстать перед доктором Блюмом, когда ей было двенадцать лет.

— Здравствуйте, доктор, — прошептала она.

Незнакомец вытянул одну руку из кармана, протянул ей.

— Нет-нет, я не врач, всего-навсего, скажем так, консультант. Да-да, консультант — самое подходящее определение. Почему бы вам не звать меня попросту Билли Джо? Билли Джо Кэмпбелл. А вы?

Нэнси ухитрилась любезно-благосклонно кивнуть гостю.

— Нэнси Кинсед, — представилась она.

— Ага! — повторил старикан. Проворно шагнув вперед, он уселся в кресло у стола и, развернув его, уставился Нэнси в лицо. Телефон все еще звонил, но консультанта это не волновало. Он немного подкатил кресло, почти что уперся коленями в коленки Нэнси, заговорщически подмигивая, склонился к ней.

— Вы боитесь, — негромко произнес он.

Нэнси крепче сжала губы. Как ей ответить?

— Да, немного. — Ей приходилось тщательно шевелить губами, чтобы слова выходили отчетливо. — По правде говоря, даже очень.

Он улыбнулся. Протянув вперед обе руки, снял ладошки Нэн с ее лона, тепло сжал их.

— Я вас не виню. — Его руки оказались сухими, прохладными, успокаивающими. — С вами ведь и вправду происходит нечто тревожное, даже страшное, — продолжал он, — а задание, которое вам предстоит выполнить, еще страшнее.

Телефон звонил-надрывался. Магнетическим взглядом консультант удерживал взгляд Нэн. Краем глаза Нэнси видела лишь красный огонек, мигавший в телефоне.

— Задание? — хрипло выговорила она.

— Ну да. — Он откинулся на спинку стула, По-прежнему сжимая руки Нэн в своих ладонях. Телефон наконец унялся, и Нэнси почувствовала облегчение. — Нечто вроде путешествия, путешествия вниз, во тьму. Испытание — для каждого человека свое и все же почти одинаковое для всех.

Нэнси облизала губы, слегка покачала головой. Ее глаза были прикованы к веселым искоркам, мерцавшим в глазах консультанта. Она не понимала, как следует отвечать ему.

— Каждый должен найти свой талисман, — развивал он свою мысль. — Сразиться в поединке. Разгадать загадку. А в самом конце, в средоточии тьмы, вас ждет внушающий ужас Другой — то «я», которым вы не хотите стать, ни за что не хотите. Но, если у вас достанет мужества признать это «я», вы откроете волшебное слово.

Нэнси вновь покачала головой — что еще она могла сделать?

— Волшебное слово? — повторила она.

Старикан утвердительно кивнул.

— Да, волшебное слово. — После чего консультант уронил подбородок на грудь и поглядел на Нэнси исподлобья, из-под низких кустистых бровей.

— Что же мне делать? — минуту спустя спросила Нэн. Она чувствовала: нельзя молчать. — То есть что мы должны делать? С чего начать?

— А! — Тут он хихикнул. — Разумеется, мы натаем с того, что перебьем евреев.

— Что?!

— Всех евреев, конечно же. Надо убить их всех и транспортировать их тела на Луну.

Нэнси продолжала неотрывно глядеть в маленькие веселые глазки, но челюсть у нее слегка отвисла.

— Здорово позабавимся, верно? — гнул свое человечек.

Нэнси вырвала у него обе руки.

— Боже… да вы, вы сумасшедший.

— Ты мне свое дерьмо в нос не суй! — взвился он, вскакивая на ноги и грозно растопыривая руки. — А тебя-то за что сюда посадили, сестренка? Или у тебя корь?

— Билли Джо! — Это миссис Андерсон. Пыхтя от негодования, ворвалась в крошечный кабинет, выпятила щедрую грудь колесом. — Ты что здесь делаешь, а? Не смей кричать на девочку! Убирайся! Слышал?!

Человек в черном поношенном костюме ссутулился, втянул голову, точно старая морщинистая черепаха.

— Да, миссис Андерсон, — пробормотал он.

— Ступай, ступай на свое место, пока я не рассердилась. Убирайся, немедленно!

Билли Джо пришлось бы сплющиться в бумажный листочек, чтобы проскочить мимо могучей медсестры. И все же он справился с этой задачей и в мгновение ока выскользнул из комнаты.

— Одни чертовы психи вокруг, — проворчала миссис Андерсон, покачивая головой. Обратила взгляд больших строгих глаз на Нэнси: та скрючилась на стуле, словно пришпиленная бабочка, спину напряженно выпрямила, лицо застыло в безмолвном крике, точно ее тряхнуло электрошоком.

— Да ты не пугайся, — утешила ее миссис Андерсон, — он тебе ничего не сделает. А вот и доктор идет.

Нэн неуклюже повернулась — словно кукла на веревочках. Обратила больные глаза к двери, бессмысленно повторяя:

— Волшебное слово? Волшебное слово? Господи Иисусе Христе! Вызволи меня отсюда!

И тут, насвистывая, в кабинет вошел врач.

— «Час зверя»!

Оливер удивленно обернулся.

— «Час зверя» и другие стихи.

— Да, — подтвердил Перкинс, — откуда вы знаете?

— Это книга.

— Верно.

— Вы ее автор.

— Откуда вы это знаете, в самом-то деле?

Собеседник мигнул, лицо его оставалось бесстрастным. «Какой чудной, опасный малый», — подумал Перкинс. Коротышка, пройдешь и не заметишь. Кроткое круглое личико. Нос картошкой, на лоб нависают кудрявые волосы. Глазки мигают за стеклами очков в тонкой проволочной оправе, а выражение лица ни на миг не меняется. Высокий пронзительный голос столь же неизменен. Куртка военного образца будто приросла к плечам.