Джон Гришэм - Признание

Воцарилась тишина, и Бен Джетер вернул микрофон на место под потолком. Он отошел назад и кивнул бесстрастному мужчине, скрывавшемуся за темной занавеской слева от кровати.

Началась внутривенная инъекция — последовательно вводились три разных препарата, и доза каждого из них была смертельной. Сначала пентотал натрия — мощное успокоительное. Донти закрыл глаза, чтобы больше их уже никогда не открыть. Через две минуты ему ввели павулон, который парализует дыхательную мускулатуру и останавливает дыхание. А затем вкололи хлористый кальций, останавливающий сердце.

Поскольку Донти был полностью обездвижен ремнями, было трудно понять, когда он перестал дышать. Но это произошло. В 18.19 появился тюремный медик со стетоскопом и проверил дыхание. Он кивнул начальнику тюрьмы, и тот объявил, что Донти Драмм скончался.

Занавески задернулись, и камеры смерти больше не было видно.

Рива обняла Уоллиса, тот — Риву, и они вместе обняли детей. Дверь открылась, и охранник быстро вывел их на улицу. Через две минуты после констатации смерти Донти Рива и ее окружение уже сидели в автобусе, который мчался к тюремным воротам. После их отъезда семью Драмм вывели через другую дверь и тоже посадили в автобус.

Робби и Кит задержались в комнате для свидетелей. Робби был бледен, а в глазах все еще стояли слезы. Хотя он казался полностью раздавленным, но в то же время выглядел так, будто искал, с кем бы затеять ссору.

— Довольны, что присутствовали? — с вызовом спросил он.

— Нет.

— Я тоже.

В офисе адвокатской конторы Флэка весть о казни восприняли без единого слова — все были слишком шокированы. Сотрудники собрались в конференц-зале и молча смотрели на экран телевизора, не в силах поверить, что чуда так и не произошло. Еще три часа назад они лихорадочно готовили петиции Бойетта и Гэмбла, все это казалось настоящим чудом, ниспосланным свыше в последнюю минуту во имя спасения невиновного. Однако ТУАС отклонил прошение в связи с заявлением Бойетта и буквально захлопнул перед ними дверь, не допустив подачи ходатайства по заявлению Гэмбла.

И вот теперь Донти не было в живых.

Сэмми Томас тихо плакала в углу. Карлос и Бонни продолжали с надеждой смотреть на экран, будто конец истории еще мог оказаться хорошим. Тревис Бойетт, сгорбившись, тер виски, а Фред Прайор не спускал с него глаз. Все с тревогой подумали, как случившееся воспримет Робби.

Неожиданно Бойетт поднялся:

— Я не понимаю! Как это могло произойти? Меня никто не послушал! А ведь я говорил правду!

— Ты опоздал, Бойетт, — резко возразил Карлос.

— Опоздал на девять лет, — добавила Сэмми. — Ты сидел и ждал целых девять лет, пока за твое преступление накажут другого, а потом вдруг появился за пять часов до казни и решил, что к тебе прислушаются!

Карлос подошел к Бойетту и обратился к нему, наставляя палец:

— Нам нужно было всего двадцать четыре часа, Бойетт. Появись ты вчера, мы бы успели найти тело. При наличии тела казни не было бы. Просто потому, что собирались казнить не того парня. Невинного человека засудили из-за тупости полицейских, а еще и потому, что ты струсил. Вина за смерть Донти лежит на тебе, Бойетт!

Бойетт побагровел и потянулся к палке, но Фред Прайор среагировал быстрее. Он перехватил руку Бойетта и, посмотрев на Карлоса, сказал:

— Давайте все успокоимся!

Зазвонил сотовый Сэмми. Она бросила взгляд на дисплей:

— Это Робби.

Карлос отвернулся, Бойетт сел на место, а Прайор остался стоять рядом с ним. Сэмми несколько минут молча слушала, а потом отложила телефон и, вытерев слезу, сказала:

— На этот раз в репортаже не соврали. Донти казнили. Робби сказал, что Донти держался очень мужественно, снова заявил о своей невиновности и сделал это очень убедительно. Робби уезжает из тюрьмы и вылетает обратно. Он обещал быть здесь около восьми и просил всех не расходиться и дождаться его. — Помолчав, она снова вытерла слезу.

К вечеру бойцы Национальной гвардии оцепили Сивитан-парк в части города, населенной белыми, и парк Вашингтона — там, где жили афроамериканцы. На протяжении второй половины дня толпа в Сивитан-парке продолжала расти, все больше распаляясь, и, услышав о казни Донти, двинулась на гвардейцев.

На солдат обрушились проклятия, насмешки и оскорбления, полетело несколько камней, но ситуацию удалось удержать под контролем. Наступала темнота, и сомнений, что волнения будут только нарастать, ни у кого не осталось. В парке Вашингтона толпу составляли люди постарше — в основном местные. Молодежь устремилась в другую часть города, где бушевали страсти.

Жители заперли все двери, мужчины с оружием в руках устроились перед своими домами, возле церквей выставили охрану.

А в десяти милях к югу от города вечеринка достигла апогея. Сообщение о казни было встречено радостными криками, и бокалы вновь наполнились. Пол Коффи произнес тост за Дрю Кербера, а тот, в свою очередь, за Пола Коффи. От замешательства, которое все испытали, увидев Бойетта по телевизору, не осталось и следа. По крайней мере сейчас.

Правосудие восторжествовало.

Начальник тюрьмы Джетер проводил Робби и Кита до выхода из тюрьмы и, пожав им руки, попрощался. Робби поблагодарил его за внимание и понимание. Пастор и сам не мог понять, хотел ли он поблагодарить его или, наоборот, отругать за разрешение присутствовать при казни — для него это оказалось настоящей пыткой, — но врожденная сдержанность и великодушие взяли верх. Выйдя из тюрьмы, они поняли причину шума, который до них доносился.

В трех кварталах справа выстроившиеся в ряд полицейские и бойцы Национальной гвардии сдерживали толпу заполнивших улицу студентов, с криками размахивавших самодельными плакатами и транспарантами. Движение перекрыли. Не сумев добраться до тюрьмы на машинах, студенты их просто бросили и присоединились к протестующим. Операция «Объезд» предусматривала полное блокирование тюрьмы людьми и машинами, и добиться задуманного удалось. Хотя попытка не допустить казни и не увенчалась успехом, студенты заставили услышать их мнение и показали свою организованность.

Аарон Рей, ждавший Робби и Кита на тротуаре, помахал им рукой.

— Мы придумали, как отсюда выбраться, — сообщил он. — Здесь сейчас начнется настоящий ад.

Они быстро заняли места в микроавтобусе, и водитель тут же тронулся с места, продвигаясь по боковым улочкам и объезжая машины и разъяренных студентов. Марта Хендлер пыталась поймать взгляд Робби, но тот отводил глаза.

— Мы можем поговорить? — спросила она.

Он отрицательно покачал головой, и Кит сделал то же самое. Оба закрыли глаза.

Похоронное бюро Хантсвилля получило заказ и прислало один из своих черных катафалков, который теперь ждал в тюремном дворе. Когда здание, где приговор привели в исполнение, покинули все свидетели и официальные лица, катафалк подъехал к нему, из него вытащили складную каталку, сразу отвезли ее в камеру смерти и поставили рядом с кроватью, на которой лежало бездыханное тело Донти, уже освобожденное от ремней. Трубки тоже убрали в соседнюю темную комнату, где готовивший смертельную инъекцию спец заполнял бумаги. На счет «три» четверо охранников сняли тело с кровати и, аккуратно переложив на каталку, снова стянули ремнями, но не так крепко, как тюремные служащие. Накинув сверху покрывало похоронного бюро, тело отвезли в катафалк. Через двадцать минут после казни Донти Драмм покинул территорию тюрьмы, и окольными путями, чтобы избежать толпы и телевизионных камер, катафалк двигался к зданию похоронного бюро.