Лайза Скоттолайн - Навлекая беду

Ее ступни с глухим стуком ударяли о настил. Мышцы бедер свело от неожиданного усилия. Стальные перила слились и казались одной серебряной полосой. Атлантика морщилась синей рябью. Энн дышала неровно, с громкими хрипами. Кроссовки едва касались гудящих досок.

Энн скатилась по лестнице на пустой пляж и понеслась к воде. Из-под ее пяток брызгал горячий песок. Легкие наполнил морской воздух. Отдающая рыбой прохлада остужала щеки. Ноги месили песок из всех сил. Она еще поднажала. Энн почти полетела. Двенадцатиминутный аллюр — и дело пошло быстрее, дышать стало легче, сердце сжалось. Тело действовало само по себе. Энн никогда не бегала так быстро, но страх придал ей сил.

Глаза ела соль. Ветер дул сильнее, шумел в ушах. Под кроссовками скрипели осколки ракушек. Энн достигла кромки, где песок был плотнее, и вбежала в воду. Вокруг ее икр плескалась морская пена. Кроссовки и носки пропитались водой. Она споткнулась о разбитую бутылку. Зазубренное зеленое стекло переливалось в солнечном свете. Теперь вперед, вдоль пляжа, туда, к горизонту…

Когда Энн добралась до снятого ею двухквартирного дощатого домика, солнце жарило вовсю. Она взлетела по обветренным ступеням на второй этаж. Грудь ходила ходуном, майка и шорты пропитались потом, словно Энн купалась в одежде. Она толкнула входную дверь. Кроссовки оставляли на выщербленных досках пола расплывчатые влажные следы. Колени облепил мелкий мокрый песок.

Энн рылась в потайном кармане шорт в поисках ключа. Руки дрожали. Вокруг раздавались беспечные голоса отдыхающих. Они шли на пляж. Болтали, смеялись. На их плечах лежали полосатые зонтики. Рядом ковыляли дети с раскачивающимися пластмассовыми ведерками в руках. Один мальчик ехал на трехколесном велосипеде, на руле которого находился примотанный скотчем крошечный американский флаг. Энн отперла дверь и стремительно вошла внутрь, срывая на ходу темные очки. Глаза не сразу привыкли к темноте.

Домик был с одной спальней. На обшитых деревом стенах висели дурацкие рыболовные сети, высушенная морская звезда и красный пластмассовый краб. Симпатичный рыжеватый диван обтянут непромокаемой тканью. По сторонам стояли светлые плетеные стулья, рядом с ними — стеклянные столики, на одном из которых был телефон. Энн не могла поверить, что Уилла мертва. Она схватила трубку и набрала собственный номер.

«Господи, лишь бы ответили!»

Один звонок, второй, третий, четвертый… Сработал автоответчик. Энн торопливо повесила трубку. Сосало под ложечкой. Уилла и вправду мертва? Иначе почему она не взяла трубку? Где она? Могла выйти. Бегает? Нет ответа. В тишине дома раздавалось лишь неровное дыхание Энн. Она подняла трубку и опять набрала номер. Вдруг в первый раз она ошиблась?!

«Уилла, пожалуйста, возьми трубку!»

Опять автоответчик. Энн изо всех сил старалась думать. Пальцы вцепились в телефонную трубку. Что дальше? Кто может знать, где Уилла? Ее семья. Но Энн понятия не имела, где те живут. Она даже не знала, где живет сама Уилла. Вдруг она просто вышла? Вдруг она не мертва? Не может быть мертва…

Мысли полетели кувырком. Ладно, где Уилла, ей пока неизвестно, но надо сообщить всем, что сама она жива. Энн задумалась о своей семье, потом выбросила это из головы. Она не могла найти собственную мать, а ее отец, студийный гитарист, ушел из семьи еще до ее рождения. И хватит об этом.

Она думала о Гиле и «Чипстере». Гилу стоило бы знать, что Энн жива и что его случай будет рассматриваться во вторник. Судьба «Чипстер-ком» висела на волоске, а решение присяжных может оказаться фатальным для грядущего «Ай-пи-оу», [16] «Ай-пи-оу» — «первичное размещение акций». Этот финансовый инструмент позволяет акционерам продать свои акции по более высокой цене (выше, чем они заплатили на момент приобретения.) однажды уже отложенного. Она подняла трубку и позвонила Гилу на мобильный. Четыре звонка, пять… Включилась речевая почта. [17] Речевая почта — услуга по передаче и сохранению голосовых сообщений (в системе электронной почты). Энн подождала окончания сообщения, затем раздался сигнал, и механический голос произнес: «На данный момент мы прекратили прием сообщений». Линия разъединилась.

— Проклятие!

Энн нажала отбой и попробовала еще раз. Должно быть, почтовый ящик переполнен. Она еще раз выслушала сообщение и сигнал, потом швырнула трубку. Голова у нее шла кругом. Ей еще надо сделать бог знает сколько звонков!

Она позвонила в офис. Кто-нибудь должен быть на месте. Сегодня Мэри назначила встречу свидетелю по делу «Чипстера» — тот должен был давать показания. Ей ответили почти сразу. «Вы позвонили в „Росато и партнеры“, — сообщил автоответчик. — В связи со смертью Энн Мерфи, нашей коллеги, мы закрыты до вторника. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение, и вам перезвонят, как только смогут».

Пораженная Энн повесила трубку. Они закрыли офис? Значит, они вовсе не так плохо к ней относились! Позвонить Мэри на мобильный? Но какой у нее номер? Сама Энн не знала, зато «знал» ее телефон.

Энн побежала в спальню, в которой она устроила временную штаб-квартиру. Двуспальная кровать превратилась в гибрид — место для работы и сна. Ее толстенький лэптоп «Дэл» стоял открытым на подушке-столе, а черные, полные записей скоросшиватели лежали полукругом на кровати. Серебристый мобильник, «Моторола Таймпорт», поблескивал в льющемся через открытое окно солнечном свете. Энн нырнула за телефоном. Открыла. Экран был матово-черным. Аккумулятор сел! Она вчера так спешила, что забыла его перезарядить, пока ехала в машине.

— Ну что за дерьмо! — заорала Энн и швырнула телефон на матрас.

«Кевин сбежал. Кевин на свободе. Это сделал Кевин».

Последняя мысль мгновенно парализовала ее. В прошлом году она проехала через всю страну, чтобы оказаться от Кевина Саторно как можно дальше. Она познакомилась с ним в супермаркете. Еще в Лос-Анджелесе. Кевин рассказал ей, что вот-вот должен получить степень по истории в «Ю-си-эл-эй». У них было единственное свидание: обед, окончившийся невинным поцелуем. Но это свидание перевернуло ее жизнь вверх дном.

Кевин начал постоянно звонить ей, говорить о свадьбе, о детях, посылать подарки и красные розы. Он почему-то решил, что Энн в него влюблена. Поначалу она чувствовала себя ужасно, ей казалось, что она его обманывает, но когда Кевин стал наведываться на ее работу без предупреждения, а десять звонков в день превратились в тридцать — тут Энн испугалась. Кевин теперь преследовал ее всюду, в любое время. Он охотился за ней.

Энн обратилась к властям. Ей рассказали про эротоманию, про синдром де Клерамбо — это когда у человека возникает бредовая идея, что кто-то в него влюблен. Она добилась временного запретительного приказа, но когда однажды ночью Кевин направил на Энн пистолет у дверей собственного дома, этот приказ ее не защитил. Благодаря удачному стечению обстоятельств вопль девушки услышал случайный прохожий. После этого Энн перебралась от греха подальше на восточное побережье и начала все сначала. Кевин в конце концов попал в тюрьму, но только на два года (за нападение при отягчающих обстоятельствах). Она положила между ними целую страну, поменяла жизнь и работу. И вот теперь Уилла, возможно, мертва. Из-за нее.