Лайза Скоттолайн - Навлекая беду

— Шалость? Да неужели? — Удивленный судья Хофмейер уставился на Энн поверх очков. — Давайте начистоту, мисс Мерфи. Мистер Ливер вышел из-за своей перегородки во время рабочего дня в чем мать родила!

— Верно. — Энн удержалась от улыбки; на галерее раздался приглушенный смех. — Но это действительно была шутка, ваша честь. Кроме того — я говорю для стенограммы, — у мистера Ливера на щиколотках были повязки с маленькими крылышками из фольги.

— Ну конечно, повязки с крылышками! Большой поклонник Гермеса. Или Пана, а? — Судья Хофмейер хихикнул, и галерея вместе с ним (пользуясь разрешением суда). — Зачем же ему крылышки, госпожа адвокат?

— Почему бы и нет, ваша честь? Хотя я сомневаюсь, что мистер Ливер изучал мифологию. Ему двадцать три года, и он просто слишком увлекался «Джекэс».

— Джекэс?

— Это шоу на Эм-ти-ви. Голые или переодетые гориллами молодые люди катаются на скейтбордах.

Энн шоу нравилось, но она не жаждала поделиться этим с судьей. Во всяком случае, когда он такого возраста и с такими полномочиями.

— Как бы там ни было, мистер Ливер вышел из-за своей перегородки и на мгновение встал перед мисс Фельдман. Он не сказал ничего особенного, не делал непристойных жестов, просто помахал руками, словно крыльями, — по-моему, это глупо и пошло. Но федеральный закон этот человек не нарушил.

Судья Хофмейер расхохотался:

— А ведь «НАСДАК» [5] «НАСДАК» — индекс внебиржевого рынка. взлетел под небеса! Вот она, пресловутая интернет-революция! Национальной экономикой правят дети, нацепившие на себя кухонные причиндалы!

Энн подождала, пока стихнет смех на галерее. Праздничное настроение уже успело вступить в свои права, и Энн надеялась воспользоваться этим в ближайшие пять минут.

— Это и вправду смешно, ваша честь! На самом деле мисс Фельдман сочла действия мистера Ливера шуткой. Когда тот замахал руками, она захохотала и даже свалилась со стула! Мистер Ливер был так смущен, что убежал в мужской туалет и не выходил до конца рабочего дня.

На галерее засмеялись громче. Судья Хофмейер дождался тишины и опять стал серьезным:

— Ладно. Та еще ситуация, ничего не скажешь. Ваши клиенты из «Чипстера» не желают, чтобы мисс Фельдман поведала суду о крылышках из фольги?

— Ее свидетельство не имеет отношения к данному разбирательству. На процессе «Дитс против „Чипстера“» будет рассматриваться дело о сексуальном домогательстве, возникшее по недоразумению. Истец утверждает, что Гил Мартин, глава компании, не единожды принуждал Бет Дитс, программистку, к вступлению с ним в интимные отношения прямо у него в кабинете, угрожая ей в случае несогласия увольнением. Что происходило между мистером Мартином и миссис Дитс — с этим будут разбираться присяжные, и мы докажем ложность выдвинутых истцом обвинений. И что бы ни делал мистер Ливер — бегал нагишом, размахивал руками или принимал перед мисс Фельдман всякие позы, — это не может ни подтвердить, ни опровергнуть, домогался Гил Мартин миссис Дитс или нет.

— Типичный пример избирательного подхода. А, мисс Мерфи?

— Именно так, только с одним уточнением. — Энн перевела дыхание. — Если бы в фирме имело место «враждебное окружение», то количество и распространенность других инцидентов такого рода имели бы отношение к данному делу. Но поскольку перед нами недоразумение, то недопустимо привлекать эти показания, так как они лишены всякой связи с предметом спора.

— Так… Ваши рассуждения покоятся на разнице между теорией «враждебного окружения» и теорией «недоразумения». — Судья Хофмейер глубокомысленно нахмурился. — Весьма формальный подход.

— Скорее, точный, ваша честь.

По мнению Энн, точность важна в законе, хирургии головного мозга и когда красишь губы. В других случаях радости от нее никакой.

— Свидетельство такого рода делает разницу существенной. Защитник истца воспользуется инцидентом с мистером Ливером для укрепления своих весьма слабых аргументов против мистера Мартина.

Судья почесал подбородок, который в это время суток был еще гладко выбритым.

— Как насчет прецедентов, мисс Мерфи? Мне не удалось найти ничего подходящего.

— Честно говоря, их нет, ваша честь. Я присовокупила материалы из дела «Бекер против АРКО», которое подтверждает мою правоту, и все же это нельзя назвать прецедентом. Из него становится очевидной опасность использования такого рода свидетельств, поскольку они снимают с защиты истца какие бы то ни было ограничения и позволяют ей действовать в самом нелогичном ключе. Например, искать косвенную вину ответчика.

— Спасибо, я принял к сведению ваши соображения, мисс Мерфи.

Судья Хофмейер кивнул и повернулся к защитнику истца:

— Хотите что-то добавить, мистер Букер?

— Конечно, ваша честь. — Мэт подошел к кафедре, и Энн уступила ему место. — Ваша честь, я ценю шутку не меньше того парня и согласен: теперь данное происшествие кажется смешным. Но вопреки утверждениям, сделанным защитой ответчика, мисс Фельдман эта так называемая шалость совсем не развеселила. В этом и в большинстве других округов поведение мистера Ливера квалифицируется как «появление в общественном месте в непристойном виде».

Губы судьи Хофмейера сложились в неодобрительную, политически корректную гримасу.

— Мы полагаем, что свидетельство мисс Фельдман подлежит рассмотрению, ваша честь, — продолжал Мэт. — Так как в программировании доминируют мужчины, то такое поведение, усвоенное еще в школьной раздевалке, поощряется как в «Чипстер-ком», так и в других интернет-компаниях. И положение постоянно ухудшается. Персонал в «Чипстере» на девяносто пять процентов мужской. Возраст программистов колеблется от двадцати одного до двадцати пяти лет, а среди пятнадцати членов правления — ни одной женщины. В результате процветает сексистский по своей сути тип поведения. Так сказать, «только для мальчиков». И личности вроде мистера Ливера и мистера Мартина чувствуют свою безнаказанность.

— А как вы относитесь к точке зрения мисс Мерфи, что имело место недоразумение и о враждебном окружении речь не идет?

— Я согласен, ваша честь: это сверхформальный подход. Домогательство есть домогательство. Как бы там ни было с «Бекер против АРКО», в законе не оговорено, следует ли учитывать свидетельство, указывающее на враждебность окружения, как недоразумение.

Судья Хофмейер подпер подбородок рукой.

— Пожалуй…

— И это дело присяжных — а не кого-либо из нас — решать, дозволены ли установившимися в «Чипстере» корпоративными порядками такие домогательства. Ведь ответчиком по данному делу проходит Гилберт Мартин, а он — самое высокопоставленное лицо в компании.