Роман Яньшин - Томный дух болотного зверя

— Кушать, — оборвал его мыли голос Юли, приготовившей завтрак.

Приглашение к столу было как нельзя кстати.

Парень был готов заниматься чем угодно: жевать, глотать, мыть посуду, лишь бы только не «париться» больше насчет машин, волкодлаков и болотных опасностей.

После завтрака, когда совсем рассвело, оставшиеся члены научно-исследовательской экспедиции забрались в вездеход, и Виктор принялся выполнять именно ту деятельность, которая на него и возлагалась: повел машину дальше по тропе к последнему месту исследования.

Дорога, еще по пути к лесному озеру, доставившая Виктору весьма неприятный момент (когда пришлось тянуть на буксире беспомощный перед затопленным участком тропы длинный полноприводник), теперь стала совсем отвратительной. Сначала она просто превратилась из широкого «проезда» в узкую полоску относительно твердой почвы, по правую и левую сторону от которой находилась болотная жижа неизвестной глубины (болото здесь действительно стало болотом и деревья тут уже не росли, из-за чего еловых игл не стало, а вместе с ними начал пропадать и верхний упругий слой, — он, сотканный теперь исключительно из болотных растений, по видимому, изменил свои свойства, утеряв крепость, поэтому закрывал грязь лишь местами, словно клочки шкуры прикрывают труп полуразложившегося животного).

Потом стали встречаться еще и оползни, образовавшиеся, по всей видимости, из-за прошедшего вчера дождя.

Раньше Виктору казалось, что Купер выбрал в качестве «боевого» механизма для экспедиции слишком маленькую машину. Можно было бы согласиться на ее скромные размеры, если б ей доводилось возить каждый раз не больше двух человек и отсутствовали все громоздкие вещи, которые люди запихивали в багажник и в салон (как, например, сейчас). Вот, только, народу, на ней ездило всегда больше, чем пара исследователей, а поклажа забивала почти, что каждый кусочек свободного пространства. От этого становилось очень неудобно. Короче, — в данном плане машина огорчала. Но теперь пришел момент, наоборот, — порадоваться тому, что в одном из Питерских автосалонов Куперу подсунули именно короткую трехдверную «Ниву». Более крупная и тяжелая машина, скажем, — УАЗ или Лэнд-Ровер не прошла бы здесь, ибо с ней обязательно сыграл бы злую шутку собственный вес: под его влиянием она непременно должна была провалиться тут в преисподнюю.

Еще лучше, конечно, оказалось бы иметь, вместо «Нивы» болотоход, способный, из-за своих огромных колес низкого давления, держаться на поверхности хоть трясины, хоть воды, как поплавок, и ездить по ним, беспрепятственно, в любом направлении. Но подобную технику следовало заказывать заранее, просто так ее в автосалонах не держат, а американец тогда спешил…

Мысли о болотоходе лезли в голову сами, ибо с такой чудовищной грязью, в которую обратилась дорога, даже специально подготовленная для подобных неприятностей «Нива» иногда не справлялась, и возникало желание помечтать о каком-то чудодейственном избавлении от всех тягот.

Правда, мечты эти оказывались, само собой, пустыми.

В результате подходила очередь того, на что Виктор совсем недавно возложил свои последние надежды двигаться вперед, используя автомобиль, — технические средства и подручный инструмент.

Поначалу, не желая, естественно, работать руками, он вылезал из машины и, перемешивая своими ботинками вязкую — глиняно-торфяную смесь, обращался к автоматизированному труду. Если более конкретно — применял электролебедку. Здесь, кстати, тоже, отчасти, приходилось попотеть физически, ибо отсутствие деревьев возле тропы, (да и вообще — в округе, хотя вдалеке они были бы все равно бесполезны по причине отделяющей их от суши трясины) сыграло злую шутку, — лебедочный трос не за что было зацепить. Поэтому, сначала требовалось взять прилагающийся к тяговому устройству металлический «якорь», вбить его в землю и уже потом цеплять за него трос (для вбивания железяки Виктор использовал обух топорика, который был задействован еще при постройке носилок для Ананьева и который он, потом, машинально сунул в багажник вездехода, когда его передал ему Лёга Стрельцов). Причем, «задубасить» костыль в грунт получалось намного легче, чем вынуть эту штуку обратно. Но, наконец, пришел момент, когда «якорь» отказался выниматься из земли вообще (может, воткнулся на глубине во что-то очень твердое, — уж во что именно, — понять было невозможно). Пришлось его бросить.

Когда же вездеход, таким образом, лишился лебедки, а машина снова, раз за разом, принялась увязать в грязи, выбора уже не было, — остался только подручный инструмент.

Как итог тому, парень доставал с рейлингового багажника прикрепленную там лопату и начинал копать.

Подкопы были чудовищно сложными, ибо, в основном, машина садилась на «брюхо», зацепившись мостами за крепкую часть тропы и беспомощно вращая четырьмя колесами в ее размокших «берегах».

Каждый раз Виктор минут по двадцать, а то и больше выковыривал землю из-под днища автомобиля, жарясь на распалившемся, вдруг, солнце и слушая громкие песни лягушек, дающих концерт по ближайшим ямам со стоячей водой.

Иногда его, правда, сменял Купер. Но без этого, Виктор честно признавался себе, — он бы подох здесь.

Пользуясь моментом, когда за работу принимался американский ученый, разместившаяся на заднем сиденье Юля, перегибалась через переднее кресло и отпаивала запыхавшегося Виктора водой из чайника.

Так они и продвигались вперед: ехали, копали, буксовали, опять копали и снова ехали.

Грязь, которую Виктор с Купером наносили с улицы своими ботинками в салон автомобиля, заляпала все передние коврики для ног, а так же пороги.

«Ужас!» — думала об этом Юля.

К вечеру на болото опустился туман.

Виктору, вдруг, стало страшно, что из тумана опять появится лицо с черными глазами.

Однако это был не колдовской, а самый обычный туман, которые вообще не редки в лесостепной полосе, тем более на болотах.

Основная причина появления тумана имела вполне рациональное объяснение. Как и в случае с оползнями на тропе, тут опять поработал прошедший накануне дождь. Дело в том, что он принес с собой излишнюю влагу, а сегодняшнее жаркое солнце нагрело ее. Теперь же она медленно испарялась, подвластная вовсе не чьей-то потусторонней воле, а всего-навсего парниковому эффекту.

Пелена тумана еще больше замедлила и без того малую скорость продвижение вездехода вперед. Виктор даже подумал, что сегодня им будет не суждено достичь Сердца Болота.

— Ну, давай проедем последние сто метров, а там — посмотрим, — сказал ему Купер, когда парень изложил ученому соображения насчет остановки.