Марк Олден - Демон

— Мерзавец! Грязная сволочь, кто бы ты ни был! — прокричал старик в открытое окно.

За окном кто-то рассмеялся.

Ковидак сморгнул слезы. Огляделся по сторонам в поисках своей трости из кости кита — тяжелая трость, можно проломить череп человеку, что он и собирался сейчас сделать.

Звуки бьющегося стекла. Где-то сзади Ковидак увидел, как еще один маленький темный предмет влетает в разбитое окно и падает на кровать. Он поспешил туда, прижимая молитвенник к груди.

На кровати лежал полурассыпавшийся томик стихов Браунинга, который он положил в гроб Касс.

Он сел на кровать и заплакал, даже не пытаясь сдержать печаль и тоску. Кошмар. Вот что это такое, жуткий кошмар, и он желал всем сердцем поскорее проснуться. Но, черт возьми, зол он был беспредельно, поэтому решительно встал, готовый выйти наружу и расправиться с гадиной, которая делает такие невыразимые вещи.

Разбилось стекло в кухне. Он побежал туда, с книгами в руках, и увидел нечто очень странное. Даже невероятное. Исчадье ада, а как же еще назвать человека, делающего такие вещи, выбило все стекло из одной рамы и сейчас проталкивало вовнутрь грязную обесцвеченную простыню. Какой ужас…

Простыня сшибла герань в горшке с подоконника, та в свою очередь перебила грязные тарелки и чашки, и вот уже простыня преодолела окно целиком и накрыла кухонную раковину, скрывая герань, посуду и краны. Ковидак не мог понять, что он такое видит, но через несколько мгновений понял, и когда он понял, что смотрит не на простыню, а на полуистлевшее свадебное платье Касс, то в отчаянии рухнул на колени.

Ковидак потянулся к платью, и тут погас свет, а переднюю дверь вышибли ударом ноги — стукнувшись о стену, дверь заодно разбила зеркало, а Ковидак, до безумия испуганный этими звуками, отшатнулся спиною на раковину, прокричав дрожащим голосом:

— Кто там? Я говорю — кто там?

Никакого ответа. И никто не вошел в дверь. Он опять сморгнул слезы, гнев еще бушевал в нем, но рос и ужас перед происходящим.

— Кто там?

Молчание.

Дверной проем оставался пустым. Ковидак выглянул наружу и увидел только освещенную луной дорогу и группу кипарисов, которые сам же когда-то посадил.

Потом он услышал голос. Мужской голос неподалеку от двери. Слова на английском, но с иностранным акцентом. Хриплый голос. Исходящий из глубин груди. Леденящий.

— Ты сбежал и оставил ее, старик. Покинул жену, когда она больше всего в тебе нуждалась. Получается, что вся твоя жизнь — ложь, правильно? Хочешь, я расскажу, как обращалась с ней охрана лагеря? Такого удовольствия, как они, ты от нее не получал.

Ковидак поднялся на ноги и сделал шаг в сторону голоса. Он держал свадебное платье в руках, а гнев пылал в нем как никогда раньше. Ему было необходимо оружие. Что угодно. Нож. Кочерга.

Голос:

— Она уже не лежит в своем гробу, старик. Можно сказать, я дал тебе возможность еще раз увидеть свою драгоценную жену. Она здесь, ждет тебя. Лежит на земле и смотрит в небо, но я тебе вот что скажу, старик: поспеши сюда, а то за нее возьмутся собаки и крысы. Черви свою работу уже сделали, могу тебя заверить. Ты узнал книги, которые я только что послал тебе воздушной почтой. Ха-ха-ха. Воздушная почта. Правда, забавно? Может, ты продашь эти книги и купишь себе персиков. Я знаю, что ты любишь персики, старик.

Ковидак весь дрожал от ярости. Пора встретиться с этим чудовищем как мужчина с мужчиной, даже если Ковидаку придется действовать голыми руками. Такие люди не должны жить. Он разрыл могилу Касс…

Ковидак увидел это в дверной проем. Две точки света на извилистой дороге, ведущей к дому. Машина. А когда она приблизилась, он увидел голубую мигалку на крыше и чуть не закричал от радости. Полиция. Слава Богу. Слава, слава Богу. Он закричал:

— Полиция уже здесь и мы тебя сейчас возьмем, поганый мерзавец! Мы тебя поймаем и я лично выбью из тебя дух, сволочь! Можешь мне поверить!

Глаза Ковидака уже привыкли к темноте, а в окна и дверь вливалось немного лунного света, так что он, оглядевшись, различил очертания камина и, по-прежнему сжимая в руках свадебное платье Касс, направился туда — за кочергой. Уничтожить это чудовище. Сейчас он его и уничтожит, и никто, ни полиция, ни Иисус, сын Бога, Ковидака не остановит.

Когда Виктор Полтава изучал английский язык, ему встретилось слово «сюрприз», он почему-то решил, что оно означает большой успех в соревновании. Но учитель японец, услышав от него такое толкование — в словарь Полтава не заглянул — ударил его по уху бамбуковой палкой и посоветовал впредь пользоваться словарем. Потом, естественно, он хорошо усвоил, что такое сюрприз.

Сейчас, у дома Ковидака, сюрпризом явилось появление полицейской машины, а из этого родилась злость. Но злость может стать проблемой — если он ей позволит. Она захватит контроль над его умом, мышление затуманится, ослабит способность отличать овец от козлиц, как сказал бы его русский отец. Нет, он себе не позволит злиться на этот неожиданный поворот событий, он приспособится и приспособится быстро.

В план Полтавы входило вывести Ковидака из равновесия, осквернив могилу его жены, а если это не доведет старика до самоубийства, тогда Полтава собирался его убить так, чтобы казалось, будто Ковидак сам отнял у себя жизнь. Полтава хотел также унести книгу о «Мудзин» и все документы, имеющие к ней отношение. Эти материалы он отдаст Ганису для оценки, а тот передаст их затем госпоже Гэннаи. Просто. Вопрос нескольких часов. Два дня, не больше, искусства у Полтавы достанет.

Наблюдая, как маленькая полицейская машина огибает повороты грунтовой дороги, он сказал себе — это не совпадение. Ковидак позвонить им не мог, потому что Полтава перерезал электрические и телефонные провода. Случайный визит полиции, что ли? Или же он сделал где-то ошибку и не заметил. Судьба капризна. Все может случиться.

Чтобы выжить, необходима постоянная внимательность. Чувство опасности. Конечно, появление полиции могло быть и случайным, это не исключается, и тогда ему опасаться нечего. Но было бы глупо игнорировать этот сюрприз. Он должен изменить тактику, не мучить Ковидака и заняться неожиданным.

Воин должен избегать сильной стороны и наносить удар в слабое место, говорил Сунь Цзы.

Фары приближались.

Нанести удар в слабое место .

Одетый в черное Полтава на четвереньках вполз в затемненный дом, остановился справа от входа и так, чтобы не оказаться силуэтом на фоне дверного проема, острое ночное зрение позволяло ему избегать осколков разбитого зеркала и отчетливо видеть старика, тот, с заплаканным лицом, одной рукой сжимал кочергу, другую сделал козырьком у глаз, чтобы лучше рассмотреть свое спасение, полицейскую машину.