Джеймс Твайнинг - Знак Наполеона

— Это подлинник?

— Почему вы спрашиваете? — Хадсон отпрянул, словно бы скрывая картину от Дженнифер, его глаза сузились, вновь наводя на мысли о прицеле.

— Лорд Хадсон, я полагаю, вы не стали бы вызывать меня сюда лишь для того, чтобы просто показать эту картину.

— Убедились? — Грин улыбнулся. — Я говорил, что она хороша.

— Не волнуйтесь из-за Энтони. — Коул похлопал Хадсона по спине. — Просто вы наступили на больную мозоль.

— Покажи агенту Брауни каталог, — предложил Грин. — Это все объяснит.

Коул с легким щелчком открыл портфель с монограммой «Луи Вюиттон» и передал Дженнифер небрежно скрепленную стопку листов.

— Это заверенная копия каталога нашего аукциона произведений искусства девятнадцатого и двадцатого веков, который состоится через несколько месяцев в Париже. Наш постоянный клиент, японская корпорация, попросила выставить на продажу несколько картин. Обратите внимание на лот номер 185.

Дженнифер водила пальцем по страницам, ища упомянутый Коулом номер. Для номера 185 было дано короткое описание и стартовая стоимость в три тысячи долларов, но ее внимание привлекла фотография. Она удивленно подняла глаза от каталога.

— Эта же картина!

— Именно, — проворчал Коул. — Кто-то пытается нас обмануть. И на сей раз мы поймаем их с поличным.

— На сей раз?

— Лорд Хадсон и мистер Коул полагают, что это не первый случай, — объяснил Грин.

А Коул, внезапно посерьезнев, добавил:

— Именно поэтому, агент Брауни, мы и пригласили вас.

Это место показалось Тому похожим скорее на мавзолей, чем на замок. Тени, кладбищенская тишина, приглушенное эхо шагов и обрывков чьих-то разговоров, затихающее в пустых холодных коридорах.

И даже детали интерьера не могли рассеять тягостное впечатление, хотя огромные, похожие на пещеры комнаты были уставлены и завешаны разнообразными гобеленами, живописью маслом в роскошных рамах, тяжелыми сундуками с богато украшенными крышками, столиками эпохи рококо и прочими предметами, которые при ближайшем рассмотрении оказывались потертыми, пыльными и никому не нужными.

— Напоминает египетскую гробницу, — прошептал Том. — Ну знаешь, набитую драгоценностями и слугами, а потом замурованную от всего остального мира.

— Эго родовое гнездо, — напомнил ему Дорлинг. — Род герцога Бэклу живет в этом замке на протяжении многих веков.

— Интересно, они здесь правда жили или просто содержали замок как фамильный склеп?

— Почему бы тебе не спросить у них самих? Это герцог и его сын, граф Далкейт, — вполголоса произнес Дорлинг, проходя мимо пожилого мужчины, которого поддерживал более молодой. Хозяева степенно поклонились Тому и Дорлингу, на их лицах застыла печать скорби с примесью укора. Том почувствовал себя так, словно вторгся во что-то очень личное.

— Эти бедняги выглядят так, будто кто-то умер.

— Вероятно, так и есть, — сказал Том с симпатией. — Словно внезапно не стало кого-то, кто был членом твоей семьи на протяжении двухсот пятидесяти лет.

— Гораздо хуже, — поправил его Дорлинг, вскинув брови. — Словно бы он ушел в мир иной и оставил восемьдесят миллионов фунтов стерлингов местному приюту для бродячих кошек.

Коридор был перекрыт, на страже стоял широкоплечий констебль. Из-за его спины доносилось механическое жужжание фотокамеры полицейского фотографа, сопровождаемое яркими вспышками. По мере приближения Том чувствовал, как становится тяжелее дышать, в мозгу бились слова Дорлинга: «Он тебе кое-что оставил».

Беспокоило то, что они с Майло договорились не лезть в дела друг друга. Должно быть, случилось что-то серьезное, раз Майло нарушил уговор, — что-то относящееся и к Тому, и к этому месту, и ко всему, что ждало его по ту сторону двери. Проще всего было бы не попадаться на этот крючок, убраться отсюда и не гадать о том, что ждало его в следующей комнате. Но простой путь не всегда правильный. Том предпочитал знать, с чем имеет дело.

Завидев Дорлинга, констебль приподнял полицейскую ленту, пропуская его и Тома. Справа толпились эксперты криминалистической лаборатории в белых халатах — у стены, на которой, вероятно, ранее висела картина.

— Здесь ничего нет, — с облегчением сказал Том, оглядевшись. Зная Майло, можно было ожидать худшего.

Дорлинг пожал плечами и подошел к двум мужчинам, стоящим у основания лестницы. Один из них обращался к другому отвратительно гнусавым голосом, на его плечи был накинут бесформенный серый плащ. Уголки губ Тома искривились — он узнал говорящего.

— Это была случайность, — произнес мужчина. — Они вошли, увидели картину и забрали ее.

— А что скажете о маленьком сувенире, оставленном на память? — с сомнением произнес второй мужчина, с легкой картавостью, присущей эдинбургцам. — Это явно не случайность.

— Протащили под верхней одеждой, видимо. — Дорлинг кивнул, соглашаясь. — Послушайте. Я не утверждаю, что они не планировали похищение, — я считаю, негодяям было все равно, что красть. Да они бы не узнали да Винчи, даже если бы он напал на них и обрил наголо.

— А ты бы узнал? — вмешался в разговор Том, не в силах сдержаться, несмотря на предупреждение Дорлинга.

Гнусавый резко развернулся к нему лицом.

— Кирк! — Он словно бы выплюнул это слово сквозь зубы. Его кожа была похожа на мрамор — холодная, белая, с тонкой паутиной пульсирующих сосудов, а глаза с желтоватыми белками казались выпученными по сравнению с впалыми щеками, на которых залегли тени.

— Сержант Кларк! — воскликнул Том, и его глаза недобро сверкнули. — Какой приятный сюрприз.

Том давно забыл, почему Кларк считал для себя делом чести упрятать его за решетку. Иногда ему это почти удавалось, но каждый раз Том ускользал, а злоба Кларка росла и росла. Даже сейчас он не верил в то, что Том стал законопослушным гражданином, считая все частью очередного коварного плана. Том не протестовал. Его забавлял Кларк, что еще сильнее раздражало сержанта.

— Детектив-сержант Кларк, как вы знаете. — Кларк был вне себя от бешенства, его кадык ходил вверх-вниз. — Какого черта вы здесь делаете?!

— Я его пригласил, — сообщил Дорлинг.

— Это уголовное расследование, а не чертова вечеринка! — переключился на него Кларк.

— Том здесь, потому что я считаю, он может нам помочь, — сухо произнес Дорлинг.

— Да он сам ее и украл! — презрительно воскликнул Кларк. — Никогда не думал о такой возможности?

Человек, стоявший рядом с Кларком, с интересом повернулся к Тому:

— Мы, кажется, не встречались раньше.

Мужчине было около пятидесяти; высокий, с обветренным лицом, темно-зелеными глазами и копной грязноватых каштановых волос, начинающих редеть на макушке.