Мартин Лэнгфилд - Ларец Зла

— Скажи мне свою часть.

— «Quaero arcana mundi» — «Постигаю тайны мира». Это все, что мне известно.

Кэтрин всплеснула руками:

— Как же теперь быть Роберту?!

— Возможно, Лоуренс так или иначе пытался передать ему свою часть фразы. Не думай сейчас об этом, Роберт. Я уже сказал: ты вспомнишь эти слова, когда они тебе потребуются.

— Хорошо, Хорас. Мы уходим. Как, ты думаешь, может выглядеть этот пункт? Какие там могут быть ориентиры?

Старик кивнул в сторону обелиска:

— Крона Древа жизни, где мы сейчас находимся, символизирует мужское начало. Корни Древа, куда ты сейчас направишься, должны символизировать женское.

— Женское? Поясни.

— Я и сам не знаю, как это будет выглядеть. Это место закрыто от меня непроницаемым ментальным барьером Йуну. Я чувствую лишь, что оно подобно девственному женскому лону — сокрыто от посторонних взоров, округло, пустынно.

— Адам забрал с собой все ключи. Что мешает ему привести в действие Марифат, не дожидаясь меня?

— Взрыв можно организовать в любую минуту, но он будет слабее, чем хотелось бы Йуну. Как ни странно, им нужен ты, твоя энергия, которую они постараются отнять у тебя и обратить на свою сторону.

— Они сильно рискуют.

— Да, но в случае их удачи взрыв будет именно той мощности, которую им так хочется получить от Марифата.

— Но в любом случае все случится сегодня? Отсрочки быть не может?

— Все случится примерно через час. Если, конечно, ты не обезвредишь устройство. Иди туда, тебя ждут. Им нужен ты, а тебе нужен Марифат. Ты Единорог. Они хотят принести тебя в жертву, а ты хочешь их обезоружить. Ваша встреча теперь неизбежна, Роберт.

— Я лично готова, — подала голос Кэтрин.

— Вспомните все, что говорил вам Адам. Все его давние затеи. Возможно, вы отыщете подсказку, которая облегчит выполнение миссии. — Хорас посмотрел Роберту в глаза. — Ты прошел свой Путь до конца, мой мальчик. Дух твой вознесся до Божественных высот. Теперь ты наша единственная и последняя надежда. Ты их одолеешь!

— Спасибо, Хорас.

— А теперь идите. Я останусь здесь и буду помогать вам как смогу. У меня осталось слишком мало сил, но все они будут отданы вам.

Кэтрин усадила старика на скамейку.

— Может, стоит вызвать тебе врача?

Тот грустно улыбнулся:

— Человеческая медицина не в силах исцелить мои раны. Но я еще кое-что могу, дети мои. Лоуренс отдал жизнь за дело Света. Не вижу причин, почему бы мне не сделать то же самое.

Кэтрин и Роберт покинули парк, вышли на Пятую авеню и остановили первую попавшуюся машину. Это был ослепительно белый лимузин, весь увитый красными лентами, колокольчиками и бумажными цветами.

— Отвезите нас в Нижний Манхэттен, — попросила шофера Кэтрин. — Это срочно. Держите. — Она сунула ему в руку несколько смятых двадцатидолларовых банкнот.

— Только учтите: у меня тут всю ночь гуляли, — предупредил шофер, забирая деньги. — Кстати, проверьте, не забыл ли я кого в салоне. Последнего вроде бы высадил минут десять назад, но я, честно сказать, не уверен, что это был последний. Свадьба, сами понимаете.

Роберт и Кэтрин влезли в просторный салон, где стоял крепкий дух алкоголя. Повсюду валялись пустые бутылки и коробки из-под пиццы. Сиденья были усыпаны конфетти.

— У нас все было точно так же, если мне не изменяет память, — с улыбкой проговорила Кэтрин и вновь обратилась к шоферу: — В начало Пятой авеню, пожалуйста, затем на Бродвей до Мейден-лейн. Только очень прошу — побыстрее.

— Вас понял, мэм. Перегородку поднять?

— Поднимите, если не сложно.

Шофер, ухмыльнувшись, закрылся от них плексигласовой перегородкой, и они тронулись с места.

На улицах почти никого не было, если не считать небольших групп японских туристов, которые, казалось, дневали и ночевали на открытом воздухе, фотографируя все подряд — от соборов до мусорных контейнеров с логотипами отелей на них. Они миновали Рокфеллер-центр, публичную библиотеку, Эмпайр-стейт-билдинг.

Роберт пытался припомнить все, что ему говорил в ту ночь по телефону Лоуренс. Кэтрин сидела рядом, прикрыв глаза. Она медитировала. Роберт машинально прощупал ее ауру. Кэтрин была полна сил и решимости.

Он выглянул в окно как раз в тот момент, когда они проезжали мимо длинной витрины какой-то сувенирной лавки. Он вновь увидел милые сердцу макеты знаменитых нью-йоркских небоскребов — Эмпайр-стейт-билдинг, Крайслер-билдинг, башни Всемирного торгового центра. Только теперь Роберт понял, откуда брало истоки его «архитектурное» хобби. Он еще не был знаком с Хорасом и слыхом не слыхивал ни о каком Пути, но внутренне уже готовился к тому, что предстояло, разжигал в себе страсть к Манхэттену и его туристическим достопримечательностям. А еще Роберт понял, что в его увлечении нью-йоркской архитектурой был скрыт глубокий, лишь теперь открывшийся ему смысл.

Когда они проезжали мимо восьмиугольной башни на углу Двадцать девятой улицы, Роберт невольно засмотрелся на ее шпили и вдруг отпрянул. Он еще не привык до конца к своему гиперчувствительному зрению и не умел толком его регулировать, зато понял, что какие-то здания для него как живые — смотрят на него, разговаривают с ним, — а остальные словно пустые коробки. Поразмыслив над этим, он понял, что «живыми» ему представляются дома, построенные в стиле ар деко, в фасадах которых угадываются древние мотивы и символы — арочные ворота, зигзагообразные мистические знаки молний. И он понял, что это сам Путь, воплощенный в камне и кирпичах. Древние адепты Пути решили увековечить его в своих постройках, а современные архитекторы, сами того не подозревая, просто копировали в своих проектах сакральные геометрические формы.

Он случайно коснулся рукой плеча Кэтрин, повернулся к ней, встретился с ней взглядом.

— Кэт, я… Прости меня за все, пожалуйста. За то, что я сделал, и за то, что я говорил тебе тогда об этом.

Она приложила палец к его губам.

— Таковы были правила этой игры, Роберт. Не вини себя. Я, конечно, долго не прощу Хорасу и Адаму то, что они придумали для тебя именно это испытание. Но я понимаю, что так или иначе тебе все равно нужно было обрести силы воды. Я не держу зла на Терри — совсем напротив: я переживаю за нее. Ей сейчас очень плохо. И знаешь, ты тоже прости меня за все. За то, что я говорила. За то, что я ушла. За трещину, которая возникла между нами после потери Мосса.

— Надеюсь, ты не винишь себя в этой потере.

— Я стараюсь.

Он достал из кармана обручальное кольцо.

— Верни его на место, Кэт.

Она взяла его и повертела в пальцах. В какой-то момент Роберт даже испугался. Ему показалось, что она не сделает того, о чем он попросил. Но он ошибся. Кэтрин взяла его руку и надела кольцо на безымянный палец. А потом их губы слились в поцелуе.