Грег Лумис - Секрет Пегаса

В наружных стенах время от времени попадались решетки. Через них можно было разглядеть черную, словно нефть, воду, с гневным рокотом вырывавшуюся из заточения. На каждом повороте попадались груды кирпичей и обтесанного камня, свидетельствовавшие о том, что здесь работают археологи, но за все время Лэнг не встретил ни единой живой души. Мысль о том, что он действительно один здесь, под этими двухтысячелетними сводами, делала холодную сырость, существовавшую не только в его воображении, еще ощутимее.

В конце концов узкий проход привел Рейлли в центральный зал, со всех сторон окаймленный скамьей, высеченной в каменных стенах. В центре возвышался куб из белого мрамора, на котором со всех сторон имелись горельефные изображения Митры, убивающего быка. Тени от немногочисленных тусклых лампочек делали рельеф еще выразительнее.

Это и был триклиний, место ритуальных пиров. Лэнг посмотрел на часы. Ему пришлось прищуриться, чтобы разглядеть светящиеся цифры. Три тридцать семь. Рядом не было никого и ничего, не считая неистово шумящей воды да духов давно умерших римлян, пировавших здесь две тысячи лет назад.

Воздух был абсолютно неподвижен, ничто не могло раскачивать лампочки, висевшие вереницей, но все же темнота, казалось, выползала из углов и рисовала на стенах страшные силуэты фантастических чудовищ. Барабан револьвера, упиравшийся в поясницу, уже не воспринимался как досадное неудобство, а всерьез поднимал дух.

Рейлли уже собрался еще раз посмотреть на часы, как к шуму воды примешался другой звук. Он встал и повернулся, чтобы точнее определить направление. Звук между тем делался громче, и скоро Лэнг уже явственно распознавал шаги по каменному полу.

Держа револьвер в руке, он бесшумно перешел на противоположную сторону помещения, чтобы алтарь отделял его от того человека, который сейчас приближался. Было жаль, что Герт не успела найти ему по-настоящему серьезное оружие, крупнокалиберный пистолет с полной обоймой, а не эту барабанную игрушку на шесть патронов. Зато у него было такое важное преимущество, как неожиданность. По крайней мере, он так считал.

В темноте нельзя было различить черт лица, но Лэнг сразу узнал отливающие серебром волосы тамплиера, остановившегося у входа.

— Мистер Рейлли, прятаться вовсе незачем. Если бы я желал вам дурного, то вы не спустились бы и с первого этажа.

Стиснув рукоять револьвера обеими руками, Лэнг навел короткий ствол на грудь пришельца. Промазать с такого расстояния было бы невозможно.

— Допустим, я страдаю паранойей. Ведь это не вам жарили яйца электротоком. Теперь расставьте руки в стороны, чтобы я их видел, пройдите вперед и положите ладони на алтарь.

Тамплиер повиновался. Лэнг быстро, но тщательно обыскал его. Оружия не оказалось.

— Теперь вы убедились, что я не представляю для вас опасности, и, надеюсь, скажете мне, зачем захотели встретиться с нами, — заявил тамплиер.

Лэнг подошел к скамейке, сел так, чтобы Седой находился между ним и входом, потом предупредил:

— Если кто-нибудь появится в этом проходе, считайте себя историей.

— Повторяю, мистер Рейлли, если бы мы желали вашей смерти, вы не были бы сейчас здесь. — Пожилой человек тяжело вздохнул. — Так что, может быть, обойдемся без угроз и перейдем к тем делам, о которых вы намеревались поговорить? Как я понимаю, вы чего-то хотите от нас, иначе не вступили бы с нами в контакт.

Глядя Лэнгу в глаза, он очень медленно, пожалуй, даже театрально, запустил руку в карман пиджака, достал серебряный портсигар и вынул сигарету. Тамплиер не смотрел на Рейлли лишь тогда, когда прикуривал.

— Все верно, — ответил Лэнг. — Вы более семи веков шантажировали Церковь. Теперь пришла ваша очередь немного заплатить за молчание.

Тамплиер не выказал никакого удивления. Впрочем, именно этого Лэнг ожидал от него.

— Сколько?

Рейлли много думал об этом. Сумма должна быть достаточно большой, чтобы послужить наказанием, но не такой, чтобы они согласились рискнуть оставить письмо неизвестно где и все же убить его. Лэнг был готов торговаться. Этому искусству он хорошо научился благодаря бесчисленным переговорам с представителями прокуратуры о снижении наказания своим клиентам. Но столь серьезной задачи у него никогда еще не было. Пожалуй, нынешние переговоры можно было бы сравнить с попыткой переквалифицировать обвинение в гомосексуализме на создание аварийной ситуации без тяжелых последствий при управлении автомобилем.

— Пятьсот миллионов в год на счет фонда Джанет и Джеффри Холт.

Тамплиер вскинул седые брови, то ли искренне удивившись, то ли очень хорошо изображая это, и заметил:

— Сомневаюсь, что когда-нибудь слышал о таком фонде.

Лэнг чихнул. Камень, на котором он сидел, был все же слишком холодным. Рейлли встал, не сводя глаз со входа, и пояснил:

— Он еще не существует. Джанет Холт была моей сестрой. Ваши люди сожгли ее вместе с сыном, когда бросили зажигательные бомбы в парижский дом.

Тамплиер медленно кивнул и начал:

— Вы будете перекачивать через этот фонд деньги…

— Нет! Он будет самым настоящим.

Об этом Лэнг тоже очень много размышлял после того, как Джейкоб убедил его, что от обнародования тайны тамплиеров будет гораздо больше вреда, чем пользы. Сначала он подумал о том, чтобы стребовать с них деньги, накупить себе вилл, яхт и реактивных самолетов. Но грубая и жестокая правда состояла в том, что перспектива ежегодно проводить отпуск в одном и том же месте, пусть даже в нескольких, была ничуть не привлекательнее, чем морская болезнь. Страх Рейлли перед полетами всегда увеличивался обратно пропорционально размеру самолета. Любимой маркой автомобиля у него был «Порше», жил он как раз там, где хотел, а доход Лэнга и без того уже сделался до неприличия большим, причем зарабатывал он своим любимым делом — разбираясь в запутанных юридических казусах. В его жизни не хватало только Дон, но вернуть ее не могли даже тамплиеры.

Кроме того, такое количество денег невозможно укрыть. Даже человек без всякого воображения способен представить себе толпы поверенных, выстраивающихся в очередь, чтобы завалить его предложениями всяких таймшеров, сомнительных ценных бумаг, приглашениями принять участие в еще более подозрительной благотворительной деятельности и прочими причиндалами телемаркетинга. Он также явственно видел, как налоговая служба пускает слюни, предвкушая, что вот-вот ухватит хороший куш, чтобы заткнуть одну из бесчисленных дыр вечно кровоточащего правительственного бюджета. Создание благотворительной организации позволит Лэнгу увековечить память о Джанет и Джеффе и тратить любые деньги так, как их захотели бы, по его мнению, израсходовать они. К примеру, на облегчение жизни таких, как Джефф, детей в нищих странах.