Кеннет Харви - Обретая Розу

День 16-й, 2-я неделя.

Тонкие нити, из которых впоследствии сформируется пуповина, прикрепляют эмбрион к формирующейся плаценте.

Клетки, движущиеся по поверхности двухслойного эмбриона, собираются в новый, третий слой.

Из внешнего слоя клеток образуется белая кожа, светлые волосы, голубая радужная оболочка глаз, внутреннее ухо и ушные раковины, тонкий нос, пазухи, рот с ангельскими губками, зубная эмаль, гипофиз и молочные железы, анус и миллионы нейронов, составляющих нервную систему.

Из среднего слоя образуются мускулы, кости, клетки крови, лимфатические ткани, селезенка, легкие, репродуктивная и выделительная системы, а также сердце.

Из третьего слоя будут развиваться язык, миндалины, легкие, уретра, мочевой пузырь и пищеварительный тракт.

5 марта, вдали от суеты.

В дверь дома Анны постучали. На пороге стоит агент по продаже недвижимости, держа в руках какой-то бумажный сверток.

— Поздравляю, — говорит он, протягивая ей пакет. На улице валит снег и ложится на плечи его темно-серого пальто густыми пушистыми хлопьями.

Анна озадачена: откуда он может знать о ребенке? Но в следующую секунду она соображает, что он поздравляет ее с покупкой дома. Она берет у него цветок, а в это время в центре грушевидного эмбриона формируется желобок, из которого будет развиваться нервная система ребенка. Анна заглядывает в открытый вверху пакет. Там красная роза.

— Вы, как всегда, с цветами!

— Согласно правилам хорошего тона, я не должен дарить вам красные цветы, — говорит он. — Но других не было.

— Все в порядке, спасибо. Это очень мило с вашей стороны. Заходите, прошу вас.

Агент переступает через порог и приглаживает рукой редеющие волосы на макушке. Его взгляд останавливается на стенах прихожей, выкрашенных в густой темно-алый цвет.

— Вы тут красите.

Нагнувшись, он расшнуровывает ботинки.

— Да.

Анна оглядывается через плечо, одновременно ощупывая пальцами упаковку цветка, чтобы понять, как она скрепляется.

— Никак не могу решить, получается сочно или просто аляповато. Похоже, я теряю остатки чутья, которое у меня когда-то было. — Она снова поворачивается к агенту. — Не снимайте ботинки, прошу вас. Полы деревянные, им ничего не сделается.

Агент снова завязывает шнурки и проходит в дом за Анной. Он замечает слой свежей краски на стенах.

— Уютный получился цвет, теплый. На нем что ни повесь, все будет смотреться.

— Согласна… Только осторожней, не заденьте стену. А то испачкаетесь.

Анна идет за вазой, что стоит в старинном серванте, оставшемся от прежних хозяев. На упаковке цветка обнаружились скрепки, и Анна разворачивает ее осторожно, чтобы не уколоть пальцы.

— Ваза ужасно старая. Она у меня уже сто лет.

Анна на кухне. Расставляя в непрозрачной вазе веточки папоротника и гипсофилы, она чувствует на себе взгляд агента. Затем устанавливает розу в центр композиции.

— С розой ничто не сравнится. Есть в них что-то трогательное.

Анна раскованно улыбается ему. Как здорово общаться с людьми, с которыми тебе хорошо и спокойно. Но в его присутствии она вдруг понимает, что уже довольно давно живет наедине с собой. С приходом агента в ее дом проник внешний мир, сделав ее существование слишком уж реальным.

— Хотите кофе?

— Лучше чаю, если есть.

Он снимает перчатки и кладет их на стул перед собой. Затем садится и принимается разглядывать цветок, который Анна поставила на стол.

— Конечно, есть, — отвечает она. — Я сама пью чай. Терпеть не могу кофе.

— Отлично. — Агент дружески улыбается. — Налейте мне чашечку, если можно.

— Конечно. «Эрл Грей»?

— Да, спасибо.

Агент снова смотрит на цветок.

— Я всегда любил розы. Для мужчины это может показаться странным, но я часто покупаю их для себя. И совершенно этого не стыжусь. Продавщица в цветочном магазине, наверно, считает меня дамским угодником.

— Чего же тут стесняться? Это очень мило.

— Когда у меня в доме роза, я ставлю ее на фортепьяно и постоянно чувствую ее присутствие. Я выключаю телевизор, встаю рядом и любуюсь. Это ли не чудо? И конечно, я не могу не наслаждаться запахом. Да и кто бы мог удержаться? В такие минуты я забываю обо всем на свете. Сентиментально, я знаю. Моя жена любила розы.

Анна не знает, что сказать.

— Сейчас они уже не в моде.

— Нет, неправда.

Он скривил гримасу, как будто дурачась.

— А как насчет кусочка торта?

— С удовольствием. Надеюсь, не обезжиренный с подсластителем? Торты из картона — это для тех, кто не живет, а только притворяется.

Анна смеется:

— Нет, торт настоящий.

Вода в электрическом чайнике закипела, и Анна занялась приготовлениями.

— Как идет продажа недвижимости?

— В последнее время у меня много сделок. Старые дома пользуются спросом. Но кажется, люди сами не знают, чего хотят.

— Как так?

Она достает из серванта чашки и медлит, ожидая ответа, но агент молчит, не сводя глаз с розы.

— Вам тут нравится? — спрашивает он.

Анна оглядывает комнату, собираясь с чувствами для ответа:

— Очень.

— Крадут свет с небес.

Анна улыбается ему, не совсем понимая, что он имеет в виду.

— Так моя мать говорила о больших городах. Они крадут свет с небес.

Анна кивает и наливает чай.

— Поэтому там не видно звезд. Слишком много огней. Знаете, иногда их надо выключать и наслаждаться первозданной темнотой. Звезд вполне достаточно, чтобы светить людям. Для того они и загораются на небе.

— Вы говорите как поэт, а не как агент по продаже недвижимости.

Она ставит две чашки на стол и садится.

— А как должен говорить агент?

— Не знаю. Наверно, как вы. Я не хотела…

Агент делает ей знак рукой.

— Не волнуйтесь. Я не обиделся. В вопросе не было подвоха.

Анна подносит чашку к губам и ощущает теплый аромат бергамота.

— Ой, я забыла про торт.

Она встает, идет к холодильнику и отрезает кусок для гостя.

— Не слишком большой?

— В самый раз.

Она кладет кусок на тарелку и вручает ее агенту вместе с вилкой.

Он улыбается, глядя на торт.

— Ого! — и тут же принимается за еду, как будто умирает от голода.

Анне это приятно.

— А вы не будете?

— Нет.

— Фигуру бережете?

Анна смеется.

— Нет.

Агент откусывает еще один большой кусок и запивает чаем.

— Вы работали?

— В каком смысле?

— Писали картины.

— У меня было много дел по дому. Стены надо было покрасить.

Ей это все кажется забавным, как будто она берет на себя ответственность за существование дома.

— Это ведь почти одно и то же. Закончив, вы отступаете на шаг и смотрите на свою работу.

— Думаю, да.

— Невелика работа — раскатывать краску валиком по стене, но, когда работа закончена, можно полюбоваться результатом, а потом все остальные комнаты тоже преображаются. Охватить их взглядом невозможно, но если вы представите, что вышли из дома и смотрите на него со стороны, то можно составить впечатление. Что мне нравится в деревне, так это то, что можно смотреть на вещи с разных углов.