Гленн Купер - Хроники неприкаянных душ

Король Генрих давил на Кромвеля, [21] Имеется в виду Томас Кромвель (1485–1540), первый советник Генриха VIII, в 1532–1540 гг. главный идеолог английской Реформации, дядя Ричарда Кромвеля, прадеда знаменитого Оливера Кромвеля. а тот побудил парламент к разрыву с Римом. Так в 1536 году в Англии окончательно утвердилась Реформация.

Эдгар женился на Екатерине Пик, скромной женщине из состоятельной семьи, но она вскоре умерла, родив мертвого ребенка и оставив его бездетным вдовцом. Он погрузился в дела, занимая последовательно посты судьи квартальных сессий, затем особо важных дел и наконец вырос до главного судьи. Когда третьей женой Генриха стала Джейн Сеймур, его положение при дворе укрепилось, поскольку семья Сеймур состояла с Кантуэллами в кровном родстве. Когда в 1547 году на трон взошел ее сын Эдуард, а брат покойной королевы, Эдуард Сеймур, стал регентом, Эдгара избрали в палату лордов и тайный совет.

При короле Эдуарде Реформация пошла быстрее и жестче, чем при его отце. Разрушали последние католические храмы, разбивали витражи, ломали статуи и сжигали церковные облачения. Духовенство освободили от обета безбрачия, крестные ходы запретили, как и почитание священных останков. Каменные алтари заменили деревянными престолами. Друг Эдгара, Кальвин, из далекой Женевы оказывал на английские острова глубокое влияние. Миниатюрный собор в этом смятении выжил лишь потому, что находился на частной земле, а Эдгар являлся влиятельным и осмотрительным сановником.

Когда после смерти брата на трон взошла королева Мария и правила пять коротких лет, маятник качнулся в другую сторону. Мария рьяно пыталась восстановить католическую веру. Теперь на кострах стали гореть протестанты. Эдгар в это время женился на Джулиане родом из Стратфорда-на-Эйвоне, из семьи тайных католиков. Жена была почти на пятнадцать лет моложе и сразу стала приносить детей. Две дочери появились на свет католичками.

Затем маятник качнулся снова. В 1558 году Мария умерла, и на трон взошла ее сестра Елизавета, при которой Англия опять стала протестантской. Эдгару ничего не оставалось, как тоже стать протестантом. Но его жена продолжала тайно служить в часовне мессы и учить дочерей по Библии на латыни. Эдгар был уже в годах, когда у него родился сын Джон, которого жена тайно окрестила по католическому обряду. Пять лет спустя родился Ричард, а Джулиану под горькие слезы супруга прибрал к себе Господь.

Теперь Эдгар редко покидал Кантуэлл-Холл. При дворе он не появлялся два года и полагал, что королева забыла о его существовании. Можно было бы мирно доживать свой век, если бы не непутевый сын.

День стоял жаркий, но Эдгар, сидя у камина в спальне, мерз. Плечи были накрыты пледом, ноги закутаны одеялом, однако Эдгара постоянно знобило, аппетит отсутствовал. Наверное, от снадобий, которыми его потчевал от подагры местный аптекарь-олух. Вот если бы в Англию собрался приехать целитель Нострадамус, он бы избавил своего давнего пациента от всех хворей!

Снизу из сада доносились взрывы смеха. Эдгар поморщился, как от зубной боли, и допил вино из бокала. Жаль, что в книге с Вектиса нет записи о нем. Славно было бы узнать, сколько еще осталось мучиться.

Его захмелевший сын Джон пребывал в отличном настроении, развлекаясь в саду стрельбой из лука. Вокруг все было чудесным — ласковое солнце, густая зеленая трава с ярко пламенеющими цветами, веселые птички на деревьях. Вот только стрелы летели мимо и мимо. Каждый раз, когда он промахивался, его друг взрывался хохотом.

— Чего ты ржешь, Уилл, каналья, — проворчал Джон. — У тебя тоже получается не лучше.

Несмотря на молодость, Джон имел внушительную комплекцию и больше походил на простолюдина, чем на аристократа. По нынешней моде он был чисто выбрит, хотя борода сделала бы его лицо благообразнее. Наследник рода Кантуэллов был далеко не красавец: крючковатый нос, водянистые глаза, мясистые щеки, губы, надутые в вечной недоброй гримасе. Два бесславных года он провел в Оксфорде, откуда его изгнали за смутьянство. Девицы в местном борделе молились, чтобы их не выбрал этот грубый болван.

Его семнадцатилетний приятель был человеком иным. Жилистый, гибкий, подвижный. Умное лицо с зачатками усов и козлиной бородки. Спадающие на воротник длинные черные волосы приятно оттеняли гладкую белую кожу, а озорные голубые глаза и неизменная улыбка на губах делали его необыкновенно обаятельным. Речь юноши была отчетлива и точна, а осанка заставляла людей воспринимать его со всей серьезностью.

С Джоном Кантуэллом он водил дружбу с детства. Оба учились в Королевской школе в Стратфорде, и хотя Уилл бесспорно превосходил Джона в знаниях, послать сына в университет его отец, торговец, средств не имел. После изгнания из Оксфорда Джон вернулся домой и возобновил дружбу с Уиллом.

Уилл глотнул из бурдюка эля и выхватил у товарища лук:

— Разумеется, сэр, у меня получится лучше.

Он аккуратно натянул тетиву, прицелился и выпустил стрелу. Она попала точно в цель.

— Ну шельмец ты, Шекспир, — простонал Джон.

Уилл заулыбался и, отложив лук, глотнул эля.

— Пойдем в дом, — предложил Джон. — Там прохладнее. Посидим в библиотеке, твоем любимом месте.

Уилл действительно любил библиотеку Кантуэллов. Там он ощущал себя ребенком, попавшим в кладовую со сладкими пирожками. Его самой любимой книгой были «Жизнеописания» Плутарха. Обычно он брал ее с полки и усаживался в большом кресле у окна.

Джон кликнул слугу принести еще эля и плюхнулся на диван.

— Твой отец сюда когда-нибудь заходит? — спросил Уилл.

— Сейчас очень редко. И то, чтобы подержать на коленях книгу, поласкать ее, как старого пса.

Речь шла о фолианте, стоящем на почетном месте на первой полке, на корешке которого была вытиснена дата: «1527».

Уилл рассмеялся, а затем заговорил будто на сцене театра:

— Магическая книга Кантуэлл-Холла, скажи мне, когда придет ко мне мой смертный час?

— Сегодня, — прорычал с дивана Джон, — если не закроешь свой рот.

— И как это случится, мошенник?

Джон глотнул эля.

— Сейчас мы рассудим, кто из нас мошенник.

— Давай испытаем друг друга! — со смехом воскликнул Уилл.

Они принялись ходить кругами друг против друга. Уилл попробовал сделать приятелю подсечку, но тот потянулся за первой книгой, какая подвернулась под руку, и обрушил ее на голову Уилла.

— Ой! — Уилл потер затылок и, подняв книгу, произнес: — О боги! Ты порвал «Греческие трагедии» и навлек на себя гнев Софокла.

— Да, ты испортил отцовскую книгу.

Приятели обернулись. В дверях стоял юный Ричард, его губы дрожали от ярости. Младший отпрыск поддерживал отца всегда и во всем.

— Убирайся, щенок! — рявкнул Джон.