Крейг Расселл - Вечная месть

Но для Пауля Шайбе триумф, который еще буквально пару дней назад он счел бы венцом карьеры, был омрачен смутным мрачным предчувствием, поселившимся где-то в глубине его души. Горькая победа. Почти насмешка, учитывая нынешнее положение вещей. Шайбе сейчас обуревало куда более свежее — почти животное — чувство. Страх. Так что он был не в состоянии даже изобразить энтузиазм.

Он ехал домой, в свой особняк в Бланкенезе, когда услышал по радио новость. Гюнтер. Гюнтер мертв. Шайбе так резко ударил по тормозам, загоняя свой «мерседес» на бордюр, что следовавшим за ним машинам пришлось рискованно маневрировать, чтобы не врезаться в него. Водители жали на клаксоны и жестами показывали все, что о нем думают. Но Шайбе не замечал ничего вокруг. Его мир вдруг сузился до одной-единственной фразы, поглотившей все, как взорвавшееся солнце: «Доктор Гюнтер Грибель, работавший в Гамбурге генетик, был найден убитым в своем доме в Мариентале». Остальная часть сообщения лавиной обрушилась на Шайбе: в полиции отказались подтвердить, что Грибель был убит таким же способом, как Ганс Йохим Хаузер, борец за охрану окружающей среды, чье тело было обнаружено в прошлую пятницу.

Их было шестеро. Теперь осталось четверо.

Пауль Шайбе стоял на кухне собственного дома, все еще сжимая в руке трубку настенного телефона, и невидяще смотрел в окно на сад, ничего перед собой не видя. Легкий ветерок теребил ветки, а солнечные лучи весело плясали на кроваво-красных листочках клена, за которым он так тщательно ухаживал. Но Шайбе не видел ничего, кроме собственной приближающейся смерти. Затем его будто током ударило. Он схватил трубку и быстро набрал номер. Ответила женщина, и он назвал имя того, с кем хотел поговорить. Послышался мужской голос, но Шайбе перебил собеседника:

— Гюнтер мертв. Сначала Ганс, теперь Гюнтер… Это не совпадение. — Шайбе переполняли эмоции. — Это не может быть совпадением. Кто-то на нас охотится. Нас убивают одного за другим…

— Заткнись! — рявкнул мужчина на другом конце провода. — Дурак чертов! Заткни свой рот! Я с тобой свяжусь позже, сегодня днем. Или вечером. Сиди на месте. И ничего не предпринимай, ни с кем не разговаривай. А теперь освободи линию.

Он дал отбой, и Шайбе медленно положил телефонную трубку на место, уставившись на свою дрожащую руку. Затем он оперся о мраморную кухонную поверхность и его голова поникла. Впервые за двадцать лет Пауль Шайбе плакал.

14.30. Университетский клинический комплекс, Гамбург-Эппендорф, Гамбург

Фабелю не составило труда найти факультет генетики, где трудился Грибель. Он находился в том же комплексе зданий, что Институт судебной медицины и Клиника психиатрии и психотерапии, где работала Сюзанна. Университетский клинический корпус был основным центром Гамбурга, где проводились клинические и биомедицинские исследования, помимо множества других медицинских изысканий. Фабель тут чаще всего бывал на всемирно известном факультете криминалистики. За годы факультет разросся и теперь тянулся аж до северного конца Мартиништрассе как своего рода маленький городок.

Профессор фон Хален, глава факультета, ждал Фабеля в приемной. Фон Хален оказался значительно моложе, чем ожидал Фабель, и совсем не соответствовал расхожим представлениям об ученых. То ли из-за отпечатавшегося в мозгу Фабеля стереотипа, то ли из-за той фотографии, на которой Грибель так неохотно позировал, но Фабель ожидал, что фон Хален будет в белом халате. А тот оказался в дорогом темном деловом костюме и довольно ярком галстуке. Пока Фабеля вели через двери приемной, он поймал себя на мысли, что идет в демонстрационный зал, уставленный дорогими «мерседесами» для продажи. Но вопреки ожиданиям его провели через лабораторию и ряд кабинетов, обитатели которых были в соответствующих месту белых халатах. Фабель заметил, что, когда он шел мимо, большинство отвлекались и провожали его взглядами. Слухи о смерти Грибеля явно уже сюда дошли или фон Хален сделал официальное заявление.

— Для нас это был сильный шок. — Фон Хален словно прочитал мысли Фабеля. — Герр доктор Грибель был очень спокойным человеком, он редко прислушивался к чужим советам, но те, кто работал непосредственно с ним, очень хорошо к нему относились.

Фабель окинул внимательным взглядом лабораторию, через которую они проходили. Здесь было куда меньше колб, чем должно было быть по его представлению, но куда больше компьютеров.

— О докторе Грибеле ходили какие-нибудь слухи? — спросил Фабель. — Иногда нам помогают сплетни, а не факты.

Фон Хален покачал головой:

— Гюнтер Грибель и сплетни как-то мало совместимы. Он не тот человек, чтобы быть объектом сплетен или их источником. Как я уже говорил, он решительно отделял личную жизнь от работы. Я не знаю тут никого, кто бы общался с ним неформально или был знаком с его друзьями и приятелями. Ни у кого не было никакой информации о нем, чтобы сплетничать.

Они миновали двойную дверь и вышли из лаборатории. Фон Хален пригласил Фабеля пройти в кабинет в конце широкого коридора. Кабинет оказался большим, светлым и богато обставленным в современном стиле. Фон Хален расположился за большим столом из бука и предложил Фабелю сесть. Фабель еще раз поразился, насколько «деловой» у фон Халена кабинет. Поразмыслив и сопоставив обстановку кабинета с внешностью фон Халена, Фабель сделал вывод, что глава факультета скорее бизнесмен от науки.

— У вашей работы есть какие-либо коммерческие аспекты? — спросил он.

— В современном мире, герр Фабель, все научные исследования, имеющие хоть малейшее биотехническое или медицинское применение, имеют коммерческий аспект. Наши генетические разработки быстро продвигают вперед и научный, и деловой мир. Мы являемся частью университета, но одновременно мы еще и зарегистрированная фирма. Словом, бизнес.

— Доктор Грибель имел отношение к коммерческой области исследований?

— Как я уже сказал, все исследования в конечном итоге имеют коммерческое применение. И цену. Но если вы хотите получить простой ответ, то нет. Доктор Грибель работал в области, которая в конечном итоге даст огромные возможности в сфере диагностики и предотвращения целого ряда болезней. И плоды проводимых доктором Грибелем исследований будут иметь огромную коммерческую ценность. Но только в далеком будущем. Доктор Грибель был «чистым» ученым. Он трудился ради решения задачи и потенциального научного прорыва. — Фон Хален откинулся на спинку кожаного кресла. — И, откровенно говоря, я потакал Гюнтеру куда больше, чем следовало бы. Он частенько «выпрыгивал из штанов», как говорят наши друзья англичане. Ну и еще существовало несколько ветряных мельниц, с которыми он сражался. Но я всегда знал, что он никогда не упускал из виду цель своих основных исследований.