Фелис Пикано - Приманка

Эрик и Билл теперь были неразлучны: устраивали совместные пробежки, которые длились часами, брали «мерседес» и уезжали вдвоём в неизвестном направлении, и в явно условленные заранее моменты исчезали с тех редких обедов, когда в дом приглашались посторонние — живущие поблизости друзья Эрика и Аланы.

— Юная любовь, — как-то заметил Ноэль после одного такого исчезновения.

— Я бы сказал, юная страсть, — отозвался Дорранс. Он провел на вилле весь день, приехав по каким-то делам. Утром он должен был лететь обратно на Манхэттен.

— А я бы сказала, что вы оба ревнуете! — вмешалась Алана.

— Кого? — не поняли оба.

— Да… да всех, — ответила она, смеясь.

Ноэль был вынужден признать, что в его случае это была отчасти правда. Быть объектом постоянно внимания и интереса со стороны Эрика, а потом неожиданно их лишиться… это оказалось неприятно. Хотя оно и к лучшему, разумеется, говорил себе Ноэль. Он не хотел сближаться с Эриком слишком сильно. В этом не было никакого смысла. Он начинал действовать глупо и рискованно. Например, зачем-то пытался убедить Лумиса, что Эрик не убивал Рэнди. Он по-прежнему в это верил. Рэнди попросту слишком нравился Эрику, чтобы тот мог быть замешан в его смерти. И никакой пользы она ему тоже не приносила. У Эрика, возможно, много других недостатков, но бессмысленная расточительность в их число не входила. И всё равно, со стороны Ноэля было глупо так настойчиво уверять в этом Рыбака. К чему вызывать подозрения? Возможно, Лумис уже знает, что Вега нашел те досье. Не поэтому ли он пытался заставить Ноэля подозревать Вегу? Не исключено. И кто знает, какие мотивы на самом деле руководили Вегой, когда он предъявлял эти досье Ноэлю. За исключением, возможно, желания посеять зерно раздора между ним и «Шёпотом». Ноэль ему никогда не нравился.

Заскучав над книгой как-то вечером и пытаясь во всём этом разобраться, Ноэль пришел к выводу, что не доверяет полностью ни Эрику, ни Лумису, ни Веге, ни — и это было хуже всего — Алане; теперь, когда между ними висел этот телефонный звонок, он не мог ей доверять. Поэтому в ближайший вторник после того звонка Ноэль решил попросить выходной, чтобы наверняка выяснить, что именно она слышала.

Они сидели за завтраком на террасе у бассейна: Эрик, Алана, Маквиттер и Ноэль. Телохранитель уже расслабился и не был таким агрессивным, как при появлении, хотя ему тоже приходилось работать: каждый день после полудня они с Эриком занимались каратэ и джиу-джитсу.

— Ты собираешься отдыхать от этого? — недоверчиво переспросил Маквиттер.

— Это его право, — ответил Эрик. — Хорошо, Ноэль. Бери выходной, если хочешь.

Потом обратился к Биллу:

— Он, знаешь ли, не трахался так регулярно, как ты.

Снова к Ноэлю:

— Какие у тебя планы?

— Не знаю. Я думал съездить в Тиану, в лагерь для мальчиков, и изнасиловать пару шестилеток.

— Приятель, да ты больной! — заявил Маквиттер.

— Не слушай его, — отозвался Эрик. — У него свидание, да, Ноэль?

— С Аланой. Если она захочет поехать. Но я предупреждаю, тебе придется надеть верх от купальника.

— В Тиану? — переспросила она. — Это же так далеко.

— Мы найдем пляж поближе. Общественный пляж. Я хочу посмотреть на людей.

Она взглянула на Эрика.

— А вы двое?

— А мы поболтаемся тут, обсудим теологию, — ответил Эрик.

Через несколько часов Ноэль и Алана были на саутхэмптонском пляже. Ближайшая к ним занятая лежанка оказалась метрах в семи.

— Вот тебе и твои люди! — заявила Алана.

Ноэль пропустил замечание мимо ушей и принялся втирать лосьон от солнца ей в плечи.

— Я и сама могу, — возразила она, но он отобрал у неё тюбик и продолжил тщательно покрывать её и без того загорелую кожу тонким слоем быстро впитывающейся жидкости. — Кажется, мне абсолютно не обязательно было надевать топ купальника, — сказала она. — Перестань, Ноэль. Щекотно.

Не удержавшись, он провел кончиком языка вслед за своим указательным пальцем и дотронулся до её пупка. Она мягко отвела его голову в сторону и закончила наносить лосьон уже сама.

Здесь солнце светило жарче, чем на вилле Рэдферна. Вода была спокойная, как в Карибском море, прибой лениво разбивался о берег. Ноэлю хотелось побыть с ней наедине, вдали от Эрика, вдали от виллы. Но стоило ему понять, что она не позволит даже начать ухаживать за собой, и он откинулся обратно на покрывало. Ослепительный солнечный свет перед его глазами отражался от океанской глади, превращая мир в картину пуантилиста, написанную золотом, лазурью и белилами, и Ноэль разглядывал пейзаж, пока в глазах, несмотря на темные очки, не начало двоиться, и под опущенными веками, когда он закрывал глаза, не заплясали красные пятна.

Когда он перевернулся и посмотрел на Алану, она сидела рядом и читала журнал.

— Чего ты хочешь, Алана? — спросил он. — По-настоящему хочешь?

Она посмотрела на него поверх журнала, потом обвела взглядом разбросанные по покрывалу вещи.

— Ничего, — ответила она.

— Я имею в виду, хочешь в жизни?

Широкие поля шляпы отбрасывали тень на её лицо.

— Ничего, — повторила она медленно и настойчиво.

— Все чего-то хотят, — возразил он. — Если не для себя, то для других. Для своих детей. Для своих любимых.

— Человек вырастает, — сказала она. — Человек начинает понимать, что некоторые вещи, которых он так отчаянно хотел, ничего на самом деле не значат.

— Какие, например?

Она положила руку ему на плечо.

— Не заставляй меня больше думать о прошлом. Пожалуйста. Ты нервничаешь. Пойдем купаться.

Нырнуть в океан было все равно что погрузиться в огромный голубой бассейн, вода была теплая, спокойная. Они проплыли вдоль берега, потом принялись резвиться, ныряя и выныривая друг под другом, потом пошли обратно вдоль полосы прибоя.

Ее волосы высыхали длинными локонами, настолько черными, что они отливали и синим, и коричневым, и красным, словно все цвета спектра желали известить о своем присутствии. Его разочарование только росло.

— Ты знаешь, зачем я тебя позвал сюда сегодня?

— Потому что ты хотел посмотреть на людей.

— Потому что я хотел побыть с тобой вдвоем. На вилле я тебя почти не вижу.

— Ты преувеличиваешь. Я всё время там.

Сейчас, подумал Ноэль. Нужно сделать это сейчас.

— Помнишь, на прошлой неделе, когда я звонил своему другу?

Она не ответила.

— Алана, помнишь, в тот день, когда Маквиттер начал работать на Эрика?

— Не знаю, — рассеянно ответила она, поворачивая в сторону их покрывала.

— Я звонил другу, потому что мне внезапно стало там так одиноко.

— Да?

Она произнесла это без всякого выражения.

— Правда. Или… ты подумала, что дело в другом?

Когда она снова не ответила, он повторил: