А. Й. Казински - Последний праведник

Соммерстед по-прежнему ждал реакции.

— Я дал ему слово, Соммерстед. И так как он отбывает наказание в Дании, у меня есть возможность это слово сдержать.

— Дал ему слово? Ты пообещал ему навещать его в тюрьме?

— Это было условие, на котором он согласился отпустить заложников.

— Ну и забудь о своем слове, Бентцон. Заложники освобождены, Станич получил по заслугам. Ты знаешь вообще, что о тебе говорят остальные?

Нильс надеялся, что это риторический вопрос.

— Знаешь?

В. К. Соммерстед на мгновение стал похож на врача, готовящегося сообщить умирающему пациенту горестную правду.

— Что я маниакально-депрессивный? — предположил Нильс. — Что у меня не все дома?

— Особенно последнее. Они не знают, чего от тебя ждать, Нильс. Вроде только-только ты сидел дома на больничном — и вот уже наносишь визиты всем окрестным психопатам.

Нильс собирался запротестовать, но Соммерстед тут же продолжил:

— Но у тебя талант, Нильс, без всяких сомнений.

— Талант разговаривать с людьми?

— Талант посредника. Тебе практически всегда удается их отговорить. Я бы только хотел, чтобы ты не был таким…

— Каким?

— Странным. Все эти твои страхи перед путешествиями, маниакальные фазы, дружбы с психопатами…

— С одним-единственным психопатом. Вы говорите так, будто…

Соммерстед перебил его:

— Неужели ты хоть изредка не можешь просто делать то, чего от тебя ждут?

Нильс смотрел в пол. Делать, что от него ждут? Прежде чем он успел ответить, Соммерстед продолжил:

— Ты, кажется, собираешься в отпуск?

— Да, но только на неделю.

— Понятно. Слушай, я правда считаю, что ты отлично поработал вчера. Поэтому как насчет продолжения? Давай начнем с каких-то небольших заданий.

— Я готов.

— У меня есть для тебя дело. Ничего серьезного, я просто хочу, чтобы ты связался с несколькими людьми. Поговорил с ними.

— Ну еще бы, вы же сами сказали, что у меня это отлично получается! — Нильс даже не пытался скрыть сарказм.

Соммерстед взглянул на него с раздражением.

— И с кем я должен говорить?

— С хорошими людьми.

Соммерстед принялся искать что-то в куче бумаг на столе, качая головой и комментируя непрерывный поток red notice [20] Красных карточек (англ.). от Интерпола.

— Помнишь звук старого телекса?

О да, Нильс прекрасно помнил телекс, который получал корректировки и предостережения из штаб-квартиры Интерпола в Лионе. Теперь эти функции исполняет компьютер — или тысяча компьютеров. Но раньше телекс работал беспрерывно, и монотонный механический принтер ни на мгновение не давал забыть о том, что мир с каждой минутой становится все менее и менее пригодным местом для жизни. Если кто-то хотел увидеть мировое зло в концентрированном виде, то достаточно было постоять минут двадцать перед жужжащим телексом: серийные убийцы, контрабанда наркотиков, торговля женщинами, перевозка через границу похищенных детей, нелегальных мигрантов и обогащенного урана. Ну и по мелочи: перевозка исчезающих видов животных — львов, гепардов, редких попугаев, даже дельфинов. Список был бесконечный. Контрабанда произведений искусства и ценных предметов старины, скрипок Страдивари и драгоценностей русских царей. До сих пор не найдена даже тысячная доля того, что нацистская Германия награбила в оккупированных ею странах. Где-то в неведомых немецких тайниках и подвалах все еще хранятся бриллианты, янтарь и украшения Византийской империи, картины Дега и золотые слитки, принадлежавшие еврейским семьям. Все это до сих пор продолжают искать. Возле телекса начинала болеть голова. Хотелось закричать и убежать, хотелось прыгнуть в море и мечтать о том, чтобы человечество никогда не появилось, чтобы Землю продолжали населять динозавры.

Но теперь информация идет через интерполовскую сеть, объединяющую все страны-участницы. Она называется I-24/7 , без затей. Эта сеть, как круглосуточный магазин, доступна всегда. Угрозы, вслед за технологией, тоже стали более современными. Террористы-смертники, биотерроризм, хакерство, распространение детской порнографии, мошенничество с кредитными картами и СО 2-квотами, уклонение от уплаты налогов, отмывание денег — и вот снова оказывается, что до борьбы с коррупцией в Европейском союзе руки так и не дошли. Да, Интерпол, может, и изобрел новые виды оружия для борьбы с преступностью, но преступники разбираются в новой технологии как минимум не хуже самого Интерпола. Нильс часто думал о том, что, пожалуй, в конечном счете никто ничего не выиграл. Может быть, не стоило ничего менять, пусть бы телекс продолжал работать круглосуточно, а горячий звук принтера прорезал бы воздух постоянным напоминанием о мировом зле.

— Красная карточка, — сказал Соммерстед, наконец-то найдя дело в куче бумаг. — По всей видимости, убивают хороших людей.

— Убивают хороших людей?

— Похоже на то. В разных точках земного шара: Китай, Индия, Россия, США. Большинство жертв были заняты в так называемой «индустрии добра». Ну, ты понимаешь: врачи, спасатели, волонтеры в странах развивающегося мира.

Нильс прочел: Red notice. Текст был написан на английском языке, в характерном для Интерпола лаконичном отрывистом стиле. Possible sectarian killings. First reporting officer: Tommaso Di Barbara. [21] Убийства предположительно на религиозной почве. Полицейский, приславший первый рапорт: Томмасо Ди Барбара (англ.). Интересно, подумал Нильс, они там в Лионе и между собой разговаривают на таком вот языке роботов?

— Раньше мы не стали бы тратить время на такое. Но теперь, после скандала с карикатурами… Глобализация, что бы это ни значило.

— Что связывает убийства? — спросил Нильс.

— Насколько я понял — какая-то метка на спине жертвы. Может, это убийства на религиозной почве? Скоро на каждом втором перекрестке будет подстерегать псих с турецкой саблей и пристегнутой к поясу тонной динамита.

— Вы считаете, речь идет о религиозных мотивах?

— Возможно; но к собственно расследованию мы не имеем никакого отношения. И слава богу, потому что священные убийства — это всегда бумажная канитель, приходится перерывать тонны старых документов и запылившихся книг. Где, скажите мне, ревность и жадность — эти ясные и понятные мотивы?

Соммерстед резко замолчал, уставившись в окно, и у Нильса появилось подозрение, что слово «ревность» унесло его мысли куда-то далеко. Он не раз встречал жену Соммерстеда — светловолосую, немного поблекшую красавицу, воспитанницу частной школы-пансиона, которая наверняка никогда не сталкивалась с теневой стороной жизни. Похоже, однако, что у богатой домохозяйки тоже бывали свои сложности — где-то же и она должна одерживать победы и пробовать свои силы, подпитывая душу подтверждением действенности своих чар. Жена Соммерстеда черпала все это в мужских взглядах. Нильс заметил это сразу же, когда впервые увидел ее на каком-то приеме. Она стояла рядом с мужем, несколько раз брала его за руку, но все время обменивалась с кем-то взглядами.