Эд Макбейн - Преступная связь

— ...в основном мы работаем с наличкой. Вообще-то одна из наших главных проблем — как избавиться от денег. Я, конечно, не говорю, что мы выбрасываем их на улицу. Но им надо придать респектабельность, понимаешь? Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что мою квартиру прослушивали потому, что мы не совсем в ладах с законом. Ты задала вопрос: не связан ли я с преступностью? И я ответил: нет, потому что, на мой взгляд, преступник — это тот, кто убивает, или грабит, или причиняет другим какой-нибудь серьезный вред. Я лично никогда ничем таким не занимался. Полагаю, в глазах твоего мужа — и возможно, в твоих тоже — преступно способствовать людям, которые хотят играть в азартные игры, или брать взаймы деньги, или получать те удовольствия, какие им самим нравятся. В таком случае все, так или иначе связанные с перечисленными мной занятиями, автоматически зачисляются в разряд правонарушителей. Но мой отец, мой дядя и я — должен признать, я разделяю образ их мыслей, — мы считаем, что все, что мы делаем, — это предоставляем людям нужные им услуги. Пети, Бобби — мы все мыслим одинаково. Парикмахер Сэл — ты с ними со всеми в свое время познакомишься, — Ральфи Карбонарио (он и есть Картер в «Картер и Голдсмит», Кармине Орафо (это — Голдсмит), все они, мы все, предоставляем услуги, которые, кстати, в различное время и в различных странах мира считались вполне законными.

Бизнес тебя не будет касаться. Моя мать никогда не занималась делами и не занимается ими сейчас — ты с ней тоже познакомишься, должна же она дать свое родительское благословение, сама понимаешь. С ее стороны никаких проблем не будет, она влюбится в тебя с первого взгляда, иначе просто невозможно. Должен тебя сразу предупредить, сначала будет непросто. Трудно ожидать, чтобы эти ребята сразу признали человека с твоим прошлым, — я говорю о твоем первом муже. Тут вполне возможна, так сказать, естественная настороженность. Инерция мышления, сама понимаешь. Ребята, которые привыкли считать, что ростовщичество есть занятие совершенно нормальное, не сразу поймут, как я мог жениться на женщине, чей первый муж думает совершенно обратное. Возьмем, например, Парикмахера Сэла. Именно он дал мне то кольцо, помнишь? Ну, черное? Которое оказалось краденым? Он очень порядочный, работящий человек, сама увидишь, когда познакомитесь, хотя и производит впечатление громилы. Однако посмотри, какое великолепное кольцо он нашел. Разве это не говорит о чувствительности его души? Кстати, Сэл тоже не знал, что оно краденое. Тот тип, который всучил ему кольцо, очень сильно пожалел о своем поступке — если он, конечно, еще может о чем-то жалеть, а жалеть он больше ни о чем уже не может, поверь.

Так что сперва могут быть разговоры типа: «Что такое Эндрю выдумал, зачем он привел эту женщину, он что, с ума сошел?» Но ты узнаешь их поближе, они узнают тебя поближе, и все уладится. Особенно в конце месяца, поскольку все они станут получать очень большие деньги. Все — от руководства до исполнителей. Тогда заработает наш новый проект, и все будут очень счастливы, уж поверь мне, когда деньги потекут ручьем и мы станем распределять их между членами организации. Тогда все они будут относиться чрезвычайно благожелательно ко всем моим действиям. Впрочем, я не ожидаю ни от кого из них открытой враждебности по отношению к тебе. Уверен, все окажут тебе должное уважение.

— О каком новом проекте ты говоришь? — спросила она.

— Ну, — ответил он, — не знаю, как ты относишься к наркотикам. Некоторые готовы упрятать в тюрьму любого, у кого найдут косячок. Но миллионы людей по всему земному шару курят марихуану ежедневно, а миллионы других — я не говорю о бродягах и отребье, я говорю о законодателях, юристах, криминалистах, судьях, работниках социальной сферы и им подобных — считают, что наркотики следует легализовать. Я не могу судить, кто из них прав, а кто — нет, я только говорю, что миллионы людей не могут прожить и дня без наркотиков, и разве не большее преступление — лишить их того, что помогает им хоть как-то влачить существование. Я даже не о марихуане говорю. Возьмем тяжелые наркотики, типа героина или кокаина. Многие считают, что в конечном счете они гораздо менее опасны, чем алкоголь и табак. Что-то я не припомню, чтобы хоть один наркоман умер от цирроза печени или рака легких, а ты? И кстати, никто еще не доказал, что крэк вызывает зависимость. Знаешь ли ты, что кокаин можно курить? Тогда он называется «крэк». И даже героин можно курить — как раз эту новинку мы и собираемся ввозить, смесь кокаина и героина, так называемый «лунный камень». Помнишь, мы с дядей ездили во Флориду?

— Помню.

— Мы ездили затем, чтобы поговорить с неким Луисом Идальго, он возглавил картель Путумайо после трагического... гм... несчастного случая с Алонсо Морено. Как все будет выглядеть... Помнишь, я звал тебя поехать со мной в Италию? Там я встречался с человеком, держащим распространение по всей Европе. Понимаешь, у нас трехсторонний проект, так называемый треугольник. Идальго поставляет колумбийский продукт, мы его доставляем в различные итальянские порты. Тем временем Манфреди получает китайский продукт. Мы обрабатываем их там же, в Италии, и получаем «лунный камень»...

Он говорил и говорил. Все то, что он скрывал так долго, сейчас вырывалось наружу безостановочным фонтаном. Слова потоком текли к Саре, которая сидела на кровати, закинув нога на ногу, и внимательно слушала, затем огибали ее и встречали на своем пути дамскую сумочку, стоящую на столике около кровати.

На дне сумочки, под жесткой прокладкой, без остановки крутился миниатюрный катушечный маг-нитофончик. Провод от него, зашитый под подкладку, тянулся до ремешка и заканчивался микрофоном, который со стороны казался всего лишь заклепкой. Сара включила магнитофон, пока была в ванной. Пленки хватало на четыре часа беспрерывного действия.

— ...В Стонингтон как-нибудь в воскресенье, — продолжал Эндрю. — Я попрошу маму пригласить Иду с детьми. Ты полюбишь Иду, она моя кузина, мы с раннего детства лучшие друзья. Я дразнил ее Пиноккио, потому что у нее нос, как у дяди Руди, а она меня — Микки Маус, из-за моих ушей, в детстве я был лопоухий. Поэтому меня все звали Тополино, что по-итальянски значит «Микки Маус». Оттуда и пошло мое прозвище — Лино. Мама меня и сейчас время от времени так зовет. Лино, ты можешь себе представить? Дом в Стонингтоне...

В домике священника при церкви Святого Искупления на Флэтбуш-авеню в День Поминовения встретились двое. Настоятель церкви, отец Даниель, нередко оказывал ненавязчивое гостеприимство людям их профессии в обмен на щедрые пожертвования на многочисленные и нескончаемые нужды храма. Дневной свет струился сквозь ставни в тихую комнатку, из церкви доносились звуки органа. Бобби Триани и Пети Бардо обсуждали серьезную проблему.