Тесс Герритсен - Гробовое молчание

— Как вы думаете, что происходит, госпожа Фан? — спросила Джейн.

— Не знаю.

— А раньше кто-нибудь вторгался в ваш дом?

— Нет.

— Как долго вы здесь живете?

— Почти тридцать пять лет. С тех пор как мы с мужем эмигрировали в эту страну.

— Есть ли среди ваших знакомых люди, способные сделать подобное? Может быть, мужчина, с которым вы встречались, а потом отвергли, и он разозлился?

— Нет. — Айрис даже не задумалась. Словно готова была дать только такой ответ. — Никакого мужчины нет. Да и в участии полиции нет никакой необходимости.

— Кто-то врывается к вам в дом. Протыкает вашу фотографию мясным ножом и оставляет у вас на подушке. Весьма внятное послание. Кто вам угрожает?

— Я не знаю.

— Но не хотите, чтобы этим делом занялись мы.

Женщина просто смотрела на Риццоли, не выражая страха. Ее глаза напоминали омуты с черной водой — по ним ничего нельзя было понять. Джейн откинулась на спинку кресла, решив немного подождать. Она поглядела на Фроста и Таня — те стояли чуть поодаль, внимательно прислушиваясь к беседе женщин. На Айрис смотрели три пары глаз, молчание затянулось, однако азиатка по-прежнему хранила спокойствие.

Пришло время для новой попытки.

— Сегодня у меня состоялась интересная беседа, — снова заговорила Джейн. — С Патриком Дионом, бывшим мужем одной из погибших в «Красном фениксе». Он говорит, что ежегодно, в марте, вы посылали записки ему и другим родственникам убитых.

— Я никому не посылала никаких записок.

— Они получали их последние семь лет. Каждый раз на годовщину массового убийства в «Красном фениксе». Родственники погибших считают, что это ваших рук дело. Что это вы посылаете копии некрологов их близких. Пытаетесь вызвать дурные воспоминания.

— Вызвать воспоминания? — Айрис застыла. — Что же это за родственники такие, если им нужно напоминать ? — Впервые за всю беседу в ее голос прокралось беспокойство, а руки задрожали. — Я живу своими воспоминаниями. Они никогда не покидают меня, даже во сне.

— Вы получали какие-нибудь записки?

— Нет. Но мне не нужно напоминать. Похоже, из всех родственников только я одна задавала вопросы и требовала ответов.

— Если их посылаете не вы, кто же это, по-вашему, делает?

— Возможно, человек, считающий, что правду замалчивают.

— Как вы.

— Однако я не боюсь говорить об этом.

— Да, и заявляете во всеуслышание. Мы знаем, что в прошлом месяце вы разместили рекламное объявление в «Глоуб».

— Если бы вашего мужа убили, а вы знаете, что преступник остался безнаказанным, вы поступили бы иначе? И не важно, сколько лет прошло.

Минуло несколько секунд. Женщины по-прежнему не сводили друг с друга глаз. Джейн представила, каково каждое утро просыпаться в этой убогой квартирке, жить в невыразимом горе и постоянно думать об утраченном счастье. Искать причины или хоть какие-то объяснения, почему рухнула жизнь. Сидя в этой комнате, на этом ветхом кресле, Риццоли почувствовала, как отчаяние ложится ей на плечи, давит, душит, лишая всякой радости. Но это ведь даже не мой мир, подумала она. Я могу вернуться домой и поцеловать мужа. Могу обнять дочь и уложить ее спать. А вот Айрис останется здесь, словно пленница.

— Прошло девятнадцать лет, госпожа Фан, — проговорила Джейн. — Я понимаю, жить дальше непросто. Но родственники других погибших хотят жить. У Патрика Диона, Марка Мэллори и других нет сомнений, что убийца — У Вэйминь. Может, и вам пора принять то, с чем они уже давно смирились.

Айрис вздернула подбородок и окинула Джейн каменным взглядом.

— Я не смогу принять ничего, кроме правды.

— Почему вы решили, что это неправда? Если верить полицейскому отчету, свидетельств против У Вэйминя больше чем достаточно.

— Полиция совсем не знала его.

— А вы уверены, что знали?

— Да, совершенно уверена. И это моя последняя возможность все исправить.

Джейн нахмурилась.

— Что вы имеете в виду — «последняя возможность»?

Айрис сделала вдох и подняла голову. А затем поглядела на Джейн спокойно и с достоинством.

— Я больна.

В комнате повисло молчание. Это простое замечание потрясло всех. Айрис сидела с невозмутимым видом, пристально глядя на Джейн, словно бросая вызов: попробуй-ка, пожалей.

— У меня хроническая форма лейкемии, — пояснила Айрис. — Доктор говорит, я проживу еще лет десять. А может, даже двадцать. Порой я чувствую себя прекрасно. А в иные дни ощущаю такую усталость, что с трудом отрываю голову от подушки. Однажды эта болезнь убьет меня, но я не боюсь. Просто я отказываюсь умирать, так и не узнав правды. И не увидев, что правосудие свершилось. — Она немного помолчала, и впервые нотка страха пробралась в ее голос. — Я чувствую: время, словно песок, утекает между пальцами.

Фрост подошел к Айрис со спины и положил руку ей на плечо. Простой жест сочувствия. Так мог бы поступить любой, но Джейн встревожили это прикосновение и горестное выражение в глазах напарника.

— Ей нельзя оставаться в одиночестве сегодня вечером, — проговорил Фрост. — Это небезопасно.

— Я только что говорил с Беллой Ли, — сообщил Тань. — Госпожа Фан может переночевать у нее, пока криминалисты будут работать на месте.

— Я отвезу ее туда, — вызвался Фрост.

— Нет, — возразила Джейн. — Это сделает Тань. Госпожа Фан, почему бы вам не собрать вещи? — Она встала с кресла. — Фрост, не мог бы ты выйти со мной на улицу? Нам нужно проверить здание по периметру.

— Но…

— Фрост.

Он несколько раз перевел взгляд с Айрис на Джейн, но в конце концов вслед за напарницей вышел на улицу — в туманную, влажную ночь.

— Может, расскажешь мне, что происходит? — спросила Джейн, когда дверь за ними захлопнулась.

— Да я бы с радостью. Видимо, кто-то пытается ее напугать. Не хочет, чтобы она задавала вопросы.

— Нет, сейчас я говорю о тебе. Как получилось, что ты пригласил ее поужинать? Стал ее белым рыцарем?

— Я пришел расспросить ее о дочери. Ты же знаешь.

— И каким образом допрос превратился в ужин?

— Мы были голодны. Так случилось.

— Случайности, конечно, бывают. Но приглашать на ужин человека, которого допрашиваешь… Это, знаешь ли, совсем другая история.

— Она — не подозреваемая.

— Это еще неизвестно.

— Ради Бога, Риццоли, она же пострадавшая. Она потеряла мужа из-за массового убийства и теперь хочет справедливости.

— Мы еще не знаем, чего она хочет на самом деле. Если честно, чего хочешь ты, я тоже не понимаю.

Желтое сияние фонаря на крыльце, расплывчатое из-за моросящего дождя, призрачным нимбом обрамляло его голову. Святой Барри, бой-скаут, подумала Джейн. Можно не сомневаться: этот полицейский всегда поступит правильно. Сейчас Фрост стоял перед напарницей, избегая ее взгляда, и выглядел так, как обычно выглядят виноватые мужчины.