Джон Гришэм - Противники

Она переложила ноги, так что юбка задралась еще на пару дюймов.

— Я тут подумала, Уолли, может, нам удастся договориться по-другому. Только вы и я, понимаете?

Уолли вздохнул, оглядел ее ноги, на секунду задумался и произнес:

— Не могу. Сегодня я буду ночевать здесь, потому что один осел разбил окно.

— Тогда и я останусь, — проворковала она, облизывая ярко-красные губы.

Уолли никогда не находил в себе сил избегать подобных ситуаций, хотя и не часто в них оказывался. Клиенты редко вели себя столь распущенно. На самом деле он не мог в тот ужасный, но волнующий момент вспомнить, когда в последний раз это происходило так легко.

— Возможно, мы что-то и придумаем, — пробормотал он, бросив хитрый взгляд на Диану.

— Я пошел. — Дэвид встал и схватил портфель.

— Можете остаться, — сказала она.

Перед ним тут же возникла омерзительная сцена: счастливо женатый, он кувыркается на диване со смазливой девицей, у которой за спиной столько же разводов, сколько у ее пухлого голого юриста. Дэвид рванул к двери и захлопнул ее за собой.

До их любимого бистро, работавшего до поздней ночи, от их дома в Линкольн-парке можно было добраться пешком. Они часто встречались там, чтобы быстро поужинать перед тем, как в 23.00 закроется кухня. Именно в это время Дэвид возвращался домой после очередного изнурительного дня в офисе. Сегодня же, прибыв довольно рано, они обнаружили, что там полно народу. Их столик находился в углу.

На каком-то этапе, примерно в середине своей пятилетней карьеры в «Рогане Ротберге», Дэвид решил никогда не обсуждать свою работу, никогда не приносить ее домой. Она была так неприятна, безвкусна и отчаянно скучна, что он просто не мог вовлекать в это Хелен. Она приветствовала такое решение, и обычно они говорили о ее учебе или о том, как дела у друзей. Но вдруг все изменилось. Большая фирма осталась в прошлом, как и обезличенные клиенты с их занудными делами. Теперь Дэвид работал с настоящими людьми, совершавшими невероятные поступки, о которых стоило рассказывать в мельчайших подробностях. Взять, например, две стычки почти с применением оружия, которые Дэвид пережил вместе со своим закадычным другом Уолли. Сначала Хелен категорически отказывалась верить, что Уолли действительно выстрелил в воздух, желая напугать уличных головорезов, но в конце концов уступила Дэвиду, который говорил без устали. В историю с Трипом она тоже поверила не сразу. Не менее скептически Хелен отнеслась к публичному вымогательству денег у Дианы Наксхолл на открытом судебном заседании. Она с подозрением выслушала признание в том, что ее муж отдал все деньги Айрис Клопек и даже написал долговую расписку. А вот нападение на Оскара разъяренного клиента (женского пола) показалось чуть более правдоподобным.

Оставив самое интересное напоследок, Дэвид завершил повествование о своем незабываемом первом дне работы в «Финли энд Фигг» фразой:

— И, дорогая, пока мы с тобой разговариваем, Уолли и Диана кувыркаются на диване в кабинете с открытым окном в присутствии собаки, и долг клиента закрывается самым невероятным образом.

— Ты врешь!

— Хотел бы я, чтобы это было ложью. О трехстах долларах забудут. И завтра к полудню Диана получит развод.

— Какая мерзость!

— Кто именно из них двоих мерзок?

— Как насчет обоих? И многие ваши клиенты расплачиваются таким способом?

— Сомневаюсь. Я упомянул Айрис Клопек. Подозреваю, она больше соответствует собирательному образу клиента фирмы. Диван, на котором производится оплата, просто не выдержал бы таких скачек.

— Ты не можешь работать на этих людей, Дэвид. Уйди из «Рогана», если хочешь, но давай найдем какую-нибудь другую фирму. Эти двое клоунов — просто парочка жуликов. Как у них вообще с этикой?

— Едва ли они посвящают много времени обсуждению этических вопросов.

— Почему бы тебе не найти надежную среднюю фирму, где работают приятные люди, которые не носят с собой оружие, не гоняются за машинами «скорой помощи» и не обменивают труд на секс?

— А на чем я специализируюсь, Хелен?

— На чем-то связанном с акциями.

— Точно. Я много знаю о высокодоходных долгосрочных облигациях, выпускаемых зарубежными правительствами и корпорациями. Это единственное, что я знаю о праве, так как это единственное, чем я занимался последние пять лет. Укажи это в резюме, и мне позвонит горстка яйцеголовых из других крупных фирм вроде «Рогана», которым может пригодиться кто-то вроде меня.

— Но ты можешь научиться.

— Конечно, могу, но никто не захочет нанимать юриста с пятилетним опытом работы за нормальные деньги и отправлять его в детский сад. Все требуют опыта, а у меня его нет.

— Значит, «Финли энд Фигг» — единственное место, где ты можешь работать?

— Или что-то в этом роде. Я похожу туда, как на семинар, годик-другой, а потом, быть может, открою собственное дело.

— Отлично. Поработал там один день и уже думаешь о том, чтобы уйти.

— На самом деле — нет. Мне нравится это место.

— Ты сошел с ума.

— Да, и это так окрыляет.

Массовая рассылка Уолли оказалась напрасной. Половину писем почтовая служба вернула по ряду причин. Правда, в последующую неделю возросло количество звонков, большая часть которых поступала от бывших клиентов, требующих, чтобы их удалили из списка рассылки «Финли энд Фигг». Не утратив мужества, Уолли подал иск в окружной суд по Северному округу штата Иллинойс, указав Айрис Клопек и Честера Марино, как и «других, чьи имена будут предоставлены позднее» в качестве истцов, и заявив, что близкие им люди были убиты лекарством крейокс, которое производится «Веррик лабз». Уолли наобум запросил круглую сумму в сто миллионов долларов в качестве компенсации и потребовал рассмотрения дела присяжными заседателями.

Подача иска прошла не так ярко, как он хотел. Уолли отчаянно пытался привлечь внимание средств массовой информации к готовящемуся иску, но почти никто не проявлял интереса. Вместо того чтобы тихо подать иск в Интернете, они с Дэвидом, облачившись в свои лучшие темные костюмы, приехали в Дом правосудия имени Эверетта М. Дирксена [15] Сенатор от Иллинойса в 1951–1969 гг., некоторое время был лидером меньшинства в сенате США. в центре Чикаго и вручили исковое заявление на двадцати страницах клерку. Не увидев ни репортеров, ни фотографов, Уолли расстроился. Он попросил заместителя секретаря запечатлеть юристов, с серьезным видом подающих иск. Вернувшись в офис, Уолли отправил исковое заявление и фотографию в «Трибюн», «Сан таймс», «Уолл-стрит джорнал», «Тайм», «Ньюсуик» и дюжину других изданий.

Дэвид молился, чтобы фотография осталась незамеченной, но удача оказалась на стороне Уолли. Репортер из «Трибюн» позвонил в офис, и его тут же соединили с исполненным восторга адвокатом Фиггом. На них обрушилась лавина популярности.