Лиз Коли - Красотка 13

Его ладони были мозолистыми и шершавыми, но держал он ее руку с величайшей осторожностью, так, словно новорожденного котенка. Наклонив голову, он с легкой улыбкой внимательно вглядывался в ее лицо.

Энджи вздохнула с облегчением, ее напряжение начало спадать. Она почувствовала, как холод отступает и по телу разливается приятное тепло. Так продолжалось до тех пор, пока он все не испортил.

— Это просто невероятно, — сказал он. — Мне кажется, что мы с тобой уже знакомы.

Она вздрогнула. Ей показалось, что она совершенно голая, слабая и беззащитная. Человек, которого она видела впервые, сказал, что знает ее. У нее перехватило дыхание. Ей хотелось заплакать, она усилием воли подавила это желание, понимая, что если у нее начнется истерика, то ей очень трудно будет успокоиться.

— О господи! Прости меня, Анжела, — быстро произнес он и разжал ладони. Ее рука медленно выскользнула из его рук. — По телефону Митч сказал мне, что у тебя не все в порядке с памятью, что ты не помнишь, как долго отсутствовала и где именно была. Дезориентация. Такое часто случается.

Неужели это правда? Энджи внимательно вглядывалась в его глаза, в его синие добрые глаза, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Они внушали доверие, а не страх. Хорошо. Может быть, с ней ничего необычного не случилось. У нее в душе затеплилась надежда. Может быть, он действительно поможет ей найти разумное объяснение тому, что с ней происходит.

Она кивнула, и он ласково улыбнулся ей.

— Пойдем, — сказал он, мотнув головой в сторону гостиной. — А то мы стоим здесь, как кегли, которые ждут, когда их собьют мячом.

Со второго этажа донесся громкий стук, и Энджи сразу представила, как по лестнице скатывается огромный мяч, сбивая их всех, едва держащихся на ногах. Однако это был не мяч, а всего лишь ее отец. Уголок ее рта слегка дрогнул. Детектив заметил это и улыбнулся ей в ответ. Улыбнулся одними глазами. Восхитительными, невероятными глазами. Темно-синие радужки его глаз были усеяны оранжевыми точками. Ей еще никогда не доводилось видеть ничего подобного.

Отец прошел мимо, даже не взглянув на нее. Взяв в руки пульт управления, он включил камин.

— Мне кажется, что ей холодно, — объяснил он.

Однако газовый камин, надежно защищенный стеклянными дверцами, грел так слабо, что до нее тепло не доходило.

Энджи внимательно осмотрела комнату; все вещи были ей знакомы и все они находились на привычных местах. Мягкие зеленые подушки на диванах, обтянутых бежевой кожей. Портьеры на окнах, достающие до пола, с узорами в виде листьев. Они были раздвинуты, и комнату заливал яркий солнечный свет. Старый, похожий на шкафчик, телевизор с пультом управления и прилепленной вверху инструкцией по эксплуатации. Возле боковой стены — книжный шкаф. На его полках в полном беспорядке горы книг. Нет, этого просто не может быть — чтобы за три года в этой комнате ничего не изменилось. Невероятно, но здесь все было по-прежнему.

Детектив устроился в кресле, стоявшем возле дивана, на котором сидела Энджи. Его лицо смягчилось, он потер ладонью свой небритый подбородок.

— Анжела, я прошу прощения. Я понимаю, что тебе сейчас очень трудно и ты чувствуешь себя немного не в своей тарелке.

«Правда понимает?» — подумала Энджи. Неужели и ему тоже довелось пережить такое, когда привычный мир, в котором ты существуешь, внезапно меняется до неузнаваемости? Она долго смотрела на свои протертые на коленях брюки. Когда же у нее все поплыло перед глазами, она зажмурилась, пытаясь сдержать предательские слезы. Стоп, нужно немедленно взять себя в руки!

Броуган положил руку (она была легкой как пушинка) на ее склоненную голову.

— Я понимаю, что сейчас тебе, конечно, больше всего хочется, чтобы тебя оставили в покое и ты могла бы пообщаться со своими родителями, которых так долго не видела.

Она едва заметно кивнула, благодаря за понимание и сочувствие. Она была уверена в том, что он говорит совершенно искренне и действительно понимает, что она сейчас пребывает в полном замешательстве. По крайней мере, то, как он себя вел, не имело ничего общего с теми методами, которые обычно применяют полицейские: сначала успокаивают подозреваемого, втираются к нему в доверие, а потом начинают допрос.

Сидевшая возле нее мама сжала ее руку, и Энджи, подняв голову, посмотрела на детектива и встретила пристальный взгляд его добрых глаз. Она только сейчас заметила, что у него на носу и на щеках веснушки.

— Но… — сказала она, понимая, что именно это слово он собирался произнести.

— Но моя работа заключается в том, чтобы выяснить, было ли совершено преступление и нужно ли заводить уголовное дело. Так сказать, по свежим следам. Ты меня понимаешь?

Она вдруг почувствовала резкий приступ тошноты и, сглотнув, спросила:

— Преступление? Неужели я… я сделала что-то ужасное?

— Нет, не ты, Энджи! — воскликнула мама.

Она была так взволнована, что не заметила, как сильно сжала руку Энджи, вонзив в нее ногти. Энджи вздрогнула.

— Марджи! — укоризненно посмотрев на мать, пробормотал Броуган. — Прости меня, Анжела, но я прямо сейчас должен задать тебе несколько вопросов. Потом мы перейдем к другим процедурам.

— Я тоже хочу кое-что узнать, — вмешался в разговор отец. — Анжела, как же, черт побери, тебе удалось найти дорогу домой? Может быть, тебе кто-нибудь помог? Неужели ты прошла весь этот путь пешком?

— Да, — произнесла она одно-единственное слово.

Однако это мало что объясняло. Откуда она пришла? Этого Энджи не знала.

— Не задавай глупых вопросов, Митч, — напустилась на него мама. — От того места, где она пропала, до нашего дома больше пятидесяти километров.

— Если идти под гору, — прошептала Энджи.

Ее никто не услышал. Интересно, откуда она это знает?

— И кроме того, — не унималась мать, — она могла быть где угодно. Даже за пределами Калифорнии.

Броуган встал и принялся медленно расхаживать по комнате. Энджи наблюдала за ним. Он стал другим. Не было больше добродушного дяденьки в потертых джинсах. С его лица исчезло сочувственное выражение. Теперь он напоминал вышедшую на охоту пантеру. Или копа, идущего по следу. Энджи моментально насторожилась.

Его голос тоже изменился — Броуган стал говорить заискивающе, короткими, четкими фразами.

— Анжела, ты помнишь, как долго ты отсутствовала? Где находилась? Хотя бы приблизительно. Ты вообще что-нибудь помнишь?

— Нет! Я… О нет! Ничего не помню, — воскликнула Энджи и, махнув рукой в сторону родителей, добавила: — Они сказали, что меня не было три года. Но… я не знаю. Мне кажется, что такого не может быть. Я думаю, что прошло не больше двух дней.

— Может быть, ты просто сбежала из дому?

Энджи нахмурила брови.