Джон Бердетт - Крестный отец Катманду

В голове словно на экране, который некоторые называют третьим глазом, ярким неоном вспыхнула надпись: «Тиецин».

Подчиняясь импульсу, я бросился искать таксиста Шиву. Вся ступа была окружена чайными, лавками, где торговали местными иконами тханка с изображениями Будды или различных бодхисатв, нарисованными минеральными красками. А также сувенирными ларьками и точками, где можно загрузить свои цифровые фотографии на компакт-диск и подключиться к Интернету. Я бегал полчаса вокруг гигантского строения, прежде чем нашел своего таксиста и сказал, что пора ехать. Шива посмотрел на меня и удивился, отчего я внезапно стал проявлять признаки сильного волнения.

Когда я возвратился в отель, меня ждало сообщение: люди Тиецина приедут за мной в десять утра на следующий день. Не в силах усидеть на месте, я покинул пансион и пошел прогуляться по району Тамель.

Мир буквально взорвался мне в лицо. Я отошел не больше чем на двенадцать дюймов за периметр гостиницы, как двое велорикш попытались припереть меня к стене. Женщина — наверное, тибетка — держала мертвого ребенка, тянула вперед руку и рыдала. Сигналили такси, пытаясь объехать велорикш. Посыльные из других отелей уговаривали переехать к ним. Юноша в лохмотьях шептал, что у него есть гашиш, а двое мужчин в искусственной коже на «хонде» среднего класса рекламировали тот же товар по той же цене, но делали это гораздо солиднее. Человек, лица которого я так и не рассмотрел, предлагал на ночь девушку или двух.

Вырвавшись из цепкой хватки велорикш, я попал в объятия продавца трубок для курения табака и марихуаны. Мастера, целыми днями вырезающие шахматы, громко рекламировали свои шедевры. И все это происходило под особый индуистский саундтрек из гудков машин, криков людей и неповторимых возгласов мужчин, совершающих омовение прямо на улице, — но разве можно их за это судить, ведь в Катманду повсюду пыль.

Еще там были фаранги, с трудом передвигающиеся из-за своей непосильной ноши — огромных рюкзаков с запасами одежды не меньше чем на пол года, а лекарств — на целый год. Из некоторых рюкзаков высовывались алюминиевые трубки для палаток.

Среди туристов было много одиноких женщин или дамочек, путешествующих парами, — молодых и среднего возраста. Непал считается безопасной страной — так утверждают все путеводители. Я видел клонов Рози Маккой. Выли там и непалки в национальной одежде (в основном в сари, хотя многие носили под длинным верхним одеянием зауженные книзу брюки). Женщины с продуктами в серых бумажных пакетах бегали из лавки в лавку или готовили еду на газовых плитках на пороге своих средневековых домов, стараясь не потревожить тощих коров, которые тоже вышли насладиться приятным вечером.

Повсюду слышалась музыка. Ом мани падме хум [11] Одна из самых известных мантр в буддизме Махаяны, шестислоговая мантра бодхисатвы сострадания Авалокнтешвары. Зачастую ее переводят как «О, жемчужина в цветке лотоса!». вместе с Робби Уильямсом и Рави Шанкаром неслось из всех магазинов, где продавали компакт-диски. А из одного, на углу, тянулась гортанная, низкая, бесконечная нота тибетского пения, похожая на звуковые волны, издаваемые хором китов, вливающиеся в общую акустическую зооатмосферу. А я, разумеется, думал о Тиецине.

Проснулся я на рассвете. Немного прогулялся по городу, пять раз отказался от предложений купить марихуану — только потому, что предстояла деловая встреча, — и дал немного денег женщине, которая по-прежнему держала мертвого ребенка (хотя на самом деле ребенок, может, и живой). Когда за мной приехали, на заднем сиденье мини-вэна оказалась та самая старая монахиня, которую я счел ветхой развалиной и дал денег. Она улыбнулась мне тепло и даже шаловливо. Шофер, судя по всему, был непальцем и не произнес ни слова.

— Мы едем слушать лекцию по истории Непала, — объяснила монахиня на прекрасном английском языке.

Я оказался на собрании, которое уже началось или даже подходило к концу. Верхний этаж чайной был переделан под зал заседаний, где стояло с дюжину стульев. Восемь из них были заняты молодыми фарангами, на вид — туристами-дикарями. Мне не оставалось ничего иного, как устроиться позади и слушать.

Доктор Норбу Тиецин имел привычку откидывать назад голову и полностью закатывать глаза, что могло показаться смешным, не будь он таким колоритным персонажем. Но в данной ситуации такое поведение немного пугало, словно человек уходил в другое измерение или впадал в транс.

Лет шестидесяти, рост выше шести футов, очень крепок и мускулист, он носил не застегнутую на молнию свободную куртку. Прекрасно говорил по-английски, как сам мне потом сказал, с ооновским выговором, то есть таким, в котором слышалось произношение Оксфорда, дельты Темзы, Нью-Йорка, Сиднея, с немного напряженными по-скандинавски гласными, но то и дело прорывающимся бруклинским акцентом. Неухоженная клочковатая седая борода топорщилась под самым носом, седые волосы были завязаны в конский хвост. Опытному лектору, ему не требовались записи, и когда он не смотрел в окно, то расхаживал перед слушателями, прихрамывая и заложив руки в карманы. Я решил, что его хромота — результат обморожения, хотя в другой стране можно было бы предположить подагру.

— Первым белым человеком, который вторгся на Тибет, был капитан Янгхазбенд, [12] Янгхазбенд, Фрэнсис Эдуард (1863–1942) — британский разведчик и путешественник, глава вооруженной экспедиции в Тибет в начале XX в. — вещал Тиецин. — Его послал сюда лорд Керзон [13] Керзон, Джордж Натаниел (1859–1925) — маркиз, министр иностранных дел Великобритании в 1919–1924 гг., консерватор. В 1899–1905 гг. — вице-король Индии. и дал денег, которые, как большинство доходов тогдашней Британской Индии, поступали от продажи опиума. Своими орудиями убийства капитан в изысканной англо-саксонской манере перебил тысячи монахов.

Хромой великан немного помолчал, затем кашлянул.

— Но что нам этот честолюбивый воин? К тому времени мы уже привыкли к жестокостям китайцев. У нас есть пословица: «Тот, кто познакомился со скорпионом, не испугается жабы». Но он тем не менее нас завоевал, так что пришлось платить кармическую цену.

Тиецин вытащил из кармана и поднял вверх правую руку. Кисть показалась мне обрубком: обморожение погубило все пальцы, кроме большого и указательного. Он провел этим обрубком полбу, покосился на меня, окинул взглядом аудиторию и продолжил:

— Поэтому нам пришлось завоевать его.

Увечная кисть замерла в воздухе, Тиецин целую минуту молча смотрел поочередно на каждого из нас.

— Дело было рискованное. — Он по-прежнему имел в виду Янгхазбенда. — Не представляете, чего стоит развить в себе эмбриональную психику до такой степени, чтобы на протяжении одной жизни покинуть лоно своего культурного происхождения и начать приспосабливаться к действительности. Обычно на это требуется не менее двухсот лет, и остается высокой вероятность самоубийства. Нам это удалось. Славный капитан превратился в на удивление пылкого приверженца нашего духовного пути, хотя не очень понимал его смысл, но сознавал, что, к несчастью или неизбежно, именно буддизм изменил его природу. — Тиецин пожал плечами. — Можно утверждать, что как способ представить себя Западу наша стратегия сработала. Янгхазбенд был вдохновителем абсурдного искажения нашей религии такими людьми, как неврастеничка мадам Блаватская [14] Блаватская Елена Петровна, урожденная Ган (1831–1891) — теософ, писательница и путешественница. и удивительного явления Рудольфа Штайнера, [15] Штайнер, Рудольф (1861–1925) — австрийский философ-мистик, писатель, эзотерик, создатель духовной науки, известной как антропософия. который, прости нас Будда, каким-то образом привил христианству гностицизм и назвал это духовной наукой.