Джон Бердетт - Крестный отец Катманду

Супатра склонила голову.

— Откуда тебе известно, что это был завтрак, а не ужин? Я не смогла определить точное время смерти. А ответ на твой вопрос — «нет». Кусок был извлечен из левой доли, благодаря чему мог быть нарушен ряд функций организма, но потеря этой части мозга не привела бы к фатальному исходу.

— Хорошо. Если Фрэнка Чарлза убили не наркотики и не дыра в голове, его требовалось как-то отключить, пока шло скальпирование? Ты говорила, следов борьбы не обнаружено.

— Верно. Я провела токсикологический анализ, пытаясь выявить обычные седативные и прочие средства, но ничего не нашла. Общего теста на наркотики не существует, каждое химическое вещество требует особого анализа, поэтому необходимо четко представлять, что ищешь. Многие наркотики через несколько дней вообще не поддаются выявлению: либо разлагаются, либо взаимодействуют с присутствующими в организме химическими веществами и превращаются в другие вещества.

Она опять обратилась к студентам:

— Это печень. С ней все в порядке. Просто подержите в руках, чтобы получить представление о здоровой печени. Сожмите, вот так.

Доктор Супатра несколько секунд наблюдала за студентами, затем продолжила:

— Ясное дело, пока проводилась черепно-мозговая операция, что-то действовало как обезболивающее. Учитывая его вес и привычки, малого количества опиума и кокаина явно недостаточно. Поэтому я потребовала провести специальный анализ на выявление появившихся в последнее время нетипичных наркотических препаратов. И знаешь что? Токсикологи обнаружили в его крови тубокурарин хлорид.

— Вот об этом я и хотел спросить.

— Довольно экзотическое средство. Используется главным образом в США и Японии в качестве нервно-мышечного блокатора. — Супатра посмотрела на меня. — Его производят из яда кураре, который получают из южноамериканского растения. Ядом этого растения обитающие в джунглях племена пропитывают наконечники стрел.

— Какое он оказывает действие?

— Вызывает паралич, но не отключает сознание.

— Как можно его достать?

— Минимальное требование — фармацевт с хорошими связями. Но даже в этом случае фармацевт должен дать объяснения, кому и для чего это надо.

Мы переглянулись. Супатра на мгновение прервала работу, словно вспомнила интересную, но мелкую деталь.

— Меня поразило вот что — аккуратность. Как патологоанатому мне не приходится особенно осторожничать с дисковой пилой. Но тот, кто вскрыл череп Фрэнка Чарлза, сделал это классно. Даже нейрохирурги не действуют с большей осмотрительностью.

Она вернулась к тому, что осталось от молодой женщины. Большинство органов было изъято из грудной клетки. Трубка отсасывала жидкость, которая по столу из нержавеющей стали стекала в стоящую на полу кювету.

— Все в порядке, как я и предполагала. Теперь смотрите, как пользоваться циркулярной пилой. Всегда держите двумя руками, иначе она от вас убежит.

По размеру и виду инструмент напоминал обычную небольшую циркулярную пилу из магазина «Сделай сам», хотя и немного усовершенствованную. Пила издавала пронзительный визг, который лишь не намного становился тише, когда зубья вгрызались в кость.

— Ха! — Доктор раскрыла череп. — Так я и думала. Обширное субарахноидальное кровоизлияние, вызванное лопнувшей аневризмой сосуда головного мозга, что скорее всего произошло в результате передозировки метамфетамина. Видимо, к этому имелась врожденная предрасположенность — слабость церебральной артерии. От амфетамина сердце забилось как неморальное, высокое давление вызвало разрыв аневризмы. Какая бездарная смерть! Хотя она в любом случае могла умереть в молодом возрасте. Любая серьезная нагрузка, особенно во время спортивных занятий, скорее всего вызвала бы его. — Супатра улыбнулась. — Ты знаешь, что слово «аутопсия» означает «зри в себя»?

— Спасибо доктор.

Я перехватил ее счастливый взгляд: еще один успех на охоте. Красивая профессия, если не бояться крови. Отмывшись, она повела меня в свой кабинет, где мы на компьютере посмотрели ее заключение о смерти Фрэнка Чарлза. И почти подошли к концу, когда я спросил:

— Что это такое в конце двадцать первой страницы?

— «Осколок алмаза», — прочитала патологоанатом и потерла глаза. — Совсем забыла. Был обнаружен осколок промышленного алмаза, но мы не поняли, как он попал в труп. Он явно не имел никакого отношения к причине смерти.

— А вот здесь — на третьей странице заключения токсиколога. Бериллий. Это что значит?

— Могу сказать лишь, что это найденное под его ногтями масло. Оно тоже не имело отношения к причине смерти, поэтому мы не стали тратить на него время.

«Значит, это был не героин», — сказал я себе в такси по дороге в управление.

О Фрэнке Чарлзе я забыл и думал о безымянной мертвой девушке на столе Супатры. Ее органы были изъяты, личность, если можно так выразиться, установлена смертью, отчего она приобрела надо мной некоторую власть, хотя не я стал причиной ее гибели. Глупышке предложили наркотик, и у нее не было причин отказаться. Но ей, так или иначе, предстояло умереть молодой. Так была ли в ее смерти чья-то вина?

Но оставим метафизику — я чувствовал себя ужасно. И ясно понимал, какой кошмар предстоит пережить грядущей ночью.

Когда-нибудь пробовали звонить лихтенштейнским банкирам из Цюриха в нерабочее время? Хотя бы через тридцать секунд после пяти вечера в четверг? Вы поймете, почему они так дружат с часами. Я звоню главному банковскому человеку, который занимается сущим пустяком — сорока миллионами долларов Лихтенштейнского трастового фонда, — сказать, чтобы выслал документы, о которых мы договорились, когда первый раз обсуждали поставку черного чая «Лапсанг сушонг» для оптовой продажи в Европе и необходимость с этой целью основания трастового фонда (прозрачная отговорка, но он и глазом не моргнул). Но его не оказалось — ушел домой. Мобильный тоже не ответил, и космология его помощницы оказалась таким же заводным механизмом — она тоже отбыла с работы. Наконец через коммутатор я нашел работающую сверхурочно секретаршу, которая знала, о каких документах идет речь. Она согласилась их выслать, но подчеркнула, что делает это по собственной инициативе, что может получить взыскание, что она беженка из Эфиопии и неважно говорит по-английски. Дело сделано, оставалось подождать пару дней. Без необходимости бегать по городу ум стал проваливаться в одну из опаснейших черных дыр.

Зачем я это делаю? Зачем? Мой сын умер, и мне больше незачем заботиться о плате за его обучение в колледже. Супруга ушла в монастырь. Мне не нужны деньги! Но я завяз в этой грязной среде. Мне даже не особенно страшно умереть. Засосала грязная среда. Я представлял будущие жертвы, которые все походили на девушку на анатомическом столе: перед глазами проносились яркие картины — подростки с воткнутыми в череп огромными иглами. Я не предназначен для таких дел, а все, включая Викорна, Зинну и Тиецина, думают обратное.