Джон Катценбах - Что будет дальше?

Его голос звучал, как всегда, уверенно и твердо.

Адриан украдкой посмотрел в сторону.

Брат сидел на другом конце того же дивана, на котором расположился сам Адриан. Вместо молодого Брайана, в форме времен вьетнамской войны, соседом профессора Томаса оказался зрелый мужчина — нью-йоркский юрист, каким Брайан стал спустя много лет после демобилизации. Волосы у него на голове немного поредели, тут и там на фоне чуть выцветшей, цвета спелой пшеницы, шевелюры виднелись седые пряди. Вернувшись из Вьетнама, Брайан отрастил себе волосы, не изменив старинной привычке: он всегда носил длинную шевелюру — не до плеч, как у бывших хиппи, но все же вполне достаточную, чтобы можно было создать на голове живописный беспорядок и выразить тем самым протест корпоративному этикету. На Брайане был дорогой темно-синий костюм в едва заметную полоску и рубашка, сшитая, похоже, на заказ. Узел шикарного галстука был слегка ослаблен, воротник рубашки расстегнут. Брайан откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу.

— Нет, братишка, можешь мне поверить, — заявил покойник своему брату, — видел я, и не раз, вот такой взгляд, такое вот выражение на лице, какое сейчас у этой инспектрисы. Обычно клиенты выглядят так в тот момент, когда собираются соврать тебе. Если такое происходит с человеком впервые, обычно он чувствует себя немного неловко. Присмотрись, представь себе, о чем она сейчас думает. Соображаешь? Она ведь и сама догадывалась, что за очередным исчезновением девочки из дому скрывается что-то большее, чем банальный побег. Другое дело, что она и сама еще не уверена в этом и больше всего на свете хочет сейчас не ошибиться: вот начнет она расследование по статье «похищение», заведет уголовное дело, а потом выяснится, что все это плод ее догадок и силы полиции были потрачены впустую. Что тогда? Правильно, прощай очередная премия.

Почему-то простые и вполне земные фразы об инспекторе Коллинз в устах Брайана звучали как стихи.

— Да, Адри, — продолжал разглагольствовать Брайан, — нелегко нам будет ее убедить…

— Что мне делать дальше? — шепотом произнес Адриан.

При этом он мысленно приказал себе ни в коем случае не поворачиваться в сторону брата, но в какой-то момент не удержался и слегка наклонил голову так, чтобы увидеть его лицо.

— Прошу прощения, вы что-то сказали? — поинтересовалась Терри Коллинз, перехватывая взгляд пожилого профессора.

— Нет-нет, ничего, — поспешил уверить ее Адриан Томас. — Так, мысли вслух.

Инспектор продолжала пристально рассматривать его. Адриану даже стало не по себе от этого изучающего взгляда. Ни мать пропавшей девочки, ни ее неприятный и весьма скользкий бойфренд не обратили внимания на странно прозвучавший, ни к кому из присутствующих не обращенный вопрос старого профессора. Оба были слишком заняты собой, слишком погружены в собственные переживания, чтобы придать значение тому факту, что старик-то, оказывается, говорит сам с собой.

— А она наблюдательная и явно неплохо соображает. — В голосе Брайана послышались нотки уважения к инспектору. — Похоже, свое дело она знает. Вот только на этот раз она никак не может понять, с чем именно столкнулась. Так что, Адри, теперь только ты сможешь убедить ее, только ты сумеешь навести ее на правильный след. Ни мамаша, ни этот самовлюбленный психотерапевт тебе не помощники. Толку от них никакого. Вот инспектор — другое дело. Если сумеешь убедить ее, что подозрения твои не беспочвенны, то она начнет раскручивать эту историю упорно и, самое главное, профессионально. Присмотрись: с этой женщиной явно можно иметь дело.

Адриан молча кивнул, но ему никак не приходило в голову, что еще он может сказать инспектору полиции. Все факты он уже изложил, а дальнейшие его размышления были всего лишь догадками и подозрениями.

— Сейчас она, скорее всего, задаст тебе пару уточняющих вопросов, — прошептал Брайан на ухо брату. — Ей нужно больше информации — просто для того, чтобы было с чем идти на доклад к начальству. А тебя она пока по-настоящему всерьез не воспринимает. Она хочет сама убедиться, что ты не старый маразматик, а действительно ценный, наблюдательный и толковый свидетель.

— Профессор Томас, — неожиданно обратилась Терри к Адриану, — или, быть может, вы предпочитаете, чтобы я обращалась к вам «доктор»?

— Как вам угодно.

— Если не ошибаюсь, вы ведь доктор психологии?

— Да. Но в отличие от доктора Веста я не психотерапевт-практик, а, скорее, исследователь-теоретик — типичный представитель так называемых кабинетных ученых, своего рода лабораторная и библиотечная крыса.

Терри улыбнулась, услышав столь ироничную самооценку, и ей даже показалось, что на какое-то время висевшее в комнате напряжение чуть спало.

— Ну что ж, учтем это, — сказала она, продолжая улыбаться. — Теперь я хотела бы уяснить для себя кое-какие моменты. Давайте выясним вот что: как я понимаю, вы не видели, чтобы кто-то заталкивал Дженнифер в фургон насильно, против ее воли.

— Нет, не видел.

— Вы не видели, чтобы кто-то хватал ее, бил, тащил или совершал какие-то другие действия, которые можно было бы охарактеризовать как насильственные.

— Нет. Просто в какую-то секунду она была там, на тротуаре по другую сторону улицы, а затем исчезла. С того места, где стояла моя машина, я не мог рассмотреть, что с нею произошло.

— Вы слышали какие-нибудь крики, стоны? Может быть, звуки борьбы?

— Боюсь вас огорчить, инспектор, но ничего подобного я не слышал.

— Следовательно, мы можем предположить, что если она и оказалась в фургоне, то это могло произойти добровольно, с ее сознательного согласия.

— Видите ли, инспектор, мне так не показалось.

— И в то же время вы не уверены в том, что могли бы опознать водителя или пассажира этого фургона.

— По правде говоря — не знаю. Я ведь видел их с достаточно большого расстояния, только в профиль и буквально в течение нескольких секунд. Не забывайте и о том, что дело происходило поздним вечером, в сумерках. Да нет, точнее будет сказать, что к этому времени уже практически стемнело.

— Адри, что ты мелешь? Почему ты все время стараешься подать информацию так, словно ты толком ничего не помнишь и ничего не видел? На самом деле ты видел очень многое, и, более того, я почти уверен, что ты узнаешь и женщину-водителя, и ее пассажира, если снова увидишь их.

Адриан повернулся было в ту сторону, где сидел его брат, чтобы что-то возразить ему, но заставил себя сдержаться и сделал вид, что просто пересел поудобнее. Оставалось только надеяться, что инспектор не обратила внимания на эти странные движения.

Тем временем Терри Коллинз записала что-то в своем блокноте и, кивнув, сказала: