Джон Катценбах - Что будет дальше?

Адриан поймал себя на том, что говорит, с одной стороны, достаточно убедительно, а с другой — несколько сбивчиво.

— Понимаете, инспектор, эта девочка… она кому-то для чего-то очень нужна. Все остальные толкования случившегося будут для нас бесполезными, потому что в любом ином случае мы будем вынуждены сделать болезненный для нас, но неопровержимый вывод: Дженнифер уже мертва. Таким образом, рассматривать какую бы то ни было иную версию не имеет смысла. Это будет просто пустой тратой времени. Нужно понять, зачем этот человек или люди — возможно, их несколько — пошли на это преступление, что они задумали, зачем им понадобилась эта девочка, причем понадобилась именно живой, а не мертвой.

— Ну ты даешь, нельзя же так напрямик, — раздался прямо над ухом профессора недовольный голос брата.

От неожиданности Адриан Томас даже поморщился.

Терри казалось, что она сходит с ума вслед за своим собеседником. В том, что этот старикан слегка помешался или даже окончательно выжил из ума, у нее уже почти не оставалось сомнений. Слишком уж ярко горели у него глаза, слишком очевидно дрожали руки, так, словно через них пропускали электрический ток. В общем, не будучи медиком, инспектор Коллинз, конечно, не могла поставить ему точный диагноз, но болезненность его состояния была совершенно очевидна. Впрочем, сама Терри едва ли чувствовала себя лучше: сказывались и усталость, и отсутствие иных, сколько-нибудь убедительных объяснений исчезновения Дженнифер. Инспектор вдруг поймала себя на том, что втайне надеется: вот сейчас, в этот самый миг, из-за ближайшего угла с визгом шин вырулит белый фургон, из которого кто-то невидимый вытолкнет на тротуар пропавшую Дженнифер. Пусть в синяках и ссадинах, пусть даже пострадавшую от сексуального насилия — не важно. Главное, чтобы она оказалась жива. Ну а с последствиями физических издевательств и психологической травмы, как подсказывал опыт инспектора Коллинз, рано или поздно справляются совместными усилиями материнская любовь, помощь профессионального психолога и болеутоляющие и успокоительные лекарства. Главное — чтобы девочка была жива.

Терри даже не заметила, как стемнело. В свете уличного фонаря профессор Томас показался ей похожим на большую странную птицу, которая почему-то не летала в воздухе, а сидела на одном месте, оседлав, словно жердочку, свою тщательно продуманную версию.

«В конце концов, другого выбора у меня нет», — подумала Терри Коллинз и сказала:

— Ну хорошо. Я готова вас выслушать.

Несколько секунд оба молчали, затем Адриан кивнул и жестом пригласил инспектора зайти в дом. Он и сам с трудом верил в то, что произошло, — в то, что эта женщина действительно согласна выслушать его точку зрения. Кроме того, он немного растерялся, потому что на самом деле его так называемая лекция вовсе не была подготовлена должным образом: он и сам не знал, что именно собирается говорить.

— Чувствуешь, свежим ветерком потянуло? — не без удовольствия прошептал вслед брату Брайан. — По-моему, это хороший знак. Похоже, у Дженнифер появился шанс.

Адриан открыл дверь в дом и пропустил инспектора Коллинз вперед. Сам он немного замешкался на пороге, по-прежнему придерживая дверь, словно дожидаясь, пока за гостьей в дом зайдет и Брайан. К сожалению для профессора, покойный брат остался на ступеньках крыльца в паре шагов от двери. При этом Брайан сказал:

— Ты уж извини. Мне сейчас туда нельзя.

Эти слова он произнес таким тоном, словно озвучил какую-то очевидную, всем известную истину.

Адриан не смог скрыть своего удивления, и брат, заметив это, добавил:

— Адри, галлюцинации тоже живут по определенным правилам. Разумеется, иногда эти правила меняются под воздействием внешних обстоятельств — а для нас внешними являются как раз те изменения, которые, с твоей точки зрения, происходят внутри тебя. Но в общем и целом мы стараемся соблюдать установленные рамки.

Адриан кивнул. Такое объяснение его вполне устроило и, более того, показалось совершенно логичным. Почему — этого он и сам объяснить не смог бы.

— Дальше будешь действовать один, по крайней мере некоторое время. — Брайан по-военному четко отдавал последние распоряжения. — В человеческой психике и поведении ты разбираешься лучше, чем кто бы то ни было. Девиантное поведение и склонность к совершению преступлений — для тебя это не темный лес и не китайская грамота. Кроме того, твой приятель — я имею в виду того парня из университета, который снабдил тебя книгами о серийных убийцах и маньяках, — навел тебя на тот единственный след, который, несмотря на все трудности, может быть, и приведет нас к успеху. Следующий ход — твой. Ты должен приложить все усилия для того, чтобы убедить инспектора в обоснованности своих подозрений. Давай, братишка, вперед!

— Но я не знаю, получится ли у меня…

В это мгновение до его слуха донесся откуда-то из пустоты голос покойной жены: «У тебя все получится, дорогой, обязательно получится…» Голос Касси звучал настолько уверенно, что приободрился даже Брайан, похоже, услышавший эти слова. Провожая Адриана взглядом, он вскинул сжатую в кулак руку в ободряющем жесте.

— Сюда проходить? — спросила Терри Коллинз замешкавшегося в дверях Адриана.

Профессор Томас отвлекся от беседы с собственными галлюцинациями и сказал:

— Да-да, направо, пожалуйста. Проходите в гостиную. Хотите кофе? — Эти слова он произнес машинально, не задумываясь над их смыслом.

В следующую секунду он вдруг осознал, что кофе у него, скорее всего, нет, да и как его готовить, он толком не знает. Сбитый с толку, Адриан даже нерешительно потоптался несколько секунд в прихожей, словно забыв, где у него в доме кухня, а где гостиная. Наконец он взял себя в руки и напомнил себе, что прожил здесь много лет и что прекрасно осведомлен о планировке дома. Итак, кухня — за столовой, не доходя лестницы, под которой находится дверь в гостевой санузел. Лестница ведет на второй этаж — туда, где находятся спальня и кабинет. Все как обычно, все на своих местах — там, где и должно быть.

Терри Коллинз покачала головой и сказала:

— Нет, спасибо. Давайте лучше сразу к делу.

С этими словами инспектор вошла в гостиную. Книги были повсюду. Не только в шкафах и на стеллажах, но и на столе, на креслах и даже на полу. Разбавлено это «книжное царство» было чашками с недоеденными засохшими мюсли и свернувшимся молоком, а также грязными тарелками с остатками еды и валявшимися тут и там столовыми приборами. Многочисленные бумажки-самоклейки с разными напоминаниями «украшали» комнату, как разноцветные праздничные флажки — боевой корабль. В углу мерцал работающий телевизор: какой-то спортивный канал, звук выключен. Ко всему прочему в гостиной было довольно душно. «Полный беспорядок, — без особых эмоций отметила про себя Терри, но тотчас же поправилась: — Ну, или почти полный». Действительно, гостиная не была настолько запущена, чтобы ее нельзя было привести в порядок одной хорошей уборкой. Пара часов, может быть, полдня работы — и здесь воцарятся чистота и уют. С точки зрения матери двоих детей, это помещение (а судя по всему — и весь дом) находилось в том состоянии, в которое приводят любое жилище дети младшего школьного возраста, подростки и старики. Разница заключается только в том, при помощи каких именно предметов порядок в доме быстро сменяется на кавардак. В одном случае это, скорее, игрушки и не убранная в шкаф одежда, а в другом — книги и бумажки со всякого рода записками. «В общем, — подумала Терри, — что старый, что малый: ни детям, ни старикам не свойственно особо задумываться о поддержании порядка».