Джон Катценбах - Что будет дальше?

— Вы уж извините меня за беспорядок, — сказал Адриан, заходя в гостиную. — Я в последние годы один живу… как-то руки не доходят…

— Не волнуйтесь. У меня двое детей, — успокоила Терри, — так что беспорядком меня смутить трудно.

Инспектор решительно сдвинула с одного из кресел какие-то бумаги и села на освободившееся место. При этом она успела наметанным взглядом рассмотреть, что это за бумаги: поверх нескольких номеров «Бостон глоуб» примерно трехнедельной давности лежали какие-то справки, заключения и рецепты, явно полученные в медицинском учреждении. Некоторые из них были заполнены не до конца. Терри попыталась разглядеть, что именно там написано, но за секунды, имевшиеся в ее распоряжении, сделать это ей не удалось.

— Ну хорошо, — сказала она. — Расскажите, что, по вашему мнению, мы можем сделать.

Адриан, в свою очередь, также переложил пачку книг на пол и опустился в освободившееся кресло. Только что он чувствовал себя вполне уверенно, ободренный словами брата и жены, но теперь, оставшись один на один с инспектором, опять начал смущаться и сомневаться в убедительности своих доводов. Он и сам понимал, что его голос звучит очень робко и нерешительно.

— Видите ли, инспектор… Я бы очень хотел, чтобы она осталась жива. Я имею в виду Дженнифер… Понимаете, она… я бы хотел…

Терри энергично подняла в воздух руку и, поймав очередную паузу в словах собеседника, сказала:

— Хотеть — это одно дело, быть способным сделать что-то — другое. К сожалению, наши желания далеко не всегда совпадают с нашими возможностями.

Адриан кивнул в знак согласия и продолжил говорить:

— Просто для меня это очень важно. Я считаю себя обязанным найти ее. Вы поймите, я человек старый, мне жить осталось совсем недолго, а она… У нее вся жизнь впереди. Пусть она и настрадалась больше, чем нужно, пусть ей даже пришлось пережить что-то жуткое… Мы все равно не можем допустить, чтобы эта едва начавшаяся жизнь оборвалась так рано…

— Я вас прекрасно понимаю, — заметила Терри, — но все это общие слова и прописные истины. К работе инспектора полиции эти материи не имеют ни малейшего отношения.

Адриану было не по себе. Он вдруг понял, что никогда раньше ему не доводилось иметь дело с полицией. После самоубийства Брайана соответствующий отдел нью-йоркской полиции сработал быстро и профессионально. Никто не мучил родственников лишними расспросами, все должностные лица были предельно корректны и даже тактичны. Впрочем, в том случае требовалось лишь формальное расследование: все было очевидно. Когда Касси попала в аварию, с Адрианом связался прибывший на место патрульный полицейский, который тоже был не только профессионально вежлив, но и оказался человеком заботливым и способным сопереживать чужому горю. С Томми все получилось еще проще: неожиданно раздался звонок и представитель Управления по связям с общественностью Министерства обороны сообщил Адриану о том, что случилось с его сыном. Родственники были проинформированы в общих чертах о том, как погиб молодой журналист, а затем им сообщили о дате и времени прибытия специального авиарейса, который доставит на родину гроб с телом покойного. Адриан прикрыл глаза и в наступившей темноте услышал множество зазвучавших одновременно голосов. Ощущение было такое, словно несколько человек именно в эту секунду решили во что бы то ни стало докричаться до него, не задумываясь о том, что в этой какофонии он может расслышать лишь отдельные слова и обрывки фраз.

— Профессор, вам нехорошо?

Адриан Томас открыл глаза:

— Нет-нет, инспектор, прошу прощения…

— У меня возникло ощущение, что вы словно выпали из разговора. Вы как будто были мысленно где-то далеко. По правде говоря, я испугалась, что вы можете потерять сознание.

— Неужели я так выглядел?

— Да.

Адриан изучающе посмотрел на инспектора и осторожно задал очень болезненный для себя вопрос:

— Как долго это продолжалось?

— Я думаю, больше минуты. Может быть, две.

Это показалось Адриану невероятным. Он пребывал в полной уверенности, что прикрыл глаза на секунду-другую, не больше.

— И все-таки, профессор, вы действительно хорошо себя чувствуете? — вновь обратилась к нему Терри.

При этом она изо всех сил старалась сменить сухой профессиональный тон на более мягкий, свойственный скорее заботливой матери, склонившейся над кроватью заболевшего ребенка.

— Не волнуйтесь, все нормально.

— Если честно, то, глядя на вас, я бы так не сказала. Это, конечно, не мое дело, но…

— Просто мне недавно прописали новые лекарства и организм еще до конца не привык к ним.

В глубине души профессор Томас прекрасно понимал, что инспектор Коллинз вряд ли поверит этому на ходу придуманному объяснению.

— Может быть, вам следовало бы поговорить с врачом? Позвольте напомнить, что такие симптомы могут представлять опасность не только для вас, но и для окружающих. Вдруг нечто подобное случится с вами, когда вы будете сидеть за рулем? А если…

Адриан позволил себе перебить собеседницу:

— Извините, давайте вернемся к нашему разговору. Дайте мне собраться с мыслями… На чем я остановился?

— Мы говорили о Дженнифер… О Дженнифер и о том, почему…

— Ну да, конечно, о Дженнифер. Так вот, инспектор, я вам скажу начистоту: практически все версии, все сценарии этого исчезновения, которые только придут на ум вам или мне, можно представить в виде довольно сложных уравнений, которые при решении сводятся к простому и одинаковому во всех случаях ответу: икс равно смерть. Таким образом, с чисто научной точки зрения я не вижу особого смысла в том, чтобы пытаться распутать все эти версии или даже, не распыляя силы, ограничиться теми вариантами, которые обещают самый скорый формальный успех. Если добавить к этому еще и эмоциональную составляющую, то мне, по правде говоря, не хотелось бы искать решение задачи, самый страшный вариант ответа на которую известен заранее. Я предлагаю попробовать взглянуть на проблему с другой стороны. Давайте, исходя из заданных условий, попытаемся сформулировать уравнение, в котором искомая переменная икс равнялась бы слову «жизнь».

— В общем-то, этого я от вас и жду.

— Ну конечно. Итак, в этой задаче нам «дано»… То есть что нам известно.

Адриан вновь замолчал, пытаясь сформулировать в нескольких словах то немногое, что ему в самом деле известно. Он заметил, что Терри Коллинз в этот момент уже не смотрит по сторонам, а сидит, чуть подавшись вперед, и, похоже, не без интереса ждет, что он скажет. Он почувствовал, как что-то теплое прижалось к его боку и как ему на плечи легла приятная необременительная тяжесть. Он хотел было оглянуться, но сдержался: не надо лишний раз пугать инспектора своими странностями, а что это за тепло и тяжесть — он и так прекрасно знал. В следующую секунду у Адриана Томаса прямо над ухом раздался шепот покойной жены: «Объясни ей, что дело не в Дженнифер… Не в том, кто именно пропал, а в том — какой человек пропал. Какая она, эта девочка. Постарайся объяснить ей это».