Джастин Скотт - Девять драконов

Она не могла припомнить, чтобы раньше, хотя бы раз, ей не удалось убедить Дункана. Их мысли были настолько одинаковыми, что они вообще редко спорили. Одним из чудес в отношениях между импульсивным сыном очутившегося в Китае шотландца и уверенной в себе, взвешивающей свои действия дочерью учителя был резонанс умов и честолюбий — как две реки, сбегающие сами по себе с гор в один океан.

Она сказала матери неправду. Не было никакой работы, разбросанной по квартире. Ее собственная комната — спальня и гостиная одновременно — в первый год учебы в Кембридже была первой комнатой в ее жизни, которую ей не приходилось делить ни с кем; и привычки чистоты, аккуратности и приватности сохраняются у нее навсегда. Ее работа была тщательно сложена в стопку на стеклянном письменном столе позади шелковой ширмы, изображавшей идиллический пейзаж девятнадцатого века, — небольшая рыбачья гавань, известная как Гонконг, — «Благоуханная гавань». Компьютер с видеофоном, подключенный к «Макфаркар-хаугу», компактный принтер, факс, китайский набор письменных принадлежностей, ее печать, ее кисти и чернильница, чековая книжка — все лежало на своих местах, и Вивиан даже и не помышляла о том, чтобы сменить свою трехкомнатную квартирку на что-нибудь другое.

Джардины действительно закрыли ей вид из окна, построив новый высотный дом, но ее это не беспокоило — она все равно на ночь задергивала занавески. Прелесть ее дома была внутри — она превратила обычную современную квартиру с низкими потолками, монотонными стенами, вафельно-тонким паркетным полом, ванной и кухней без окна в традиционный китайский дом с его защитой от мирового хаоса и злых духов.

Прямо около входной двери внутри она возвела ин бик, или теневую стену, которая должна была не пускать настырных духов, которые, по преданию, не могли огибать углы. Такая ловушка для духов, конечно, должна была находиться снаружи входной двери, но в современных блочных домах это просто нереально. Она усилила защиту при помощи шестиугольных зеркал пат ква, врезанных в дверь, и изображений тех же самых добрых богов Чиу Шупао и Ху Цинтай, которые охраняли храм богини Тинь Хао на Паблик-сквэр-стрит, где она ребенком молилась вместе с отцом. Чтобы зайти внутрь, она проходила по коридору, который создавала эта стена, переступала через высоко поднятый порог внутренней разрисованной двери и оказывалась, наконец, в жилой комнате, которая казалась глубоко спрятанной и безопасной.

— Зачем все это? — улыбнулся Дункан, когда она впервые пригласила его домой.

— Против призраков.

Он поднес дрожащие пальцы к ее щеке. Они оба все еще удивлялись, куда дует ветер, все еще балансировали на грани между дружбой и сексом. Как только его палец коснулся ее кожи, он перестал дрожать, и его прикосновение стало уверенным, посылая электризующую волну к ее губам, очертившую их контур, вызывая неожиданные ощущения.

— А я — один гуйло, который рад, что эта штука дает осечку.

Как дала она осечку и сегодня. Его призрак — призрак ее гуйло — появлялся в квартире, тревожил кушетку, на которой он растягивался, когда они болтали, кухню, где он смотрел, как она готовила, словно не желая расставаться с ней даже на пять минут в их редкие встречи наедине, ее спальню, где они вспоминали то, что помнили из своего внезапно сжавшегося прошлого, и торопились изобрести что-то свое общее. Когда она умрет и будет на небесах, даже тогда она будет помнить, как впервые он вошел в нее. Он обнаружил в ней струнки, которых она не знала в себе раньше. Все было так ново. И он был таким уверенным. Стивен Вонг был уверенным любовником, но легкость и мягкость Стивена были от его любви и знания женщин. Уверенность Дункана происходила от его любви и знания ее — и только ее.

Она повернулась, ища утешения, к фарфоровой статуэтке Всемилостивейшей богини, которую подарила ей тетушка Чен. Но Гуаньинь мало чем могла ее успокоить. Вивиан нуждалась в чем-то большем, чем милосердие, — ей нужна была защита. Встав на колени перед разукрашенным красным и золотым святилищем Тинь Хао, Вивиан зажгла свечи и ароматические палочки. Богиня моря, которая спасла их от акулы, могла помочь Дункану сегодня ночью. Но выражение лица Тинь Хао было пугающе отрешенным.

Она встала от алтаря и позвонила, чтобы вызвать служебную машину, сдернув шофера Бог знает откуда, и велела отвезти ее на Ноз-Пойнт в надежде хоть мельком увидеть, как Дункан выходит в море. Парень, нахохлившись, сидел за рулем, поглядывая в зеркало, и она гадала, где он был во время беспорядков. Тысячи бушевали на паромных причалах и еще тысячи — на Козвэй Бэе. Они не могли быть все безликими демонами. По логике вещей, решила она, большинство бандитов вылезли из кожи обычных людей.

— Ай Вон! Ты видел заварушку?

— Нет, Мисси. Я ел суп с другими шоферами, пока вы были на вечере у Ту Вэй Вонга. Когда вы уехали с тайпаном, я поехал домой к жене.

Вивиан выбросила его из головы. У него не было причин говорить ей правду, а у нее намерения проверять, лжет ли он ей. Она наклонилась к окну, чтобы посмотреть, почему движение на улице замедлилось, и увидела, как большой полицейский грузовик оттягивает на буксире сожженную машину с проезжей части. Когда они подъехали к восточной части «убежища от тайфунов», Вивиан стала вглядываться в море в поисках яхты Дункана, но ее уже не было.

Она вышла из машины у причала для паромов на Ноз-Пойнт, прошла по нему до конца и стала всматриваться в темную воду. Туман клубами летел из Китая, как и предчувствовал Дункан, и было уже трудно различить небоскребы прямо напротив, на Кай Тэ. Ей показалось, что она услышала звук мотора, но Вивиан не увидела движущихся огней. Опустив голову в тревоге и растерянности, она бросила это занятие и вернулась к машине.

— Домой, Мисси? — спросил с надеждой Ай Вон.

— На Шэ-О.

Может быть, ей удастся увидеть его с холмов? Даже беглый взгляд был лучше, чем ничего. Она умоляла Дункана не плыть, а когда он настоял на своем, умоляла взять ее с собой.

— Нет.

— Дункан, пожалуйста.

— Я не могу рисковать.

— А что я буду делать, если случится что-нибудь ужасное?

— Ничего не случится.

— Тогда чем мы рискуем? Позволь мне плыть с тобой.

— Нет. И никаких споров.

Он улыбнулся ей обезоруживающей улыбкой и обнял за талию своими большими руками.

— Ты слишком бесценная.

— Но ты же, не задумываясь, посылал меня в Шанхай.

— Это было до того. И я задумывался и волновался. К тому же я поручал наблюдать за тобой, ты же знаешь. А теперь другие времена, и все по-другому, и ты слишком драгоценна.

— Я умру, — сказала она просто, — если что-нибудь случится с тобой.

— Мы встретимся на небесах, — улыбнулся он. — Но нет причин спешить туда, — добавил он серьезно. — Если я умру, я подожду тебя там, а если нет — пришлю весточку с Тинь Хао.