Владимир Сухарев - Стая

— Бери всех.

— Конечно, я постараюсь. Если Терентия подстрелят на месте, то я сделаю его членом банды Дадона. А если он смоется, то ты обещал….

— Я помню.

— Тогда до завтра?

— До завтра.

Иванов вышел из дома, череп раскалывался от удара, нанесённого Кривцовым.

— Чего не сделаешь, ради общего дела, — подумал Иванов, и посмеялся про себя получившейся тавтологии.

Он сел в машину и поехал на квартиру к Седову. Они сидели в каминном зале друг напротив друга и потягивали красное вино.

— Валентин Петрович, — начал Иванов после обычных приветствий и разговоров о новостях, — думаю, что завтра днём Дадон будет у нас в руках.

— Наконец-то, — сразу потерял меланхоличный вид Седов, — как же это тебе удалось? У него же бандитов полно, охраны.

— Как удалось не важно, важен результат.

— Это верно. Куда ты хочешь его поселить?

— Прошу разрешения воспользоваться нашей загородной резиденцией. Там тихо и больше возможностей получить удовольствие от беседы. Да и Дадон, ведь, не обычный гость.

— Да, гость долгожданный. Тогда ты начинай с ним общаться, а когда он дойдёт до определённой кондиции, дашь мне знать. Тогда и я подключусь.

— Как пожелаете, Валентин Петрович.

Седов достал толстую сигару и предложил Иванову, но тот отказался.

— Что со стрелком? — спросил Седов, раскуривая сигару, — нашёл?

— Найти-то нашёл, но он уже мёртв.

— И чья это работа?

— Дадон меня опередил. Как я ни старался, но наши возможности не беспредельны.

— Ах, сукин сын этот Дадон, — не зло проговорил Седов, — придётся ему и за это держать ответ.

— Придётся, — согласился с готовностью Иванов. Он был твёрдо уверен, что после даже пары часов пребывания в загородной резиденции Дадон признается в чём угодно. Даже в убийстве президента Кеннеди, не то, что какого-то стрелка.

— Теперь расскажи про этого следака из комитета. Как с ним идёт дело?

— Я с ним встречался.

— Ну?

— Ничего с ним не получилось. На нас он работать не захотел.

— Почему?

— Не знаю, я предложил ему ту сумму, которую мы с вами обговаривали. Он не согласился. По-моему он считает, что стоит гораздо дороже.

— Ишь ты, наглец какой. Все себя ценят, но не до такой же степени. Тебе не будет обидно, если я ему предложу больше, чем тебе?

— Нет, не будет. Но это еще не всё. Он сказал, что помимо ежемесячной заработной платы ему необходима сумма единовременная. Что-то типа вступительного взноса. Только получив эту сумму, он согласится начать работать.

— Что за сумма?

Иванов написал на листке цифру и показал Седову. Он давно уже прикинул, сколько нужно денег для содержания всей, начинающей стремиться к самостоятельности, структуры, некогда созданной Одинцовым.

— Он что, совсем с ума сошёл? — возмутился Седов. — Он, что генерал? Или министр внутренних дел? Он простой следак! Откуда такие потребности?

— Я не знаю. Что он сказал, то я и передаю. Но обратите внимание, что он уже вывернулся из того положения, в котором оказался. Причем, это положение грозило ему не только концом карьеры, но и сидкой на долгие годы. По моим сведениям к нему нет никаких претензий, все подозрения в отношении его не подтвердились. Согласитесь, что в таком гадюшнике, как правоохранительные органы, вывернуться в такой ситуации почти невозможно. А он смог!

— Ладно, я подумаю. Хотя чего думать, он нам нужен! Скажи нашему финансовому гению, чтобы выдал тебе эту сумму и снова поговори со следаком. Работа для него уже есть. Дадон же не может просто так пропасть, нужно это по правильному оформить, чтобы к нам вопросов не было.

— Понял, всё будет сделано. Я думаю, что, получив требуемую сумму, он согласится.

— Я тоже так думаю.

Дальше разговор дел не касался и скоро Иванов откланялся.

Кривцов сразу от дома, где в квартире на третьем этаже висел на ремне труп Мони Штейна, поехал в гостиницу к Рыжему. За наличием хвоста он не смотрел. Если ему дали спокойно выйти из квартиры, а Иванов из нее не вышел, то Иванов пришёл к Моне один. Был и второй аргумент о бесполезности отрываться от слежки. Этот Иванов нашёл и Моню Штейна, и настоящее имя Кривцова знает. Чего теперь скрываться? Значит Иванов, оставшийся валяться в квартире Мони и Одинцов действуют сообща. Откуда бы ещё Иванов узнал о его имени, и о многих других подробностях? Но Иванов не мент, это точно. Тогда, кто он? Кривцов терялся в догадках. Лишь одно ему было ясно, что времени осталось совсем немного. И Одинцов, и этот неведомый Иванов ждут только одного, чтобы он завалил ментовского следователя. А после этого, ему даже из сарая выйти не дадут. Какой-нибудь средней руки ментовский снайпер продырявит Пашу Терентьева, не моргнув глазом.

— Ну, уж дудки! — размышлял Кривцов, подъезжая к гостинице. — Так я вам ноги-то и раздвинул. Посмотрим ещё, чья возьмёт.

Кривцов оставил машину возле гостиницы и быстро поднялся в номер к Рыжему.

Чисто выбритый, причёсанный и пахнущий одеколоном Рыжий принял Кривцова, как родного. Он уже совсем не походил на того бомжа, которого Кривцов встретил почти две недели назад в парикмахерской. Лицо Рыжего посветлело, морщины расправились, и даже наметился уже небольшой животик.

Рыжий сразу после приветствий бросился к холодильнику и достал бутылку коньяка. Он разлил коньяк по стаканам и жестом пригласил Кривцова выпить.

— Ты же знаешь, что я за рулём, — отодвинул свой стакан Кривцов, — да и тебе лучше пока не пить. Слей всё назад в бутылку, коньяк тебе ещё пригодится.

— Что? Дело наклюнулось? — спросил Рыжий без особого энтузиазма. Он уже привык к хорошей жизни. Но он и не надеялся, что так теперь будет всегда. Он знал, что за всё надо платить. И только такое внезапное окончание пребывания в раю немного застало его врасплох. Был уже вечер, и Рыжий уже решил, что сегодняшний день не принесёт никаких изменений в его жизнь.

— Наклюнулось. Ты одевайся и слушай меня внимательно, Коля.

Рыжего уже давно никто по имени не называл, поэтому он сразу понял, что разговор будет серьёзным.

— Сейчас мы с тобой поедем в одно место. Это сарай на краю города. Он не отапливается и внутри сарая почти, как на улице. Поэтому возьми с собой коньяк, чего-нибудь поесть, и тёплую одежду. В сарае ты проведёшь всю ночь до утра.

— Я же там замёрзну.

— Не перебивай. Вопросы задашь потом. Не замёрзнешь. Сарай достаточно большой, там можно ходить взад вперёд, как в камере штрафного изолятора на зоне. Согреешься. Утром около восьми из дома напротив сарая выйдет человек.

Кривцов бросил на стол фотографию Игоря Борисова.

— Запоминай, фото я тебе не оставлю.

Рыжий взял фотографию и внимательно на неё посмотрел.

— Не нравится мне всё это, — подумал Рыжий, — я догадываюсь, куда клонит Терентий.