Жером Делафосс - Кровавый круг

Натан быстро обошел класс. Картонные маски, разноцветные детские рисунки покрывали большую часть стен и мебели. Он улыбнулся при виде миниатюрных столов и стульев, которые заставили его почувствовать себя великаном в королевстве лилипутов. Через несколько мгновений директриса вернулась с карточкой в руке.

— Держите адрес, — она протянула ему клочок бумаги. — Вам повезло, это совсем рядом…

РЕЗИДЕНЦИЯ ОРМ

ЗДАНИЕ С

21, АВЕНЮ ДЕ ЛЯ ЛИБЕРАСЬОН

Натан вышел из школы и через сотню метров остановился перед огромным обветшалым жилым комплексом. Он еще раз сверился с адресом. Это действительно было то самое место, однако то, что подрядчики окрестили «резиденцией», было всего лишь просторным кварталом в стиле 1950-х годов. По бедности зданий было видно, что он, вероятно, избежал замечательной программы реконструкции региона. Натан прошел между грязными башнями и осмотрел щит с почтовыми ящиками. С. Мюрно Жанна, тринадцатый этаж, налево. Бывшая медицинская сестра все еще жила по этому адресу.

Картонка на лифте предупреждала, что тот сломан. Натан поднялся пешком и остановился, запыхавшийся, перед голубой дверью с облупившейся краской и позвонил. Вначале он услышал шарканье тапочек по полу, а потом сухой старческий голос.

— Кто там?

— Я от…

— Говорите громче, я не слышу…

— Я пришел от директора школы Ольер, — прокричал Натан. — Я разыскиваю информацию об одном ученике, который там обучался, она сказала, что, возможно, вы сможете мне помочь.

Дверь приоткрылась, и Натан увидел маленькую худую женщину, одетую в синтетический халат с голубыми цветами. Ее волосы были седыми и редкими, а лицо с глубокими морщинами украшали массивные очки в металлической оправе, которые придавали ей суровый вид.

— Какой ребенок, вы говорите? — спросила старушка, оглядывая его с головы до ног.

— Мартель, Жюльен Мартель…

Худой рукой она поправила очки и прошептала:

— Я очень хорошо тебя помню, мой маленький Жюльен. Слава богу, ты жив… Не стой там… Входи, дитя мое…

Изумленный, Натан застыл на пороге, не решаясь окунуться в прошлое. Но, притягиваемый неведомой силой, он все-таки вошел в квартиру.

Пол покрыт линолеумом, стены обтянуты тонкой шерстяной тканью кремового цвета. Натан шел за женщиной по коридору. Затхлый запах становился все сильнее. Она привела его в гостиную. Комната была заставлена дешевой мебелью и безделушками. Люстра из кованого железа нависала над столом «под дерево», покрытым салфеткой из пожелтевшего кружева.

— Как вы меня узнали? — спросил он.

Жанна Мюрно улыбнулась и погладила Натана по щеке.

— Этот тонкий белый шрам… там, на твоей щеке, мой милый… это я положила тебя в больницу. Есть вещи, которые невозможно забыть… Воспоминания, которые запечатлеваются навсегда и сопровождают нас до самой могилы…

— Как это произошло?

— Во время одного из припадков. Ты не помнишь?

Припадок… вероятно, эпизод, похожий на ту кровавую драку с Паскалем.

— Нет…

Натан смотрел, как Жанна Мюрно открыла чересчур огромный для этой обстановки дубовый шкаф. Она вытащила бутылку ликера и две хрустальные рюмки. Натан хотел было отказаться, но у него не хватило сил это сделать.

— Ты и меня не помнишь?

— Я не помню ничего из того, что касается моего детства, остального, впрочем, тоже. Со мной произошел несчастный случай, я потерял память…

Как если бы ничто больше не могло ее смутить, Жанна не отреагировала на признание Натана. Она пригласила его к столу и наполнила рюмки.

— Так ты за этим вернулся, не так ли, чтобы узнать?

— Да.

Старушка села и вздохнула:

— Ты уверен, что хочешь потревожить старое?

— Да, нужно, чтобы вы рассказали… обо всем, что вы обо мне знаете.

— Как хочешь…

Она закрыла глаза и сложила как для молитвы руки. Казалось, она мучительно напряглась, чтобы одно за другим обнаружить в памяти далекие и тягостные воспоминания.

— Ты был не похож на других детей. Это не твоя вина. Возможно, в этом виноваты твои родители, главным образом твоя мать, которая не сумела тебя защитить, но я не буду ее судить, несчастную, — одному Богу известно, что она сама пережила… Наконец… это печальная и достаточно обычная история… В 1978 году ты с родителями приехал в наш район. Твой отец был инженером, полагаю, он работал на металлургическом предприятии, большего я не знаю. Это был высокий, любезный и неприметный человек. Твоя мать не работала. Вначале все шло хорошо, тебя приняли в школу и у тебя были товарищи. А потом это случилось… твоя мама, вроде бы очень приличная дама, она начала… Она была больна, Жюльен… тяжело больна. Из-за твоей сестры…

— У меня была сестра?

— Сводная сестра. От ее первого брака. Клеманс, чуть постарше тебя. Она тоже была больна. Она покончила с собой годом раньше, я не знаю, что подтолкнуло ее к этому, но твоя мать так и не оправилась от ее смерти.

— Чем она была больна?

— Она пила… пила до потери разума. Когда она была пьяной, она выходила на улицу… разыскивала дочь. Дело часто принимало неприятный оборот. Она оскорбляла жителей квартала, торговцев, плевалась в них, дошла даже до того, чтобы вызывать рвоту в магазинах. Это было ужасно. Сегодня город изменился… каждый живет сам по себе, но в то время это был рабочий квартал… маленький мирок, где все друг друга знали. Вечером родители разговаривают за столом… дети слушают… Эти истории дошли до школы. За несколько недель ты стал посмешищем в классе. Друзья стали врагами, они тебя преследовали, насмехались, унижали. Но ты уже пережил это, Жюльен, и сначала ты ничего не говорил… но вскоре ты похудел, твои глаза стали наполняться ненавистью… Ты каждый день дрался на школьном дворе или по дороге домой… Но это были не обычные рядовые драки, которые можно увидеть в школах. Ты терял контроль. Ты был очень жестоким по отношению к другим… и к себе самому. Однажды ты подрался с одним мальчишкой, я теперь не помню, с кем. Когда вмешался директор, ты размахивал ножом, угрожал пустить его в ход. Другие взрослые пытались с тобой совладать, но ты сунул лезвие в рот и распорол себе пол щеки… Ты был как маленькое дикое животное, царапающееся, орущее… Тебе прописали успокоительное, а потом увезли в больницу. После этого эпизода тебя больше никогда не видели ни в школе, ни в квартале. Вы покинули город…

Натан провел пальцем по шраму. Ему трудно было поверить, что гнусная история, которую ему сейчас рассказывали, была его собственной. Старушка маленькими глотками пила ликер.

— Вы знаете, куда мы тогда поехали? — спросил он.

— Целый год у меня не было новостей до того самого дня, когда… Боже мой, почему ты снова подвергаешь меня этому испытанию?