Дэнни Тоби - Закрытый клуб

— Вход куда?

Чанс скрытничал насчет того, как именно наша карта переводится на язык практических действий. По-моему, он упивался этой маленькой властью. Войти к «железным людям» будет не так уж просто, это я понял. Чанс не сомневался, что общежитие существует для отвода глаз.

— В каждом университете есть легенды о паровых тоннелях, по которым под землей можно переходить от здания к зданию, — сказал он мне. — Так уж получилось, что в этом университете, очень старом, система тоннелей действительно есть. Пошли.

Мы шли, держась в тени стены большого административного здания. Мы находились в технической части кампуса, не имеющей ничего общего со студенческой жизнью. Уже перевалило за полночь. Стояла неестественная тишина.

— Единственное официальное упоминание о паровых тоннелях связано с местной историей. Когда Джордж Уоллес выступил в защиту сегрегации, студенты чуть не растерзали его. Полиции пришлось выводить Уоллеса через систему паровых тоннелей. Это записано в документе пятидесятилетней давности.

Впереди показалось залитое желтым светом огромное вибрировавшее здание с двумя вентиляторами на крыше почти по двадцать футов шириной. От здания шел свежий запах озона, а вентиляторы выпускали колоссальные, почти вулканические клубы белого дыма, который колеблющимися спиралями уходил в облачное небо. Казалось, перед нами фабрика, выпускающая мрачный сумрак.

— Ко мне на первом курсе захаживал местный учитель поэзии, такой, знаешь, несгибаемый старик. Он клялся, что во Вторую мировую фэбээровцы загнали в библиотеку австрийского шпиона. Они искали его несколько часов и наконец решили, что он ушел через паровые тоннели. Так говорил старик. А может, он просто не любил обедать в одиночестве.

— Это дым? — спросил я, указывая на белые клубы.

— Водяной пар. Это гидроцентраль. Здесь, собственно, завод, а там, — он указал на обшарпанное боковое здание со старыми жалюзи, — кабинет управляющего. — Чанс поглядел на меня. — Минут через пять тебе можно будет предъявить обвинения в нарушении границ частной территории, взломе с проникновением и в моем любимом «неподобающем поведении». Прекрасные основания для исключения. Последний шанс.

Я улыбнулся:

— Свобода — один из эвфемизмов выражения «Нечего терять».

— Ты меня-то не агитируй, я уже давно за, — сказал Чанс, и мы пошли в обход здания. Чанс достал из сумки кусачки и некоторое время возился с висячим замком. За забором с висячими цепями начинался поросший травой гравий двора гидроцентрали. В траве я увидел много металлических ящиков, тоже с висячими замками.

Было очень тихо. При каждом шаге под ногами скрипело и хрустело на весь кампус.

Я начал сомневаться в целесообразности нашего предприятия. Может, еще не поздно? Может, я еще успею выскочить в калитку, бросить лыжную маску в канаву, стереть черную сажу и смешаться со студентами, гуляющими субботним вечером на центральной площадке?

Чанс потянул меня за рукав:

— Не задерживайся. Мы здесь как на ладони.

Мы на цыпочках подошли к двери.

Из кожаной поясной сумки Чанс вынул набор отмычек. Эх, увидела бы нас сейчас моя мать… «Каких прекрасных друзей ты там найдешь!»

В нескольких шагах было окно.

— Эх, не умею я с отмычками, черт бы все подрал…

Чанс сунул связку в карман и поднял с земли камень.

— Чанс, нет! — шепотом взмолился я, но опоздал. Стекло разлетелось, звон и грохот эхом разлетелись по пустому двору. Я огляделся, но никого не увидел. Тем же камнем Чанс сбил острые торчащие края, оглянулся и жестом велел мне лезть внутрь.

— Теперь надо действовать быстро, — сказал он. — Только бы в тоннели спуститься, а там скрыться — как нечего делать.

Я полез за ним в окно. Мы попали в какой-то кабинет, затем в шлакобетонный коридор, выкрашенный белым. Чанс двигался быстро, но без определенной цели, заглядывая в каждую дверь. Он начал сыпать проклятьями.

— Давай помогай, черт бы все подрал!

— А что искать?

— Какой-нибудь ход вниз, я не знаю, ну, люк или лестницу.

Я нашел комнату с бетонным полом и голой лампочкой. В полу был люк вроде чердачного.

— Здесь, — позвал я Чанса.

Я попытался открыть крышку, но она была слишком тяжелой.

Чанс опустился на колени рядом со мной. Мы вместе потянули за цепь, и крышка поднялась. Мы отвалили ее, и она с грохотом упала на бетонный пол.

— Иисусе, Джереми! — прошипел Чанс.

— Да ладно, — сказал я и полез вниз по лестнице.

Взглянув вверх, я увидел за Чансом два силуэта. Он поставил ногу на лестницу, но они схватили его и оттащили назад. Его глаза страшно расширились.

— Что за хрень?! — закричал он и упал на спину. Я посмотрел вниз. Можно было просто прыгнуть. Но я не видел, насколько тут высоко. И карта осталась у Чанса. Фонарики тоже у него в сумке. Я не знал, куда идти.

«Забудь обо всем и прыгай!»

В колодец просунулась рука и схватила меня за фуфайку. Я вцепился в руку ногтями. Меня моментально схватили за шею локтевым захватом и резко дернули вверх. Я не мог вздохнуть.

Меня выдернули из люка, и я упал на спину, здорово ударившись о каменный пол.

Нависший надо мной мужчина потыкал в меня ботинком:

— А ну лицом к стене!

Разглядев форму, я с облегчением перевел дух. Полиция кампуса. Майлс писал мне о них, когда сам был первокурсником. Его соседа по комнате, местного парня из ближайшего рабочего поселка, однажды вечером потянуло к корням, он напился с приятелем-старшеклассником, и они пошли тырить номера с машин. Их задержала полиция городка. Студента сразу передали полиции кампуса — ни составления протокола, ни записи в полицейском журнале, никаких последствий. А старшеклассника продержали ночь в камере предварительного заключения, а утром отвели в суд. Я немного расслабился.

— Снять маски, — сказал тот из копов, что стоял ближе ко мне.

Я поколебался, но снял лыжную маску.

Другой коп стоял над Чансом, с интересом разглядывая его.

— Ну что, начинаем объяснять, — велел он.

— Прошу вас, сэр, — забормотал Чанс. — Это все шутка, розыгрыш такой. Мы хотим вступить в студенческое братство. Нам назначили испытание — пройти по паровым тоннелям и украсть тарелку из профессорской столовой. Майк, ну скажи же им! — Чанс посмотрел на меня вытаращенными глазами перепуганного первокурсника.

Полицейский повернулся ко мне.

Я бросил на Чанса гневный взгляд:

— Ты чего разболтался? Ведь сказали никому не говорить, даже если нас поймают!

— Пожалуйста… — совсем униженно взмолился Чанс. — Я хочу поступить на юридический. Не губите мою карьеру. Господи, родители!.. Ох, зачем меня только понесло в этот клуб!

Второй коп посмотрел на меня:

— Какой именно клуб?