Владлен Щербаков - УБИТЬ РАБА

- Так уезжай в европы, никто не держит.

Дмитрий потянулся к бутылке, но на полпути замер, словно на шило животом наткнулся.

- Улицы подметать? Я же тебе говорю – рабство общемировое, только там с человеческим лицом. И то не для всех. – Трайбер привстал с кресла, услужливо наполнил рюмку коньяком.

- Не любишь ты людей, Герман. – скривился Кабанов. В боку снова кольнуло, но уже не как шилом, а будто сюрикен провернулся.

- Если так уж жаждешь свободы, езжай в тайгу, сруби избушку, ставь капканы, лови рыбу, шишки собирай. Будешь абсолютно свободен. А можешь в бочку залезть и бомжевать, как Диоген.

Дмитрий дотянулся до рюмки, удивляясь струящимся со лба каплям пота.

- Я бы так и сделал, если бы не мои болячки. Здоровье – вот без чего нельзя быть свободным. Нас травят консервами, пшеницей с генами скорпиона, подсаживают на кока-колу и алкоголь. Организм дает сбои, сам уже не вылечишься. И здесь тебя в рабство берет государственное здравоохранение. Государственное – это правильно. Специалиста надо выучить, предоставить томографы с рентгенами, ответственность наложить. И опять же государственное – не заинтересованное в продлении жизни нетрудоспособного раба. Поэтому и специалисты такие, и платят им, чтоб озлоблялись и взятки вымогали. А у врача зарплата должна такой быть, чтобы он и работу и людей искренне любил. И готовить их надо с детства, выбирать кого подобрей. Эй, Дмитрий, что с тобой? Ты же зеленый совсем!

Рюмка полетела на пол. Опираясь на подлокотник, Кабанов встал с дивана. Шкаф, стол, Трайбер, телевизор – контуры расплавились. Стены покачнулись, пол встал перед глазами, и наступила темнота.

Геннадий заявился в начале апреля. От него пахло весной и перегаром.

- Вот, пришел тебя проведать. – Генка махнул пакетом, в котором угадывался стандартный набор.

- Телефон отключил, в гости не заезжаешь. Подержи.

Дмитрий молча взял пакет. Противоречивые чувства испытывал он сейчас к другу. Приходу, конечно, рад. Но проблемы со здоровьем заставили иначе взглянуть на дружеское времяпровождение. Каждая встреча с лучшим другом заканчивалась попойкой. Оба понимали, что только первые сто грамм приносят радость и веселье, но все равно пили, пока не начинало двоиться в глазах. Пили, будто соревновались. Только в разных весовых категориях. Генка до сих пор огурцом, а у Димки диета и депрессия.

«Огурец» повесил потрепанную кожаную куртку, снял ботинки. Как обычно, завоняло потом. Дмитрий отметил общую неухоженность в одежде: рубашка мятая, засохшая грязь на джинсах.

Генка поставил на кухонный стол бутылку водки, банку с огурцами, кусок свиной грудинки, консервированного тунца.

- Хлеб нарежь, Митя.

- Сухари у меня только, Гена.

- Натворил чего? – усмехнулся дружок.

- Лучше бы натворил – не так обидно было.

- Что у тебя опять случилось?

Дмитрий рассказал про приступ, про помощь, оказанную Трайбером.

- Вызвал Герман скорую, я не постеснялся, поехал. Когда выводили, я в зеркало посмотрел – лицо зеленое, губы белые, самого трясет. Приехали в восьмую медсанчасть, как я понял, Трайбер там знает кого-то. Мне сразу обезболивающего вкололи, в палату положили, капельницу поставили. Я уж подумал, как бы не прободение какое – это же операция, месяц на кровати со шлангами из брюха. Слава Богу, обошлось. На следующий день Трайбер опять подсуетился, кровь с мочой на анализы у меня сразу взяли, после обеда, по часам в смысле, на ФГС отвезли. Проглотил я проводок в оплетке, точно ужика. Потом живот ультразвуком просмотрели. Вечером меня к врачу отвели. Как я понял, чтобы место в палате не занимать, меня решили с анализами ознакомить, лекарств навыписывать и домой на амбулаторное лечение за свой счет.

- И что у тебя нашли?

- Представь мои выпученные глаза, когда к доктору заходил. После прошлогодних переживаний то. Захожу, чего врать – молюсь про себя. Врач на меня посмотрела и так потихоньку стала диагноз выкладывать. Говорила, знаешь, так: ПОКА ничего страшного, но… и тут стала сыпать своими медицинскими словами: поджелудочная, фиброз, дуоденит, эрозия… В тот момент я ничего не запомнил толком. Потом она мне своими словами говорит, мол, все органы у вас, мужчина, поражены. Алкоголем злоупотребляли, наверно, питались неправильно.

- Пили, ели как все! Что за бред.

- Я примерно так и сказал. Она говорит, у каждого свой потенциал, стрессы на организм сильно влияют, бессонница. Диету мне прописали: кашки первые две недели, сухари, потом курицу. Ни жареного, ни копченого, ни кетчупа с майонезом. О любимых напитках придется забыть. Я тебе рассказывал, что в прошлом году пережил. Не хочу повторения. Жить так скучно, но жить хочется.

- А я выпью! – Генка опрокинул рюмку, подцепил вилкой кусок селедки

- У меня тоже дела неважные. Надька ушла. Думал, как всегда, вернется через неделю-другую, а в это раз, похоже, насовсем.

- Не через неделю, так через месяц вернется.

- Не вернется. По разговору понятно – успокоилась она.

- Опять из-за игры?

- Да. Проиграл я и свой и ее кредит.

- В «Добровольце»?

- Да, будь он не ладен. Ведь поллимона сначала с Фаридом на пару подняли, потом спустили. Я деньги из дома взял, Фарид тоже. Играли двое суток. Снова поднялись, проигрались, поднялись! Это, Митя, такая игра была! Тут даже денег не жалко.

Трайбер объявился на пятый день. Как и раньше, Дмитрий надеялся, что «раб» одумается, избавит их обоих от дурацкой обязанности. Только в этот раз на третий день почувствовал, боясь признаться в этом, одиночество. Не то благостное чувство, когда, наконец, отстали окружающие и есть время привести мысли в порядок, подумать, пожонглировать мыслями, помечтать. Нет, Дмитрий ощутил прямо таки духовно-материальную потерю. Дело не в прекращении материальной помощи и услуг по дому. В этом плане он беспокоился меньше всего – неожиданно понял, для счастливой жизни не так много и нужно. И это немногое всегда можно заработать собственным трудом. Материальность потери Трайбера и состояла в диффузии его духовного мира в мир Дмитрия. Господин теперь ощущал полноту жизни только с присутствием раба.

Почти четыре месяца Дмитрий соблюдал предписанную врачом диету. Поначалу, закупая продукты, тяжко вздыхал, проходя мимо алкогольной продукции. Затем проходил равнодушно, а сейчас радовался кристально чистому сознанию, быстрой реакции и цепкой памяти. Дмитрий вспомнил былую молодость, достал с балкона гриф, блины и гантели, счистил ржавчину и стал тренироваться. Жир расплавился, мускулы налились прежней силой, из зеркала теперь смотрел вполне себе кандидат на обложку журнала «Mens Health».

Развиваться духовно помогал Трайбер. Он приносил книги. Живые книги, которые приятно было держать в руках, перелистывать, ощупывая пальцами страницы, где слова приобретали объем, оживали на бумаге, а не стыли в экране ноутбука. Дмитрий открыл для себя различные философские течения, узнал множество исторических событий и связь между ними, вспомнил теорию государства и права, проецируя ее на родную действительность.