Владлен Щербаков - УБИТЬ РАБА

В кабине забормотала рация, Кабанов прислушался, решил, что время еще есть, продолжил:

- А как вы любите все усложнять, обставлять приказами, инструкциями, подзаконными актами. А как совещаться любите, докладывать о личных успехах, закладывать подчиненных. Так проездил целый день по совещаниям, потом кулаками в грудь – «вас бы туда на мое место!» Вы же, начальники, жопой думаете! Сначала постовых убрали - гопота обнаглела, затем ДПС видеокамерами заменили. Да плевать хотели гламурные стритрейсеры на камеры! Отсюда и куча аварий и жертвы на дорогах!

- А скоро вообще руками работать никто не захочет, - Дмитрия Петровича понесло. – Пускай чурки работают! По зомбоящику сплошь героями студенты, менеджеры гребаные, шлюхи, проститутки, менты и бандиты, сами артисты, артисты и проститутки политические, словом, все работники умственного труда. Ни одного героического рабочего, про крестьян уже не говорю – скоро и слово такое забудут. Мигрантов, мигрантов побольше! Кто раньше в СССРе жил – вот вам, товарищ таджик, российский паспорт с гражданством! У нас граница вообще есть, интересно? Хотя кого я спрашиваю – из вас, начальничков тридцатилетних, и не служил-то никто.

Снова забубнила рация в кабине, бубнеж становился все оживленней.

- Ладно, хватит, вон твои друзья уже на походе! – Кабанов поднялся, губы в нитку, в глазах бешенство.

Хлопнула дверь, взревел двигатель, лязгнули гусеницы. На ноже боевого трактора Алексей Николаевич Пантелеев поехал встречать полицейские наряды…

Кабанов открыл глаза, сердце пиналось в груди, в голове чугунный колокол. Сейчас лучше не двигаться, решил Дмитрий. Полежать, успокоиться.

Нашелся тоже Марвин Химайер! Для начала трактор приобрести надо, сварному делу обучиться, потом столько усилий потратить! Так американский жестянщик и не убил никого.

А способен ли убить? Не в бою, не защищаясь от нападения, а вот так – из мести? Уже постановка вопроса отдает непорядочностью. Оскорбили – дуэль! Спровоцировать и набить морду! А мщение – это с улыбкой, с наслаждением. Какой же ты Дартаньян после этого? А если враг силен физически, или сопли интеллигентские вовремя помешали, или за мордобитие самого в наручники да в клетку?

А если месть – это воздаяние, уравновешивание? С этой позиции проще? Быстро нашел оправдание! Хорошо, тогда каким образом? Никто тебе в подвал Зайсунцева и Пантелеева не приведет, к сырой стенке лбом не приставит. Да и сможешь вот так – в упор. Здесь особое состояние нужно. Завести психику надо. В реальности намного сложнее – есть время ожидания, мало того, что перегоришь уже, необходим подход на расстояние верного выстрела, а это обнаружение себя, а уверенности, что нажмешь на спуск, так и нет.

А если представить ненавистные лица в перекрестье оптического прицела? Целишься из укромного места, представляешь объект персонажем компьютерной игры. И родителей и детей персонаж не имеет. Дыхание задержал, давишь легонько на спусковой крючок. 3 миллиметра свободного хода и уже ничего не изменишь. Тяга освобождает пружину, боек накалывает капсюль, порох взрывается в гильзе, пуля проворачивается в стволе – дум! Объект ненависти ликвидирован, личная справедливость восстановлена, состояние жизнерадостное – не вошью оказался!

Дмитрий закрыл глаза, криво ухмыльнулся. Дум-дум, подумай сначала.

Во-первых, где взять оружие? Заморачиваться с охотничьим билетом и только через 5 лет получить возможность приобрести нарезной карабин?

Во-вторых, сколько времени займет подготовка – слежка, изучение образа жизни и маршрутов передвижения? То есть на себя плюнуть и жить только ради этих ублюдков.

В-третьих, у этих «объектов» есть родные. Страдать будут.

В-четвертых, убийство правоохранителей – дело серьезное. Вычислят, поймают. Или пожизненное или сразу пристрелят. Как вариант, после акции самому застрелиться.

В-пятых, а как, господин мститель, ты сам жить после этого сможешь, даже если не вычислят и не поймают? Жизнь-то будет в радость? Не окажешься ли еще большей вошью?

Итог – куча сложностей ради двух кусков дерьма.

Вывод: выбрось из головы и живи дальше.

Кабанов снова заснул и спал уже без сновидений.

Диме Кабанову было десять лет, когда отец взял его в гости к сослуживцу. Сослуживец – дядя Саша Лукьянов – был из интеллигенов-бородачей, которые лазили по горам и играли в КВН. В квартире у него имелась огромная по тем временам библиотека. Книги тогда ценились дорого, у некоторой категории населения заполненные книжные шкафы считались престижным элементом интерьера. Лукьянов собирал книги для души. И не был жадным. Дима попросил почитать «Три мушкетера», хотя немного оробел от объема произведения господина Дюма. Прочитал, как говориться, запоем. И подсел на книги. Каждые выходные тянул отца к дяде Саше. Чуть повзрослев, стал скромнее – записался в библиотеку. До окончания школы Дима прочитал всю беллетристику, изданную в советское время. Кем может вырасти школьник на книгах Дюма, Лондона, Конан-Дойла, Сабатини, героями которых были честные и мужественные люди? Конечно наивным и бесхитростным призывником. Армия начала 90-х расширила кругозор, прошлась жерновами по юношеским понятиям. Вместе с тем высекла в душе огонь справедливости.

Дмитрий ненавидел врать, ненавидел людей, которые пользовались чужим трудом, не отдавая ничего взамен, то есть попросту воровали. Вор, врать и воровать – однокоренные слова. А вор, по завету Глеба Георгиевича, должен сидеть в тюрьме. Дмитрий сознательно пошел по стопам Жеглова. Очень удивился, когда на медкомиссии при сдаче психологических тестов психиатр предупредила: «Не пишите, что в милицию идете граждан защищать! Придумайте что-нибудь ближе к реальности». Так если именно за этим, не за длинным же рублем. Зарплату Дмитрий за всю карьеру получал в переводе на американские деньги от 200 до 400 долларов. Никогда не ловчил, не вымогал и не завидовал. Своей честностью, переходящей в гордыню, раздражал и коллег и начальников. Кабанов никому не объяснял, что честность было своего рода индульгенцией. Дмитрию претило физическое воздействие на подозреваемых, но без пыток, надо быть честным, при раскрытии особо тяжких преступлений не обходится ни одна спецслужба в мире. Товарищи Дмитрия не рефлексировали по этому поводу, а его совесть нуждалась в экзоскелете.

Мент Кабанов не подкладывал бомжам патроны, укрывал мелкие преступления, только по желанию заявителя, познавшего равнодушие правоохранительной системы, считал тупым наследием застойных времен секретное делопроизводство. Кабанов работал – раскрывал преступления, сажал жуликов в тюрьму. На фоне махинаций, как с тем же Самойловым, статистика раскрываемости была скромнее, чем у молодых, да ранних товарищей.