Стивен Кинг - Недомогающая

— Как прошло собрание? — спрашивает он.

— Нормально.

— Обсуждали нас?

— Сам знаешь, что обсуждали. Что у тебя имеется для меня, Билли?

Он делает глубокий вдох и разворачивает для меня свой плакатный щит. Слева изображена банка Виагры, то ли в натуральную величину, то ли достаточно близко к ней, чтобы это имело какое-либо значение. Справа — ударная сторона рекламы, как говорится в рекламном бизнесе — изображена банка нашего препарата, но значительно больше. Снизу — надпись: «По_ТЕН_ция (игра слов: потенция, «тен» (англ. — «десять») - прим. переводчика ) — в 10 раз эффективнее Виагры!».

В то время, как Билли наблюдает за моей реакцией, его полная надежд улыбка начинает угасать.

— Вам не нравится.

— Дело не в нравится или не нравится. В этом бизнесе все иначе. Дело в том, что работает, а что нет. Это вот не работает.

Теперь он выглядит угрюмо. Если бы Джордж Слэттери увидел этот взгляд, то задал бы парню встряску. Я не собираюсь делать этого, хотя ему, возможно, кажется иначе, поскольку учить его — моя работа. И несмотря на все то, чем занята моя голова, я постараюсь сделать это. Потому что я люблю этот бизнес. Он малоуважаем, но я все равно люблю его. К тому же, я слышу, как говорит Эллен: «Нельзя отступаться. Как только ты вцепился за что-то зубами, держись». Такая решительность может быть немного пугающей.

— Присядь, Билли.

Он присаживается.

— И сделай лицо попроще, ладно? Ты выглядишь, словно ребенок, который только что уронил в унитаз свою соску.

Он старается как может. Что мне и нравится в нем. Парень старательный, и если он собирается работать в офисе Эндрюз-Слэттери, лучше бы ему таковым и оставаться.

— Хорошая новость в том, что я не буду забирать это у тебя, поскольку не твоя вина, что фармацевтическая компания Воннелл обременила нас названием, которое звучит словно мультивитамин. Но мы сделаем конфету из дерьма. В рекламном бизнесе, в семи случаях из десяти, это самая основная работа. Может быть, даже в восьми. Так что будь внимателен.

На его лице появляется легкая ухмылка.

— Мне делать заметки?

— Не умничай. Во-первых, когда ты рекламируешь лекарство, никогда не показывай его упаковку. Логотип — само собой. Саму таблетку — иногда. По ситуации. Знаешь, почему Пфайзер показывают таблетку Виагры? Потому что она синяя. Да и форма способствует. Потребители очень положительно реагируют на таблетку Виагры. Но люди никогда не любят смотреть на упаковку, в которой выпускается их препарат . Упаковки навязывают им мысли о болезни. Ясно?

— Тогда, может быть, маленькую таблетку Виагры и большую таблетку «Потенции»? Вместо баночек? — Он поднимает руки, обрамляя невидимую надпись. — «Потенция — в десять раз больше, в десять раз лучше.» Поняли?

— Да, Билли, я понял. И Управление по контролю качества лекарственных препаратов тоже поймет это, и им это не понравится. В сущности, они могут заставить нас отозвать рекламы с такой надписью из обращения, что обойдется в копеечку. Не говоря уже об очень хорошем клиенте.

— Почему? — он почти что скулит.

— Потому что она не больше в десять раз и не лучше в десять раз. Виагра, Сиалис, Левитра, Потенция — у всех у них почти что одна и та же формула поднятия пениса. Можешь разузнать сам, молодежь. И тебе бы не мешало немного повторить рекламное законодательство. Хочешь сказать, что кексы из отрубей «Блоухард» в десять раз вкуснее кексов из отрубей «Бигмауз»? Да пожалуйста, вкус — это субъективное суждение. А вот то, что делает твой конец твердым, и насколько…

— Ладно, — говорит он тихим голосом.

— А вот вторая половина: «В десять раз больше» чего-то — говоря терминами эректальной дисфункции — это уже дряблый номер. Это вышло из моды примерно в то же время, что и «две П на К».

Он озадаченно смотрит на меня.

— Две пизды на кухне. Так рекламщики когда-то называли свою телевизионную рекламу моющих средств в пятидесятых.

— Вы шутите!

— Боюсь, что нет. Я тут забавлялся кое с чем. — Я делаю в блокноте наброски, и на мгновения я задумываюсь о всех тех записках, разбросанных возле кофеварки, дома, в старом добром 5-В — почему они все еще там?

— А вы не можете просто сказать? — спрашивает парень за тысячу миль от меня.

— Нет, потому что реклама не устное средство. — говорю я. — Никогда не доверяй рекламе, сказанной вслух. Запиши ее и покажи кому-нибудь. Покажи своему лучшему другу. Или, там, своей… своей жене.

— Все в порядке, Брэд?

— Да. А что?

— Не знаю, вы просто на мгновение стали чудно выглядеть.

— Главное, чтобы я не выглядел чудно на презентации в понедельник. Смотри — о чем это говорит тебе? — Я разворачиваю блокнот и показываю ему то, что я написал в нем: Потенция… для мужчин, которые хотят делать это жестко.

— Похоже на пошлую шутку! — возражает он.

— В чем-то ты прав, но я написал это печатными буквами. Представь себе это в мягком курсиве, почти что женском. Быть может, даже в круглых скобках. — Я добавляю скобки, правда с печатными буквами они не работают. Но будут. Это просто то, что я знаю, потому что я это вижу. — Теперь, представляя это, задумайся о фотографии, на которой изображен большой, крепкий парень. В приспущенных джинсах, обнажающих верх его нижнего белья. И, допустим, в свитере с обрезанными рукавами. Представь его с измазанными и испачканными банками.

— Банками?

— Бицепсами. И он стоит возле масл-кара с поднятым капотом. Ну что, это все еще пошлая шутка?

— Я… я не знаю.

— Я тоже не знаю, так, чтобы точно, но моя интуиция подсказывает мне, что это прокатит. Правда, не совсем так, как оно есть. Надпись по-прежнему не работает, тут ты прав, а работать она должна, потому что это основа телевизионных и интернет-реклам. Поэтому поиграйся с ней. Заставь ее работать. Только помни ключевое слово…

Ни с того ни с сего, без всякой на то причины, я понимаю, откуда взялась остальная часть этого чертового сна.

— Брэд?

— Ключевое слово — жестко, — говорю я. — Потому что мужчина… когда что-то не работает — его конец, его план, его жизнь — он жестко воспринимает это. Он не хочет отступаться. Он помнит, как все когда-то было, и он хочет пережить это вновь.

«Да», думаю я. «Да, хочет».

Билли ухмыляется.

— Я бы и не подумал.

Я выдавливаю из себя улыбку. Меня одолевает чувство жуткой тяжести, как будто к уголкам моих губ привязаны грузики. Внезапно, я чувствую себя словно опять в плохом сне. Потому что возле меня есть что-то, на что я не хочу смотреть. Вот только это не осознанный сон, который я могу прервать. Это осознанная реальность.

После того, как Билли уходит, я спускаюсь в туалет. Времени десять часов, и большинство ребят в офисе уже «выгрузили» свой утренний кофе и «загружают» его еще в нашей небольшой кафешке, поэтому туалет целиком в моем распоряжении. Я спускаю штаны, чтобы, если кто-то заскочит и случаем заглянет под дверь, не подумали, что я причудливый, однако единственное за чем я пришел сюда — это подумать. Или вспомнить.