Саймон Бекетт - Химия смерти

Маккензи приветственно кивнул. Угрюмые эксперты-криминалисты с потными раскрасневшимися лицами молча занимались своим делом. Я перевел взгляд на предмет, ставший причиной всеобщего оживления – от взопревших в своих комбинезонах полицейских до бешено роившихся мух.

– Мы его еще не трогали, – сказал Маккензи. – Я хотел вас дождаться.

– А патологоанатом?

– Уже уехал. Говорит, тело настолько разложилось, что прямо сейчас ничего сказать нельзя. Кроме одного: труп – он и есть труп.

Что верно, то верно. Порядочно прошло с тех пор, как мне довелось в последний раз побывать на месте преступления и увидеть то, что осталось от живого, дышащего человека. Например, тело Салли Палмер уже увезли к моменту моего прибытия, а экспертиза, позднее проведенная в стерильной лабораторной обстановке, носила гораздо более клинический характер. И даже если говорить про останки Алана Радклифа, то они были похоронены так давно, что превратились в простой структурный реликт, крайне мало напоминавший о человеческой сущности владельца. Здесь же все было иначе. Перед моими глазами – смерть в своей деловитой, чудовищной «красе».

– Как вы нашли тело? – спросил я, натягивая каучуковые перчатки, так как уже облачился в комбинезон возле одного из полицейских трейлеров. Мы находились в нескольких милях от поселка, посреди осушенного болота. Эта открытая любым ветрам местность выглядела почти полной противоположностью той поляне, где мальчишки обнаружили первое тело. В паре сотен ярдов безразлично мерцало озеро. На этот раз я приехал подготовленный, и под комбинезоном на мне были надеты только шорты. Впрочем, пройдя лишь небольшое расстояние, я уже успел взмокнуть от пота.

– С вертолета. Чистое везение. У пилотов что-то там испортилось, и они решили вернуться. Если бы не эта случайность, то маршрут облета оказался бы совсем иным. Ведь район-то уже прочесывали.

– Когда это было в последний раз?

– Восемь дней назад.

Итак, у нас есть верхний предел срока пребывания тела на данном участке. Может даже, интервал с момента смерти, хотя это еще не факт. Известны случаи, когда трупы переносили с места на место, причем неоднократно.

Ну вот, надета и вторая перчатка. Я готов, однако заниматься делом нет никакого желания.

– Вы считаете, это она? – спросил я Маккензи.

– Формально говоря, нам нужно подождать до окончания официальной идентификации. Впрочем, не думаю, что есть причины сомневаться.

Я тоже так не думал. У нас уже была одна «передышка»: могила давно убитого студента. Сам не знаю почему, но вторая такая находка казалась неправдоподобной.

Лежа ничком, наполовину спрятанная среди травяных кочек, Лин Меткалф выглядела неузнаваемой. Тело обнажено, и только на одной ноге оставалась кроссовка, смотревшаяся неуместно и как-то даже жалко. Женщина мертва уже несколько дней, это ясно сразу. Смерть нанесла свой зловещий макияж, прибегла к «алхимии наизнанку», превращавшей золото жизни в низменную зловонную материю. С другой стороны, на этот раз убийца не добавил своих собственных, непристойных модификаций.

Обошелся без лебединых крыльев.

Я отключил ту часть моего сознания, что по-прежнему вспоминала о молодой улыбающейся женщине, с которой я столкнулся на улице лишь неделю назад, и приступил к осмотру. На потемневшей коже имелось несколько порезов, хотя самая серьезная рана находилась на горле, потому что ее было видно даже со спины.

– Можете сказать, сколько времени она мертва? – спросил Маккензи и торопливо добавил: – Хотя бы примерно.

– Мягкие ткани еще остались, да и кожа только-только начала соскальзывать...

Затем я показал на раны, превратившиеся в кишащие колонии червей.

– А с учетом столь продвинутой личиночной деятельности... вероятно, где-то между шестью – восемью сутками.

– Поточнее никак не можете?

Я чуть было не напомнил, что он сам секунду назад просил приблизительную оценку, но вовремя сдержался. В этом деле для нас обоих нет ничего приятного.

– Так как погода не менялась, и если предположить, что тело не перемещали, то я бы дал шесть-семь дней, чтобы возникло такое состояние при нынешней жаре.

– Еще что-нибудь?

– Тот же тип ранений, что мы видели у Салли Палмер, хотя не так много. Перерезанное горло, а труп опять-таки довольно высохший. Естественно, не столь сильно, потому как она была мертва меньший срок. Я бы, однако, рискнул предположить обильную кровопотерю.

Я осмотрел почерневшую траву. Ее будто опалило щелочными растворами, сочившимися из мертвого тела.

– Для полной уверенности надо проверить концентрацию железа, но, думаю, ее убили где-то в другом месте, а труп бросили здесь, прямо как в прошлый раз.

– Тот же самый убийца, так получается?

– Да бросьте вы. Я-то откуда знаю?

Маккензи что-то проворчал. Его взвинченность понять можно. Кое-какими аспектами нынешнее дело походило на убийство Салли Палмер, и все же имелось достаточно отличий, чтобы сомневаться в идентичности злодея. Насколько видно, повреждений лица нет. Более того, обращало на себя внимание и отсутствие какого-либо животного или птицы, чьи тушки-фетиши убийца использовал ранее. С криминалистической точки зрения это вызывало серьезное беспокойство. Либо какое-то событие заставило преступника изменить свою манеру поведения, либо он сам был настолько непоследователен, что вовсе не обладал никаким «почерком». Впрочем, имелась и третья возможность: убийства – дело рук разных людей.

Ни одна из этих версий не давала оснований для оптимизма.

Некоторое время я потратил, собирая образцы для анализа под монотонный мушиный гул. Когда я все закончил и наконец выпрямился, суставы и мышцы уже начали ныть от постоянного сидения на корточках.

– Все у вас? – спросил Маккензи.

– Да, более-менее.

Я отошел чуть назад. Следующий этап никогда не вызывал у меня энтузиазма. Все, что можно сделать, не трогая тело, – сделано. Фотоснимки, замеры, прочее... Пришло время посмотреть, что же находится под трупом. Эксперты начали осторожно переворачивать тело лицом вверх. Взволнованные мухи зажужжали сильнее.

– Ах ты!..

Я даже не заметил, кто это сказал. Все присутствующие – люди бывалые, но не думаю, чтобы кому-то из нас приходилось видеть нечто подобное. Убийца приберег надругательства для фронтальной части трупа. Брюшная полость оказалась вспоротой, и при переворачивании тела из живота посыпались какие-то комочки. Один из полицейских тут же отвернулся, давясь рвотой. Пару секунд никто не шевелился, однако потом профессионализм вновь одержал верх.

– Это еще что такое? – приглушенно спросил потрясенный Маккензи. Его обычно медно-красное лицо побелело. Я тоже смотрел на груду непонятных комков и ничего не мог сказать. Такого мне еще не встречалось.