Макс Коллинз - Секретные материалы: Хочу верить

Воля к сопротивлению утекла из него, но он даже не заметил этого — так быстро навалилась темнота.

Заместитель директора ФБР Уолтер Скиннер сидел за рулем черного «экспедишн» и вел машину по жутким лесным чащобам — единственная радость была, что снег перестал. Дана Скалли с пассажирского сиденья задумчиво глядела на пролетающий мимо лес.

Сам весьма встревоженный и напряженный, Скиннер попытался ее успокоить:

— Мы его обязательно найдем.

Она едва заметно кивнула.

— Я знаю Малдера, — продолжал Скиннер. — Он первым делом найдет телефон и позвонит. Не кинется очертя голову в какую-нибудь сумасшедшую авантюру…

Теперь она повернулась к нему с немым вопросом на лице: Шутите, что ли?

Скиннер сделал глотательное движение. Пожал плечами:

— В какую-нибудь слишком сумасшедшую авантюру.

Скалли опять отвернулась к окну. Он продолжал на нее поглядывать и видел, что она сидит очень прямо. Они проезжали мимо заброшенной дороги, и ни Скиннер, ни Скалли не знали, что именно на эту дорогу свернул снегоочиститель, а Малдер преследовал его пешком. Никак не мог заместитель директора или бывшая сотрудница это заметить, потому что свежий снег засыпал и расчистку, и любые следы.

Скиннер не знал, что именно привлекло внимание Скалли. Казалось, момент прошел, Скалли снова села свободно, несколько секунд они проехали в молчании. Потом вдруг резко Скалли обернулась к Скиннеру:

— Остановите! Пожалуйста, остановите вот здесь.

Он остановился:

— Дана, в чем дело?

Но она уже вылезала из машины. Когда он тоже вышел и подошел к ней, она разглядывала ряд из двадцати сельских почтовых ящиков.

— В чем дело? — повторил он.

Она шла вдоль ряда ящиков, очевидно, выискивая какой-то конкретный. «На чье-то имя?» — подумал Скиннер.

Она остановилась перед одним, где в адресе выпала цифра и осталась надпись: 25 2.

И на этот ящик она уставилась.

— Дана?

— «Притчи».

— Что?

— Книга Притчей. 25:2. — Она затрясла головой, выражение лица у нее было недоуменное — и при этом с какой-то надеждой. — Не может быть. Не верю.

Она дернула на себя дверцу и стала вытаскивать конверты — в основном рекламу. Скиннер понятия не имел, чего ей надо, но что-то она искала.

— Слава Божия — облекать тайною дело, — приговаривала она, — а слава царей — исследовать дело… есть!

Скиннер заглянул через плечо Скалли. Она держала в руках письмо с напечатанным адресом.

— Счет за медицинские товары, — сказала она. — Адресовано доктору Урофф-Колтоффу. Это он, больше некому быть.

— Кто «он»?

— Русский врач, который делает те пересадки, что я вам рассказывала. У него адрес тут на Найн-Майл-роуд.

Они рефлекторно огляделись, в обе стороны по сельской дороге. Тут есть дорожные указатели вообще?

Глаза у Скалли стали напряженные, дыхание клубилось паром.

— И где эта чертова Найн-Майл-роуд может тут быть?

Скиннер достал ай-фон.

— Может, удастся ее нагуглить.

— Верно. Искать можно прямо «Сумасшедший доктор». — Тут она сдвинула брови и отвернулась — Слышите? Послушайте… слышно?

Работающий поблизости мотор машины отвлекал, и она шагнула прочь, прислушиваясь. Скиннер за ней.

— Что там? — спросил он.

— Собаки, — ответила она.

Он тоже услышал, отдаленно, но отчетливо. Собачий лай.

Но почему, не понял он, эти звуки гавканья и прискуливания озарили лицо Даны Скалли такой надеждой?

Фокс Малдер лая собак не слышал. Он лежал, усыпленный наркотиком, без сознания, на полу операционной, а тощий доктор отдавал ассистентам приказы по-русски — достаточно громко, чтобы перекричать псов, но уже без той раздраженной ноты, вызванной вторжением постороннего.

Посторонний больше их не интересовал, и доктор с ассистентами даже переступали через него, перемещаясь по операционной. Они едва заметили, как Янка Дацишин подхватил бесчувственного Малдера под мышки и вытащил у них из-под ног обратно на псарню.

Через минуту грохнула дверь трейлера, русский спокойно вышел на холод, хотя был одет всего лишь в хирургический халат, и вытащил за собой из трейлера Малдера, прямо на грунтовую тропу. Как тащил бы мусорный мешок или отрубленные конечности для выбрасывания, он потащил бесчувственного тяжелого Малдера во двор. Волочащиеся ноги его груза оставляли борозды в свежем снегу.

Примерно на пол пути от сдвинутых трейлеров к деревянному сарайчику в углу двора Малдер стал медленно приходить в себя. Ему пришлось заставлять сознание работать, но он был беспомощен в борьбе с введенным дурманом и уж тем более с громилой, который тащил его к этому зловещему сараю.

Наконец русский подтащил Малдера вокруг сарая к здоровенной колоде, в которой торчал топор. У стены сарая стояла поленница, но полностью пробудило Малдера иное зрелище: на истоптанной грязной земле валялось обезглавленное голое тело женщины.

Фокс Малдер понял, что наконец-то нашел Монику Бэннэн. Она лежала лицом вниз — то есть если бы у нее было лицо — возле этой колоды с топором. Через секунду Малдера бросили рядом с этим обезглавленным телом, и бывший агент, такой же беспомощный, как Моника Бэннэн, смотрел на русского, который остановился перевести дыхание.

Потом он подошел ближе, и у Малдера свело судорогой живот. Но Дацишин наклонился, дернул тело поближе к колоде, вытянул на нее мертвую руку, очевидно, собираясь разрубать тело на куски.

Русский занес топор, начиная свою грязную работу, а операция в доме шла своим чередом — начинался процесс, в чем-то сходный со своеобразной уборкой, которую проводил сейчас Янка Дацишин.

Отрезанная голова Франца Томчезина могла бы показаться такой же назначенной к выбросу частью тела, как и прочие, если бы не одно: глаза моргали время от времени. Он был — по крайней мере в каком-то смысле — еще жив, подключенный к телу Черил Каннингэм по кровеносным трубкам, торчащим из разреза в ее горле.

Именно на это горло направлено было внимание доктора Урофф-Колтоффа, подносившего сейчас скальпель к йодному кольцу, чтобы отрезать одну голову и заменить ее другой.

А Янка Дацишин во дворе возле сарая управлялся быстрее, чем тощий доктор. Мрачная процедура расчленения выполнялась быстро и умело, а Малдер заставлял себя на нее смотреть, изо всех сил стараясь не потерять сознания и тогда, быть может, не кончить жизнь, как Моника Бэннэн — в виде отдельных кусков тела на земле возле колоды.

Русский отставил топор, прислонил к колоде. Подошел к Малдеру, который пытался заставить тело, мышцы работать, иначе никогда им больше не придется этого делать, потом почувствовал, что его кладут на эту колоду — очевидно, чтобы прежде всего снять голову. Может быть, и мог бы Малдер скатиться и попытаться бежать, но уйдет ли он от взмахов топора страшного преследователя?