Макс Коллинз - Секретные материалы: Хочу верить

От увиденного раздражение его только усилилось: нож треснул, когда он спихивал с дороги тот белый «форд», и теперь его сорвало. Русский выругался на родном языке, и голос отдался эхом в деревьях воплем еще одного раненого зверя, взывающего к равнодушному Богу.

Малдер вынырнул из дыры, пробитой «таурусом» в снежной стенке, вынырнул продрогший, усталый, с коркой замерзшей крови на лице, вывалился на обочину и согнулся, упираясь руками в колени и пытаясь перевести дыхание. Пустая сельская дорога тянулась перед ним в обе стороны и вроде бы в никуда — убедиться мешал валивший с неба снег. Малдер знал, что там, откуда он приехал — только Богом забытый городишко незнамо за сколько миль отсюда. Поэтому он зашагал в другую сторону, надеясь, что какая-нибудь машина на дороге да появится.

Но снег шел все гуще и гуще, и ветер становился злее. Оставаться на дороге — значило и дальше идти боком к ветру и снегу, когда видимость всего несколько шагов, и щеки начинал покусывать мороз.

В годы работы агентом по икс-файлам Малдер много раз попадал в опасные ситуации. Он встречался с чудовищами в человеческом или ином облике. Он был приговорен к смерти заговорщиками из правительства, смотрел в лицо не просто гибели, но таким причудливым вариациям этой роковой темы, каких никому другому на планете не пришлось пережить. И вот теперь, на проселочной дороге виргинской глубинки, он рискует замерзнуть насмерть.

Добравшись до полузаброшенной дороги, отходящей от проселка в лес, Малдер никак не мог знать, что здесь напавший на него Янка Дацишин свернул на своем снегоочистителе — он видел только расчищенный кусок дороги, а сам грузовик застрял гораздо дальше и отсюда виден не был.

Малдер смотрел на свежий снег, засыпающий расчищенный путь. Он учитывал возможность, что этот путь расчищен именно тем снегоочистителем, что сбил его с дороги, но это не обязательно было так. Проселок, по которому он шагал, был достаточно большой дорогой, на которой наверняка кто-нибудь в конце концов появится. Ощущая на себе действие холода, Малдер понимал, что не стоит сейчас пускаться в авантюру — уходить на дорожку, уводящую в темные леса.

Он выбрал относительную безопасность проселка и зашагал дальше. Почему-то ему вспомнился случай, когда они со Скалли оказались на перекрестке, и стоял вопрос: свернуть им на оживленную дорогу направо или налево?

Но Малдер тогда поехал прямо, по малоезженой дороге, и именно там они нашли ответ, который искали.

Он развернулся — замерзший человек, как-то еще идущий, и зашагал по темной полосе.

В темный лес.

Черил Каннингэм испуганно проснулась от ударившего в лицо яркого света. Внезапная иллюминация обеспокоила собак в соседних клетках, послышались лай и повизгивания. Черил придвинулась к круглому отверстию и увидела, как ассистент придерживает пластиковый занавес, пропуская на псарню ассистентку и еще больше света из того помещения, где они работали среди машин и приборов.

Ассистент открыл дверцу, Черил вжалась в заднюю стену клетки. Он просунул руку, и Черил увидела, что ассистентка поднимает шприц, слегка нажимая на поршень. Она поняла, кому будет сейчас укол.

— Нет! Прочь от меня! Прочь!

Ассистент схватил ее за рукава грязной больничной рубахи, вцепился.

Не трогайте меня! Не смейте меня трогать!

Ассистент с ассистенткой о чем-то переговаривались по-русски, не обращая внимания на ее протесты. О чем-то, наверное, чисто профессиональном. При этом они подтащили визжащую Черил к дверям клетки, и ассистентка вколола ей иглу.

Через несколько секунд Черил смолкла и обмякла. Мужчина и женщина в белых халатах подняли ее под руки и потащили туда, к яркому свету за пластиковым занавесом.

Две мысли были у Малдера.

Первая — что, наверное, зря он пошел по этой темной лесной дороге. Надо бы развернуться и пойти обратно. Вторая — не найти ли дерево посимпатичнее и поспать под ним немножко. Какое-то время эта вторая мысль сдерживалась третьей: «Ты не проснешься». Но вот уже минут десять эта третья мысль бледнела, стиралась, исчезала.

Тут он увидел нечто такое, что застыл совсем не от мороза: впереди, посреди дороги, стоял тот чертов снегоочиститель.

И Малдер бросился в бег. Еще секунду назад понятие «бег» было бы абсурдным, ну разве что абстрактным. Сейчас он бежал как спринтер, подхлестнутый адреналином, и ни снег, ни холод не могли его задержать.

Снегоочиститель с потушенными огнями стоял от него ну максимум на расстоянии длины футбольного поля, нескладным силуэтом в ночи, освещенный только луной из-за рваных туч. Малдер бросился к водительскому сиденью, не думая, как будет выпутываться, если водитель окажется на месте, не беспокоясь о том, что он обморожен, избит и вымотан. Адреналин свое дело знал.

Но кабина казалась пустой — и оказалась такой, когда Малдер рванул дверцу на себя. Только тогда Малдер подумал, что надо несколько поосторожнее — а вдруг Янка где-то спрятался? — и примерно минуту потратил, чтобы обойти застрявшую машину и даже оглядеть ближайшие деревья — скорее в поисках места для отдыха, чем каких-либо признаков без вести пропавшего бандита.

Русского нигде не было видно, да и так было ясно, куда он девался: следы на свежем снегу уходили в темноту. Первым побуждением Малдера было броситься за ним.

Вторым и более разумным было снова залезть в кабину и гам пошарить. Этот поиск дал Малдеру подходящее оружие. И вот тогда, и только тогда, с монтировкой в руках он пошел по следам, ведущим в темноту.

Одетый в медицинский халат и шапочку Янка Дацишин склонился в операционной над человеком, который был ему дороже всего на свете. Франц Томчезин лежал на каталке под белой простыней, видна была только голова — под ярким светом бестеневой лампы.

Янка нагнулся к его уху и шепнул ему нежно в самое ухо, по-русски:

— Франц, все будет тип-топ. Мы будем вместе. Будем. Вместе.

Едва слышно прошептал Франц:

— Я боюсь…

— Мы не дадим тебе умереть.

Ассистент и ассистентка ввезли каталку с лишенной сознания Черил Каннингэм, одетой в ту же замаранную рубашку, провезли мимо Янки и лежащего навзничь Франца, к тощему доктору. Он стоял, одетый в хирургический костюм, и мерил температуру.

Но температуру он мерил не пациенту. Он измерял температуру воды в большой пластмассовой ванне, наполненной водой пополам со льдом.

Повернувшись к своим ассистентам, он приказал им что-то по-русски, четко и сухо. Они сняли Черил Каннингэм с каталки, сняли с нее замаранную рубаху и осторожно опустили женщину в темную воду со льдом — поддерживая голову над водой, чтобы она дышала.