Араминта Холл - Всё и ничто

— Не сейчас, Бетти. Ты не получишь новую куклу, если не будешь себя хорошо вести.

— Вы работаете полный день, миссис Дональдсон?

— Да.

— Вы что-нибудь слышали о синдроме отчуждения?

— Ну, вроде того. — Ну конечно. Какая же она дура, что сразу не поняла, что он во всем обвинит ее.

— Когда вы вернулись на работу после рождения Хэла?

— Ему было примерно пять месяцев. — Рут едва не извинилась, но сумела вовремя остановиться. Ей вдруг стало очень жарко.

— Пять месяцев — неудачный возраст, чтобы отрывать ребенка от матери, — заметил доктор Хэкетт. — Так можно пропустить множество очень важных этапов развития.

Во рту Рут пересохло.

— В самом деле? — Почему он не спросил, когда приступил к работе Кристиан и сколько времени тот проводит дома? И не трахал ли тот секретаршу, пока она ходила беременной?

Бетти выла. Рут дико хотелось дать ей хорошего пинка. Ей вспомнилось, как та лежала рядом с ними в кровати, когда была еще совсем маленькой, и она удивилась, как это удалось удержаться и не придушить ее подушкой или не швырнуть через комнату. Не то чтобы ей этого хотелось. Как раз наоборот. Но казалось невероятным столкнуться с ответственностью, которая будет висеть над тобой всю жизнь. Хэл заснул у нее на плече, и она чувствовала, как пот с его головы течет ей за шиворот.

— Вы не могли бы как-то ее утихомирить? — поинтересовался врач.

— Увы, у нее случаются такие приступы. Тут почти ничем не поможешь.

Она видела, что врач решил предоставить их своей судьбе.

— Единственное, что я могу предложить, это сократить число бутылочек. Прекратите предлагать ему пищу. Затем, когда проголодается, дайте ему что-нибудь, что ему понравится. Печенье или шоколад. Самое главное, заставить его начать есть, о питательности можно будет побеспокоиться позже. — Он теперь вынужден был кричать, чтобы быть услышанным.

Рут встала. Она уже получила такой совет от их лечащего терапевта, но не могла ему следовать, даже если он давался бесплатно и без предвзятости. Она перегрузила Хэла в коляску и пристегнула, затем подошла к Бетти, схватила за руку, подняла и поволокла по комнате. Ей понадобилась вся сила воли, чтобы не закатить дочери пощечину.

— Звучит разумно. Я немедленно приступлю к выполнению ваших указаний.

У доктора Хэкетта отвисла челюсть, и Рут предположила, что ему никогда не доводилось видеть подобное семейство.

— Приходите через месяц, — сказал он, беря себя в руки. — Верити запишет вас.

— Да, чудесно. — Рут пыталась пройти в дверь, одной рукой толкая коляску, другой волоча закатывающуюся в воплях Бетти. — И извините меня за все.

— Возможно, было бы разумно в следующий раз оставить ее с вашей удивительной няней, — сказал доктор Хэкетт, когда она закрывала дверь.

Рут не удосужилась поговорить со сверкающей Верити на выходе. Теперь Бетти уже требовала Брэт. Рут села на корточки около дочери и прошипела:

— Ты Брэт не получишь. Я же велела вести себя хорошо, а ты не послушалась. Мы едем домой.

Бетти прибавила звук:

— Я ненавижу тебя, мама. Ненавижу.

Перед глазами Рут плясали белые точки, и она четко ощущала стук собственного сердца. Я тебя тоже ненавижу, хотелось ей крикнуть дочери. Однажды она слышала на детской площадке, как какая-то мать так и сказала своему ребенку. Мимо мчались большие красные автобусы, стеклянные двери магазинов с шипением открывались и закрывались, покупатели шастали туда-сюда. Люди проходили мимо, цокая языком при виде женщины, которая не в состоянии справиться со своими детьми на улице. Худой мужчина с большим плакатом на груди с надписью «Все для гольфа» протиснулся мимо нее, и она уловила жалость в его глазах. Земля тряслась у Рут под ногами, со всех сторон на нее валились различные звуки. Она очень четко видела себя как будто на карте — маленькую точку на серых улицах. Она могла представить себе все эти бойлеры, работающие в домах, все колеса бесчисленных автомобилей, без конца вращающиеся на асфальте, все голоса, кричащие в надежде быть услышанными, весь детский рев, все мусорные баки, которые требуется опорожнить, все жизни, которые надо прожить. Рут ступила на дорогу и подняла руку, останавливая такси.

К тому времени, как они доехали до дома, Рут почувствовала, что плечи у нее затекли. Бетти перешла на тихий скулеж, Хэл все еще спал. Они благополучно прошли через входную дверь, чего, по мнению Рут, нельзя было сказать про весь день.

Агата сидела на кухне над чашкой кофе и журналом и очень удивилась их появлению.

— Я думала, вы собираетесь кормить уток, — сказала она. — Я как раз собиралась уйти.

Рут взглянула на часы. Было десять минут второго. Скорее всего, она не потратила и десяти минут из оплаченного часа.

— Не могли бы вы поставить Бетти мультфильм? — попросила она, падая на стул. Хотелось кофе, но она не могла двинуться.

Агата читала в журнале статью о широко известном телевизионном комментаторе и его погоне за привидениями. Это показалось Рут сущей ерундой в сравнении с ее приключениями.

Агата снова влетела в кухню:

— Она говорит, что хочет есть. Вы где-нибудь ели? — Рут покачала головой. — Я сделаю ей тост с сыром. Вы не хотите?

Рут взглянула на энергичную девицу, стоявшую в ее кухне и готовую к любым трудностям. Возможно, надо вернуться к практике рождения детей в шестнадцать лет, ведь это единственный период в жизни, когда вы достаточно оптимистичны и полны энергии.

— Нет, спасибо, Эгги, — сказала она и вдруг разрыдалась.

Агата подошла и села рядом:

— В чем дело, Рут? Что случилось?

Беспокойство в голосе Агаты глубоко тронуло Рут.

Как будто ей не все равно.

— Все, — умудрилась она произнести. — Я ужасная мать.

— Не говорите глупостей. — Агата положила ладонь на руку Рут. — Вы замечательная. Почему вы так говорите?

— Диетолог считает, что в проблемах Хэла виновата я. Про Кристиана он даже не спросил. Почему я вечно во всем виновата?

— Не слушайте его. Он ничего не понимает. Успокойтесь, Рут, дети вас любят.

— Но почему тогда Хэл не ест? И почему Бетти постоянно ревет? Почему она толком не спит, черт побери?

Рут подняла глаза и увидела резвящихся в синем небе скворцов. Она позавидовала их свободе, отсутствию ответственности. Она снова повернулась к Эгги, которая, было видно, пытается сказать что-то правильное.

— Вы можете сказать, чтобы я не лезла не в свое дело, Рут, но я слышу вас и Бетти ночью. И я вовсе не говорю, что вы ведете себя неправильно или еще что-то в этом роде, но, знаете, иногда, когда попадаешь в ситуацию и застреваешь там надолго, трудно увидеть выход.

У Рут сжалось сердце.

— Продолжайте.

— Ну, это только теория, но вы могли бы попробовать брать ее в свою постель.