Том Клэнси - Все страхи мира

К моменту их приземления утренний час пик уже прошел и ехать к стадиону было просто. Новый «Скайдоум», выстроенный к юго-западу от города на огромном участке равнины, представлял собой впечатляющее сооружение. Вокруг стадиона располагались многочисленные стоянки автомобилей для посетителей. Бок остановил машину рядом с билетной кассой, решив, что чем проще, тем лучше.

— Можно приобрести два билета на сегодняшний матч? — спросил он кассиршу.

— Конечно, у нас еще осталось несколько сотен. Какие места вы предпочитаете?

— Боюсь, что я совсем не знаком с этим стадионом.

— Значит, вы приезжий, — заметила женщина с приятной улыбкой. — У нас есть билеты только на верхний ярус, секторы шестьдесят шесть и шестьдесят восемь.

— Два билета, пожалуйста. Можно заплатить наличными?

— Разумеется. Вы откуда приехали?

— Из Дании, — ответил Бок.

— Неужели? Ну что ж, добро пожаловать в Денвер. Надеюсь, матч доставит вам удовольствие.

— Можно посмотреть, где находится мое место?

— Вообще-то не полагается, но у нас к этому относятся спокойно.

— Спасибо. — Бок улыбнулся этой жеманной дуре.

— Неужели у них еще остались билеты на матч? — удивился Марвин. — Вот уж никогда б не поверил.

— Пошли, я хочу посмотреть на наши места.

Они прошли через ближайшие открытые ворота, всего в нескольких метрах от больших фургонов телекомпании Эй-би-си со спутниковыми антеннами на крыше. Отсюда будет вестись репортаж о вечернем матче. Бок остановился и обратил внимание, что внутри стадиона сделана проводка для оборудования телевизионных компаний. Значит, эти фургоны будут всегда стоять на одном и том же месте, рядом с входом номер пять. Внутри стадиона работали техники, устанавливая свое снаряжение. Бок начал подниматься по ближайшему пандусу, намеренно двигаясь в противоположном направлении.

На стадионе примерно шестьдесят тысяч мест, может быть, немного больше. Три главных яруса — называются нижний, мезонин и верхний — и еще два сплошных кольца закрытых лож, некоторые казались прямо-таки роскошными. С архитектурной точки зрения стадион производил сильное впечатление. Массивные балки из армированного железобетона, верхние ярусы выступали вперед, опираясь на мощные кронштейны. Ни одной колонны, закрывающей поле зрения. Великолепный стадион. Фантастическая цель. За огромной площадкой для стоянки автомобилей к северу протянулись бесчисленные гектары невысоких жилых домов. На востоке располагался правительственный комплекс. Правда, стадион не в центре города, но с этим придется примириться. Бок быстро нашел свое место и сел, ориентируясь на север и телевизионное оборудование. Обнаружить его было просто. Под одной из лож, отведенных для прессы, виднелся флаг компании Эй-би-си.

— Эй! — послышался оклик.

— Да? — Бок увидел охранника.

— В это время находиться на стадионе не разрешается.

— Извините. — Он показал два билета. — Я только что купил их и решил посмотреть, где находятся мои места, чтобы знать, куда подъехать на машине. Мне еще не приходилось наблюдать матч по американскому футболу, — добавил Бок, подчеркивая иностранный акцент. Он слышал, что американцы хорошо относятся к людям с европейским акцентом.

— Лучше всего поставить машину в секторах А или Б. Постарайтесь приехать пораньше, часам к пяти. Тогда вы минуете час пик. Позже дороги могут оказаться забитыми.

Гюнтер с благодарностью кивнул.

— Спасибо. Мы уходим.

— Можете не торопиться, сэр. Ничего серьезного. Я окликнул вас только из-за установленных правил. Проблемы страховки, понимаете? Если здесь начнут бродить разные люди, с ними может произойти несчастный случай, и тогда они предъявят иск администрации стадиона.

Бок и Расселл направились к выходу. По пути они обошли стадион по нижнему ярусу — Гюнтеру хотелось запомнить конфигурацию сооружения. Тут выяснилось, что это было лишним, — план стадиона оказался напечатанным на обратной стороне билета.

— Увидел все, что хотел? — спросил Марвин, когда они подошли к автомобилю.

— Да, наверно.

— Ты знаешь, это ловкий маневр, — размышлял вслух Расселл.

— Ты о чем?

— Привлечь телевидение. Революционеры поступают по-настоящему глупо, не учитывая психологическую сторону. Совсем не обязательно убивать массу людей, достаточно раздразнить их, перепугать, верно?

Бок остановился и взглянул на своего компаньона.

— Ты многому научился, друг мой.

— Это очень важный материал, — заметил Райан, перелистывая страницы.

— Действительно, я не ожидала, что ситуация настолько плоха, — согласилась Мэри Пэт Фоули.

— Как ты себя чувствуешь?

Старший офицер разведки посмотрела на Джека лукавым взглядом.

— Клайд уже опустился. Теперь жду, когда отойдут воды.

— Клайд? — удивился Райан.

— Да, так я зову его — или ее.

— Занимаешься упражнениями?

— Хотелось бы, чтобы в такой форме, как я, был Рокки Бальбоа. Эд уже покрасил детскую. Кроватка готова. Дело только за мной, Джек.

— На сколько дней ты уходишь?

— Четыре недели, может быть, шесть.

— Возможно, я попрошу тебя поработать с этим материалом дома, — произнес Райан, остановившись на второй странице.

— Сколько угодно — пока ты платишь мне, — засмеялась Мэри Пэт.

— Что ты думаешь об этом?

— Я считаю, что Спинакер — наш лучший источник. Если он утверждает это, по-видимому, так оно и есть.

— Но от других агентов к нам не поступило даже намека на что-то подобное…

— Именно поэтому у нас и существуют глубоко законспирированные агенты.

— Ты права, — вынужден был согласиться Райан.

Информация, поступившая от Спинакера, не представляла собой нечто потрясающее, однако это было первым знаком, после которого начинают беспокоиться о приближающемся землетрясении. С того момента, как русские выдернули пробку из бутылки, Советский Союз мигом начал страдать от заболевания политической шизофренией. Впрочем, это название не соответствует действительности, подумал Райан. Скорее то, что происходит в России, следует называть психическим расстройством, расщеплением личности. Там можно было опознать пять основных политических движений: преданные коммунисты, которые считали, что любой отход от «верного пути» являлся ошибкой (их называли иногда партией «Вперед к прошлому»); прогрессивные социалисты, стремящиеся создать социализм с человеческим лицом (нечто похожее потерпело сокрушительное поражение в Массачусетсе, вспомнил Райан с кривой улыбкой); центристы, старающиеся установить некоторые элементы капитализма, основанного на рыночной экономике, но обязательно с надежными социальными гарантиями (любой экономист мог бы объяснить им, что это попытка соединить в одно целое худшие элементы обеих систем); реформисты, целью которых было установить капитализм с некоторыми, пусть небольшими, социальными гарантиями (однако никто не знал, что такое настоящий капитализм, за исключением стремительно развивающегося преступного мира); и наконец, крайне правые, ратующие за консервативное авторитарное правительство (именно такое правительство привело к установлению коммунизма больше семидесяти лет назад). Группы, находящиеся на обоих флангах политического спектра, насчитывали в своем составе по десять процентов от общего количества народных депутатов. Остальные восемьдесят процентов делились, в более или менее равной степени, между тремя расплывчато центристскими движениями. Вполне естественно, что преданность тому или иному движению менялась в зависимости от рассматриваемого вопроса — особенно острой и сеющей распри была проблема окружающей среды, — но самой крупной дикой картой являлось зарождающееся движение за отделение республик, которые всегда были недовольны правлением русских и в особенности политическим диктатом Москвы. Наконец, в каждой из пяти группировок существовали самостоятельные политические группы и группочки. Так, недавно повелись разговоры — со стороны правого крыла, — направленные на то, чтобы пригласить в Москву наиболее вероятного наследника династии Романовых — не для того, чтобы занять престол, а просто чтобы выразить полуофициальное извинение за убийство его родичей. По крайней мере ходили такие слухи. Тот, у кого могла появиться такая мысль, думал Джек, был либо наивнее человека, после того как Алиса скрылась в кроличьей норе, либо политиком с крайне опасной упрощенностью мышления. Впрочем, были и хорошие новости. По сообщению парижского резидента ЦРУ, наследный российский князь лучше разбирался в политике и вопросах собственной безопасности, чем его поручители, и приехать отказался.