Том Клэнси - Все страхи мира

— Погода ухудшается. Надо было этим придуркам из бюро прогнозов хотя бы выглянуть в окно.

— По их мнению, слой выпавшего снега не превысит восемь дюймов.

— Готов поспорить, что выпадет больше фута.

— Ты же знаешь, я никогда не заключаю с тобой пари относительно погоды, — напомнил второй пилот подполковнику.

— И правильно поступаешь, Скотти.

— Говорят, что к завтрашнему вечеру станет ясно.

— В это я поверю лишь после того, как увижу собственными глазами.

— А вот температура должна упасть до нуля, может быть, даже ниже.

— Вот в это я верю, — ответил подполковник, глядя на высотомер, компас и прибор искусственного горизонта. Затем он снова поднял взгляд к ветровому стеклу, посмотрел на то, что происходит снаружи, и не увидел ничего, кроме тучи снежинок, мечущихся в воздушном потоке от ротора вертолета. — Какова, по-твоему, видимость?

— Если попадем в пространство с не слишком сильным снегопадом… думаю, сто футов., может быть, сто пятьдесят…

— Минус двенадцать по Цельсию, — заметил подполковник, даже не глядя на термометр.

— Неужели теплеет?

— Да. Лучше немного спуститься, там, наверно, холоднее.

— Черт бы побрал эту проклятую вашингтонскую погоду.

Спустя тридцать минут они кружились над Кэмп-Дэвидом. Яркие прожекторы, сияющие снизу, обозначили границу посадочной площадки. Смотреть вниз было лучше, чем в любом другом направлении, — там все-таки было что-то видно. Второй пилот оглянулся назад, на обтекатель над шасси.

— Началось обледенение, командир. Надо быстрее сажать этого зверя, пока не случилось что-нибудь страшное. Скорость ветра — тридцать узлов на высоте триста футов.

— У меня ощущение, что вертолет становится тяжелее. — При определенных обстоятельствах VH-3 мог обледеневать на четыреста фунтов в минуту. — Проклятые метеорологи. О'кей, вижу посадочную площадку.

— Высота двести футов, скорость тридцать узлов. — Второй пилот смотрел на приборы. — Сто пятьдесят и двадцать пять… сто и меньше двадцати… пока все хорошо… пятьдесят и относительная скорость равна нулю…

Пилот отпустил рычаг управления шагом и дросселем. От мощного потока воздуха, отбрасываемого вниз ротором вертолета, снег, лежавший на грунте, начал взлетать вверх. Создалась опасная обстановка, называемая летчиками «побелением». Видимая ориентировка относительно поверхности, только что появившаяся у пилотов, мгновенно исчезла, словно они оказались внутри гигантского шарика для настольного тенниса. Затем порыв ветра развернул вертолет влево и наклонил его. Глаза пилота тут же опустились к приборам искусственного горизонта. Он понял, что машина спускается наклонно, — опасность настолько же огромная, как и неожиданная. Пилот изменил угол шага ротора и отпустил рычаг управления до пола. Лучше совершить жесткую посадку, чем врезаться лопастями ротора в деревья, которые он не видел. Вертолет рухнул вниз как камень — ровно на три фута. Не успели пассажиры понять, что произошло, как машина замерла на посадочной площадке в полной безопасности.

— Именно поэтому они и назначили тебя командиром вертолета, в котором летает босс, — произнес майор по внутренней связи. — Неплохо, командир.

— Боюсь, что-то сломалось.

— Думаю, ты прав, командир.

Подполковник включил динамик в кабине.

— Прошу извинить за такую посадку. Над самой площадкой нас подхватил порыв ветра. Никто не ушибся?

Президент уже встал и заглянул в кокпит.

— Вы оказались правы, подполковник. Нам следовало вылететь раньше. Это моя вина, — любезно улыбнулся Фаулер. Ничего не поделаешь, подумал президент, мне нужен этот уик-энд.

Сотрудники группы наземного обслуживания открыли дверцу. Фургон с приводом на все колеса, способный передвигаться по любой местности, стоял у самого трапа, так что президент и сопровождающие его лица не рисковали замерзнуть от холода, сильного ветра и снега. Экипаж вертолета подождал, пока фургон не скрылся в снежной пелене, и затем принялся оценивать повреждения.

— Так я и думал.

— Ограничительный болт? — Майор наклонился. — Совершенно верно. Вертолет упал на последние три фута с такой силой, что болт, ограничивающий движение гидравлического амортизатора с правой стороны шасси, сломался. Его придется заменить.

— Я сейчас проверю, есть ли у нас запасной, — сказал механик. Десять минут спустя он не без удивления убедился, что запасного болта на складе не оказалось. Это было очень неприятно. Он позвонил на вертолетную базу в Анакостии и попросил привезти несколько штук. До прибытия машины с запасными частями отремонтировать шасси вертолета было невозможно. Разумеется, в случае крайней нужды вылететь можно. Вооруженная охрана из морских пехотинцев окружила, как всегда, застывший на посадочной площадке вертолет, а еще один взвод образовал второе оцепление в лесу вокруг посадочной площадки.

— У тебя какие-то вопросы, Бен?

— Здесь есть общежитие? — спросил Гудли.

Джек покачал головой.

— Можешь поспать на диване в кабинете Нэнси. Как продвигается работа?

— Спать не придется, я спросил просто так. Мне пришла в голову одна мысль.

— Что за мысль?

— Это может показаться странным — но никто не сообразил проверить, действительно ли встречался наш друг Кадышев с Нармоновым.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Почти всю прошлую неделю Нармонов совершал поездку по стране и не был в Москве. Если они не встречались друг с другом, значит, Кадышев нас обманывает, правда?

Джек закрыл глаза, наклонил голову и задумался.

— Неплохо, доктор Гудли, совсем неплохо.

— У нас имеется маршрут поездки Нармонова. Я поручил выяснить, где находится Кадышев в эти самые дни. Решил проверить до самого августа. Если уж мы взялись за проверку, пусть она будет обстоятельной. Возможно, мой доклад чуть задержится, но эта мысль посетила меня только вчера вечером — вернее, сегодня утром. Я обдумывал ее почти весь день. Оказалось, это не так просто.

Джек сделал жест в сторону снегопада за окном кабинета.

— Похоже, мне придется остаться в Лэнгли. Тебе нужна помощь?

— Да уж не повредит, это точно.

— Давай сначала поужинаем.

Олег Юрьевич Лялин поднялся на борт самолета, вылетающего в Москву, со смешанным чувством. Срочный вызов не был чем-то экстраординарным. Неприятным было лишь одно — его вызвали в Москву сразу после встречи с директором ЦРУ, но это являлось скорее всего чистой случайностью. Не иначе его присутствие в Москве потребовалось в связи с визитом японского премьер-министра в Америку. Лялин не сообщил ЦРУ об удивительном шаге японцев — они обратились к Советскому Союзу с предложением обменивать высокие технологии на нефть и древесину. Еще несколько лет назад такое предложение привело бы американцев в ярость. Оно знаменовало завершение проекта, которым Лялин занимался последние пять лет. Он опустился в кресло и закрыл глаза. В конце концов, он не предал свою родину, правда?