Том Клэнси - Все страхи мира

Райан отошел от стола, бросил на него свою карточку заместителя директора ЦРУ и вышел из помещения.

— Господи Боже мой! — произнес Чак Тиммонс. Они слышали весь разговор по линии селекторной связи. Все, кто присутствовал в штабе стратегической авиации, слышали это.

— Ясно, — заключил Фремонт. — Благодарение Господу. Но сначала снимите ракету со старта. — Командующий стратегической авиацией на мгновение задумался. Он не мог припомнить, заседает в январе конгресс или нет. Впрочем, это не имело значения. Фремонт приказал начальнику центра связи соединить его с председателями конгресса и Сената, а также с наиболее влиятельными членами комитетов по вопросам вооруженных сил. Когда все четверо выйдут на связь, будет организовано совещание с вице-президентом, который все еще находился на борту Летающего командного пункта.

— Джек?

Райан повернулся.

— Да, Арни?

— Почему?

— Именно для этого и было создано правило двоих. Иранский город насчитывает сто тысяч, а может, и больше, я точно не помню. — Джек взглянул в чистое небо. — И только не на моей совести будет их гибель. Если нужно убрать Дарейи, есть другие способы. — Райан выпустил облако дыма. — И этот шакал будет точно так же мертв.

— Полагаю, ты прав. Мне хочется, чтобы ты знал об этом.

Джек повернулся.

— Спасибо, сэр. — Наступила долгая пауза. — Между прочим, где Лиз?

— У себя в коттедже, спит. Ей дали успокоительное. Все равно от нее никакого толку, не правда ли?

— Сегодня все проявили себя не лучшим образом. Арни, мы спаслись главным образом потому, что нам повезло. Можешь сказать президенту, что я подаю в отставку с… ну, скажем, с пятницы. Какая разница, с какого дня? Кому-то придется подыскивать замену.

Глава президентской администрации помолчал, затем вернулся к главному вопросу:

— Ты отдаешь себе отчет в том, чему ты дал толчок?

— Конституционному кризису? — Джек щелчком бросил окурок в снег. — Это для меня не первый, Арни. Мне нужно бы вернуться вертолетом на Эндрюз.

— Я об этом позабочусь.

Они только что пересекли границу и летели над территорией Соединенных Штатов, когда Кларку пришла в голову мысль осмотреть чемодан Куати. Там оказались лекарства. Преднизон и еще компазин. Преднизон был кортикостероидом, к нему часто прибегали для ослабления вредных последствий. Кларк встал и внимательно посмотрел на Куати. Хотя тот по-прежнему сидел с завязанными глазами, было заметно, что он не похож на самые недавние свои фотографии, которые видел Кларк, — он похудел, его волосы… Да у него рак, подумал Джон. Что это может значить? Кларк связался по радио с Вашингтоном и передал новую информацию.

«Гольфстрим» совершил посадку несколькими минутами позже намеченного времени. Райана, который спал на диване в зале для особо важных гостей на южной стороне комплекса базы Эндрюз, разбудили. Рядом сидел Мюррей. Он не спал. К самолету подъехали три надежных вездехода ФБР. Кларк, Чавез, Куати и Госн разместились в них, и вереница машин направилась в Вашингтон.

— Что мы будем делать с ними? — спросил Мюррей.

— У меня есть одна мысль, но сначала нам нужно еще кое-что.

— Что именно?

— У вас в здании Гувера есть камера для допросов?

— Нет, только в Баззардс-Пойнт, вашингтонском отделении ФБР, — ответил Мюррей. — Твой человек зачитал им инструкцию об их правах в соответствии с решением Верховного суда о «Миранде против народа»?

— Да, я напомнил ему об этом; прежде чем начать кромсать им яйца, он должен был предупредить, что они могут молчать, но если заговорят, то полученные показания могут быть использованы в качестве доказательства против них.

Услышав громкий рев турбодвигателей, Райан обернулся. ЛКП совершил посадку на той же полосе, с которой взлетел около десяти часов назад. Видимо, боевая готовность сил стратегического назначения кончилась раньше, чем предполагалось, подумал он.

«Адмирал Лунин» всплыл на поверхность среди ракет и дымовых шашек, сброшенных самолетом Р-3. Место гибели американской подводной лодки находилось слишком далеко от берега, и спасательный самолет не мог сюда прилететь, по крайней мере не в такую погоду. Волны не уменьшились, освещение было плохим, но подлодка Дубинина оказалась единственным кораблем в этом районе, и он приложил все усилия, чтобы начать спасательные операции.

Камера для допросов была размером десять на десять футов, с дешевым столом и пятью такими же дешевыми стульями. Здесь не было зеркала, с помощью которого можно было наблюдать за происходящим снаружи, оставаясь невидимым. Этот прием использовался слишком долго. Теперь зеркало заменили два световода, которые шли из камеры к видеорекордерам. Объектив одного прятался в электрической розетке, а другого — в отверстии от гвоздя в дверной коробке.

Обоих террористов усадили на стулья. Выглядели они измученными. Их сломанные пальцы оскорбили профессиональную этику сотрудников ФБР, но Мюррей решил не обращать на это внимания. Кларк и Чавез отправились выпить кофе.

— Как видите, — сказал им Райан, — вы потерпели неудачу. Вашингтон все еще на месте.

— А Денвер? — спросил Госн. — Я знаю о Денвере.

— Это верно, вам удалось там натворить бед, но виновник уже наказан.

— Что вы имеете в виду? — поднял голову Куати.

— Я хочу сообщить вам, что Кума больше не существует. Ваш приятель Дарейи сейчас оправдывается в своих грехах перед Аллахом.

Они слишком устали, подумал Райан. Изнеможение — самое тяжелое испытание, даже хуже, чем тупая боль в сломанных пальцах. Лицо Куати не отразило ужаса, он только произнес слова, которые еще четче объяснили его позицию;

— Теперь вы стали врагами всего ислама. Из-за этого все, что вы делали в этом регионе, пойдет прахом!

— Значит, вашей целью было именно это? — удивился Райан — ему все же удалось поспать целых два часа. — Именно к этому вы стремились? О, милосердный Бог!

— Ваш Бог? — презрительно плюнул Куати.

— А почему вы убили Марвина Расселла? — спросил Мюррей.

— Он был всего лишь язычником, — ответил Куати.

Мюррей взглянул на Госна.

— Только из-за этого? Разве он не был гостем в вашем лагере?

— Да, Расселл провел с нами несколько месяцев. Помощь этого дурака оказалась неоценимой.

— И все-таки вы убили его?

— Да, вместе с двумя сотнями тысяч других.

— Скажите мне, — вступил в разговор Джек, — разве в Коране нет слов, гласящих примерно следующее: «Если в твое жилище войдет человек и будет есть твой хлеб с солью, даже если он неверный, ты станешь защищать его?»

— Вы неточно цитируете — да и какое вам дело до Корана?