Том Клэнси - Все страхи мира

Самолет летел на высоте сорока трех тысяч футов со скоростью 633 узла. Спальня президента была размещена так, что он мог смотреть вперед, как и подобает президенту, а также вниз — на тот мир, проблемы которого он решает так успешно. Полет проходил тихо и плавно, и Боб Фаулер приближался к цели, которая внесет его имя в анналы истории. Он посмотрел на Элизабет. Она лежала на спине, правая рука под головой. Одеяло и простыни сползли до поясницы, обнажив ее прелестную грудь. Большинство пассажиров самолета не находили покоя в своих креслах, пытаясь уснуть, а он любовался женской грудью. Фаулеру больше не хотелось спать. Еще никогда он не чувствовал себя таким мужчиной — великим мужчиной, разумеется, но в этот момент он чувствовал себя просто мужчиной. Его рука опустилась на ее грудь. Глаза Элизабет открылись, и она улыбнулась, словно прочитав в сновидениях его мысли.

Совсем как дома, подумал Расселл. Только хижина была не из камней, а из блоков и крыша плоская, а не остроконечная, однако пыль точно такая же и унылый маленький огород ничем не отличался. И старик вполне мог быть из племени сиу, с усталостью во взгляде, сутулой спиной, изуродованными работой пальцами человека, побежденного другими.

— Это, должно быть, и есть то место, — сказал он, когда грузовик остановился.

— Сын старика воевал с израильтянами и получил тяжелые раны. Они оба наши друзья.

— Друзьям нужно помогать, — согласился Марвин. Ему пришлось выпрыгнуть из кабины, чтобы Госн смог спуститься на землю.

— Пошли, я познакомлю тебя со стариком.

К изумлению американца, все проходило очень официально. Он, разумеется, не понимал ни единого слова, но этого и не требовалось. Он с удовлетворением заметил, с каким уважением разговаривал его друг Госн со старым крестьянином. После нескольких фраз старик посмотрел на Расселла и поклонился, чем изрядно смутил его. Марвин пожал протянутую руку, как это принято у американцев, и пробормотал слова приветствия. Госн перевел, затем старый крестьянин проводил их в огород.

— Черт побери, — заметил Расселл при виде бомбы.

— Американская, марки 84, вес две тысячи фунтов, по-видимому, — сказал Госн и тут же понял, что ошибся: нос бомбы был каким-то другим… разумеется, он смялся при падении… но как-то странно… Он поблагодарил старика и знаком попросил его отойти к грузовику. — Сначала нужно откопать ее. Но осторожно, очень осторожно.

— Позволь мне, — попросил Расселл. Он сходил к грузовику и выбрал складную саперную лопатку.

— У нас есть люди…

Американец оборвал Госна:

— Разреши, прошу тебя. Я буду осторожен.

— Не прикасайся к бомбе. Обкопай вокруг, а землю, прилегающую к ней, удали руками. Марвин, предупреждаю тебя, это очень опасно.

— Тогда отойди к грузовику. — Расселл посмотрел на него и усмехнулся. Ему нужно было показать Госну, что он не боится. Убить полицейского оказалось легко и не потребовало усилий. Здесь все было по-другому.

— Значит, мне уйти, оставив товарища в опасности? — риторически спросил Госн. Он понимал, что было бы разумно поступить именно так, и обязательно отошел бы в укрытие, если бы откапывали бомбу его люди, да и его, Госна, умелые руки были слишком ценными, чтобы подвергнуть их глупому риску, но в присутствии американца ему не хотелось показаться трусом. К тому же, стоя рядом, он мог следить за его действиями и убедиться, действительно ли американец был таким бесстрашным, как казался.

Госн не был разочарован. Расселл разделся до пояса, опустился на колени и начал копать грунт вокруг бомбы. Он даже постарался нанести огороду как можно меньший ущерб, о чем люди Госна никогда не подумали бы. Понадобился час, чтобы прокопать неглубокую траншею вокруг бомбы; по сторонам появились четыре аккуратные кучки земли. И Госн уже понимал, что в бомбе есть что-то странное. Это явно не модель 84. Она была примерно того же размера, но вот форма была совсем иной, да и кожух выглядел… как-то необычно. У модели 84 оболочка изготавливалась из литой стали, поэтому при взрыве заряда внутри она превращалась в миллион острых, как бритва, осколков, способных рвать людей на части. Но эта бомба была не такой. В двух местах кожух проломился, и его толщина была явно меньше, чем нужно для бомб такого типа. Так что это такое?

Расселл подкопался вплотную к бомбе и теперь удалял грунт с ее корпуса. Он действовал умело и осторожно. Американец изрядно вспотел. Выпуклые мускулы играли у него на руках, и Госн смотрел на него с восхищением. Ему не приходилось встречать такого сильного человека. Даже израильские десантники проигрывали по сравнению с ним. Он уже перебросил две или три тонны грунта, но по-прежнему в нем не было видно признаков усталости, и он продолжал работать методично, словно машина.

— Остановись на минуту, — произнес Госн. — Мне нужно принести инструменты.

— Хорошо. — Расселл сел на землю и принялся рассматривать бомбу.

Госн вернулся с рюкзаком и фляжкой, которую передал Расселлу.

— Спасибо, дружище. Здесь действительно немного жарко. — Он выпил пол-литра воды. — Что теперь?

Госн достал из рюкзака кисть и начал обметать остатки земли с поверхности бомбы.

— Тебе лучше уйти, — предупредил он Расселла.

— Не беспокойся, Ибрагим. Если ты не против, я хочу остаться.

— Сейчас начинается самое опасное.

— Но ведь ты не ушел, — напомнил ему Расселл.

— Как хочешь. Я ищу взрыватель.

— Разве он не в носовой части бомбы?

— Там его нет. Обычно в носу находится один взрыватель — но здесь что-то не так. Вместо него заглушка. Второй устанавливается в середине и третий — в хвостовой части.

— А почему у нее нет стабилизатора? — поинтересовался Расселл. — Разве у бомб нет стабилизаторов — как оперения у стрелы?

— Его, наверно, срезало при падении. Мы часто находим бомбы именно в таком виде, потому что стабилизатор отваливается и остается на поверхности.

— Хочешь, я очищу хвостовую часть?

— Только осторожно, Марвин. Очень, очень осторожно.

— Ладно, приятель. — Расселл обошел своего друга и продолжил извлекать грунт из ямы у хвоста бомбы. Он уже заметил, что Госн на удивление хладнокровен. Сам Марвин никогда раньше не испытывал такого страха, как сейчас, рядом с полутонной взрывчатки, но он готов был скорее умереть, чем показаться испуганным в компании Госна. Ибрагим выглядел пареньком с тонкой, как спичка, шеей, но чтобы вот так работать с бомбой, нужно иметь бесстрашное сердце. Он видел, как Госн сметает землю легкими, нежными движениями, словно касается груди девушки, и старался действовать так же. Через десять минут хвостовая часть бомбы обнажилась.

— Ибрагим?

— Что, Марвин? — Госн даже не повернул головы.