Алекс Адамс - Еще жива

— Что там было?

Ей любопытно, но я не знаю, что сказать. Эти существа были когда-то людьми, но теперь превратились в новое звено пищевой цепочки.

Я мотаю головой, я не могу говорить. Если я заговорю, то придется расстаться с фасолью.

Мы отошли уже, наверное, на расстояние полумили. Дождь стал слабее, капли щекочут мое мокрое лицо, прежде чем стечь ручейками под круглый вырез футболки. Лиза болтает без умолку о чем придется, и я радуюсь этому, потому что ее болтовня отвлекает меня от мыслей о церкви.

Еще одна миля позади. Стрелка компаса свидетельствует о том, что мы по-прежнему двигаемся на восток с небольшим отклонением к югу, как раз в точности туда, где я хочу оказаться. Небо нависает так низко, что, кажется, вот-вот заденешь его головой. Тучи сгустились до однородной плотной темной массы. Мир затаился. Что же будет?

А потом все взорвалось и разлетелось на куски. Чудовищный грохот сотряс округу, даже трава припала к земле. Мы рухнули наземь, прижавшись животами к мягкой почве и прикрыв затылки руками. Велосипед упал между нами, консервные банки рассыпались вокруг.

Ударила взрывная волна, вжав нас еще глубже в траву.

— Ты в порядке?

Лиза кивает, прильнув щекой к земле. Немигающие глаза широко раскрыты. Она не пострадала, по крайней мере видимых кровоподтеков нет. Я определяю, что тоже цела, и, перекатившись на спину, приподнимаюсь на локтях.

— А ты? — спрашивает Лиза.

— Все нормально.

— Что это было?

— Что-то взорвалось.

Взрыв раздался у нас за спинами. Об этом свидетельствует огненный шар, поднимающийся в небо в том месте. Пламя окружает массивное облако дыма, усиливающее жуткую красоту зрелища.

Осознание грозного значения происшедшего заставляет мой пульс галопировать, а мысль о скорейшем бегстве кажется наиболее разумной.

— Нужно идти. И нужно уходить с дороги.

Уголки ее губ недовольно опускаются.

— Но тогда нам придется пробираться через болото. Наши ноги…

— Мне тоже это не очень нравится, но выбора нет.

— Почему?

— Потому что этот взрыв говорит о том, что кто-то может быть позади нас. Так что лучше скрыться из его поля зрения.

— Полагаешь, это была церковь?

— Возможно.

Недолгое молчание.

— Что там было внутри?

— Ты когда-нибудь слышала про старые карты, составленные еще до тех времен, когда стали известны настоящие очертания континентов, когда люди думали, что земля плоская?

— Наверное, слышала. В школе. И что?

— На некоторых из них были нарисованы драконы и другие несуществующие существа, живущие, предположительно, на неизведанных территориях.

— Ты хочешь сказать, что это сделал дракон? — делает вывод Лиза.

— Нет, я хочу сказать, что весь мир теперь стал неизведанной опасной территорией, населенный монстрами, которые когда-то были одними из нас.

Мы уходим отсюда, стараясь идти среди густых зарослей травы, где наши ноги не проваливаются в грязь. Так и продвигаемся. Дождь усиливается.

«Я ненавижу тебя», — произношу я одними губами через стол своей сестре.

Она пожимает плечами: «Что?»

Я чешу нос средним пальцем правой руки. Взрослые женщины, а ведем себя, как подростки.

— Китайцы, — бубнит рядом со мной голос, — теперь они представляют для нас главную опасность. Они вообразили себя Господом Богом и внедряют программу изменения погоды.

— И что, теперь у нас белье будет быстрее высыхать? — спрашивает мой зять.

Марк не расист, но я вижу, что этот зануда, сидящий рядом со мной, утомил его не меньше, чем меня.

Тип, к которому я пришла на свидание, видимо, сделан из дрожжей — чем жарче становится, тем больше он раздувается. Удивительно, как только на нем не лопаются его модная рубаха и стильные бриджи.

— Они это делали во время Олимпийских игр, — вставляю я. — Они стреляли в небо серебряно-иодоводородными снарядами. Но не только китайцы. Мы там тоже этим занимались.

Дэниэл, этот человек-тесто, отшатнулся так, будто я его ударила.

— Мы — нет.

— Да-да, занимались.

Дженни теребит скатерть. Она знает, я это так не оставлю. С любым другим — пожалуйста, но этот тип вызывает у меня бурное раздражение.

— Чем, ты говоришь, занимаешься?

— Работаю на «Поуп Фармацевтикалз».

Он кивает.

— Видел их рекламу. Антидепрессанты и снотворное.

Во время обеда между уборщиками ходят шутки о том, что «Поуп Фармацевтикалз» подобно страховому агентству: выпускает таблетки на все случаи жизни, даже от таких хворей, о которых вы у себя и не подозревали.

— И таблетки для члена, — влезает Марк, — на тот случай, когда он не встает.

Дэниэл не обращает на него внимания.

— И что ты там делаешь?

— Убираю.

Он вскидывает руки вверх, как будто победил в соревновании, о котором, кроме него, никто не знает.

— Леди и джентльмены, теперь любая домохозяйка — эксперт в вопросах погодного контроля.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не засунуть свой бокал для вина ему в глотку.

— Прошу прощения, — говорю я и ухожу на задний двор, чтобы побыть в одиночестве.

Я иду вдоль бассейна, останавливаюсь, разворачиваюсь, иду назад. Яркая луна отражается в зеркальной воде. К тому времени как я подхожу к трамплину для прыжков в воду, мои пальцы нащупывают телефон.

Набираю номер. Четыре гудка, соединение прерывает пятый.

— Вы на месте, а я думала, вас сегодня не будет.

— Кто это? — спрашивает доктор Роуз.

Я замолкаю, он смеется.

— Зои, я пошутил. Вы в порядке?

— Нет.

Тру лоб, будто пытаюсь разгладить складки на мятом листе бумаги.

— Да. Я могу вас кое о чем спросить?

— Боксеры, — говорит он. — Вид боксерских трусов обостряет мою клаустрофобию.

При нормальных обстоятельствах я бы рассмеялась, но сейчас я как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.

— Я на свидании с человеком, которого вижу в первый раз. Это идея моей сестры.

Доктор Роуз издает урчащий звук, который порождает перед моими глазами картину: он откидывается на спинку кресла и кладет ноги на стол, поскольку разговор обещает быть долгим и нужно устроиться поудобней.

— Свидание с незнакомцем, — произносит он. — И как…

— Пожалуйста, только не надо спрашивать меня, какие чувства оно у меня вызывает. Если нужно подобрать им определение, то это скорее желание убить .

— Это ответ на мой вопрос. Я хотел спросить: «И как оно проходит?»

Я бросаю лист в воду, и луна покрывается рябью.

— Извините, я не должна была звонить. Ваша жизнь состоит не только из пациентов-неврастеников.

— Вы не неврастеник, — возражает он. — Вы на свидании с незнакомцем. У меня остается еще один вопрос: почему вы не напились до бесчувствия?

— У меня аллергия.

— На алкоголь?

— На придурков. У меня бывает сыпь, если я смешиваю одно с другим.