Карин Фоссум - Глаз Эвы

В папке лежало несколько фотографий, сделанных в ее квартире. В комнатах был порядок, это были красивые комнаты, полные красивых вещей, женственные, но без всяких там кружев, да и тона нельзя было назвать пастельными — мебель и ковры были интенсивных цветов: красные, зеленые, золотые; такие цвета могла выбрать сильная женщина, подумал он. Ничто не говорило о произошедшем: ничего не было разбито или перевернуто, как будто бы все случилось совершенно бесшумно. Как будто бы ее застали врасплох. Она знала его. Сама открыла ему дверь, разделась тоже сама. Сначала они занимались любовью, и ничто не указывало на то, что она делала это против своей воли. А потом что-то случилось. Что-то словно бы сломалось, произошло короткое замыкание. Сильный мужчина мог лишить жизни маленькую женщину всего за несколько секунд, инспектор знал об этом: несколько ударов ногой — и все. И никто не услышит криков жертвы, если рот ее закрыт подушкой из утиного пуха, подумал он. Остатки семени, найденные в теле жертвы, были проверены на ДНК, но поскольку у них еще не было своей базы данных, то сравнивать было не с чем. Соответствующее ходатайство уже находилось в Стортинге, оно должно было быть рассмотрено в течение весны. И вот потом-то, подумал он не без злорадства, горе каждому со всеми его физиологическими особенностями. Остерегаться придется всем. Все человеческие выделения можно будет соскрести и подвергнуть тесту на ДНК, и доля ошибки будет составлять 1 на 17 миллиардов. Какое-то время они забавлялись, обдумывая идею: а не следует ли попросить политиков принять закон, обязывающий всех мужчин в коммуне в возрасте от 18 до 50 лет пройти тест; но оказалось, что это тысячи мужчин. Проект обошелся бы в несколько миллионов и занял бы, возможно, несколько лет. Министр юстиции, тем не менее, рассматривала предложение со всей возможной серьезностью, пока ее не ознакомили с делом поближе и она не узнала о жертве побольше. Оказалось, что Майя Дурбан не стоила таких денег. Это Сейер до какой-то степени мог понять. Иногда он в своих фантазиях заходил далеко и представлял себе будущее, когда все норвежские подданные автоматически будут тестироваться при рождении, а соответствующая информация о них будет заноситься в банк данных. Эта возможность сулила головокружительные перспективы. Какое-то время он еще сидел и читал протоколы допросов; их было немного — трое коллег, пятеро соседей и двое знакомых мужчин, которые утверждали, что плохо ее знали. И, наконец, — эта ее подруга детства, давшая весьма расплывчатые показания. Возможно, она слишком легко отделалась, не исключено, что она знала больше, чем захотела рассказать. Немного нервная на вид, но вполне порядочная женщина, во всяком случае, никаких оснований ее задерживать у них не нашлось. И зачем ей было убивать Дурбан? Подруги не убивают друг друга, подумал он. Кстати, она произвела на него впечатление, эта художница с длинными ногами и красивыми волосами, Эва Мария Магнус.

Никто из техников про зеленый комбинезон ничего не помнил.

Фонарик они тоже не видели, не говоря уже про обрывок бумаги с именем и номером телефона. Бардачок был обследован очень тщательно, там лежали вполне обычные вещи, которые все обычно хранят в бардачках: техпаспорт, инструкция, карта города, пачка сигарет, обертка из-под шоколада. Две пустые одноразовые зажигалки. И — несмотря на утверждения жены об отсутствии интереса к женщинам — упаковка «Black Jack». Все было тщательно внесено в протокол.

Потом инспектор позвонил в пивоварню. Попросил соединить с отделом кадров. Трубку взял нужный ему человек, у него еще сохранился акцент — Сейер понял, что он с севера страны.

— Эйнарссон? Ну конечно, я его помню. Действительно ужасная история, ведь, насколько я понимаю, у него же семья осталась. Он был один из самых наших добросовестных работников. За семь лет практически ни одного пропуска. А это говорит о многом. Но вот что касается сентября, октября минувшего года… Минуточку! — Сейер слышал, что его собеседник роется в бумагах.

— Трудно найти сразу. Это может занять какое-то время. У нас ведь сто пятьдесят человек работает. А я не могу вам сам перезвонить?

— Я предпочел бы подождать.

— Ладно, тогда ждите.

В трубке зазвучала застольная песенка. «Пока муж ходил за пивом». Немного странно, конечно, но все-таки лучше, чем осточертевшая фоновая музыка. Это была датская версия, с аккордеоном. Исключительно забойная.

— Да, точно. — Кадровик кашлянул. — Вы слушаете? Он пришел на работу довольно поздно один-единственный раз, в октябре. Второго октября. Появился только в полдесятого. Возможно, проспал. Они иногда ходят в пивную, наши парни.

Сейер забарабанил пальцами по столу.

— Спасибо вам. И еще один маленький вопрос, пока не забыл. Фру Эйнарссон осталась одна с шестилетним сыном. Она не получила от вас никаких денег. Это правда?

— Да, правда.

— Как же такое могло произойти? У Эйнарссона ведь была страховка, не так ли?

— Да, разумеется, но мы же не знали точно, что произошло. А правила очень четкие. Случается, что люди просто уезжают. Бегут от чего-то, никогда не знаешь наверняка, что человеку в голову может прийти.

— В таком случае ему пришлось бы сначала потрудиться и зарезать, например, курицу или что-то в этом роде, — сухо заметил Сейер. — А всю кровь выпустить прямо в машине. Я исхожу из того, что кое-какие детали вам известны?

— Да, конечно. Но я обещаю, что теперь дело будет взято под особый контроль — сейчас у нас есть вся необходимая информация. — В его голосе чувствовалось беспокойство, и акцент стал сильнее.

— Рассчитываю на вас, — сказал Сейер.

На самом деле забавно, подумал он, но, разумеется, это может быть простым совпадением. Что Эйнарссон проспал именно в этот день. На следующий день после того, как была убита Майя Дурбан.

Чтобы попасть в «Королевское оружие», инспектору пришлось переехать через реку. Он ехал медленно, наслаждаясь скульптурами, стоявшими по обе стороны моста на расстоянии нескольких метров друг от друга. Они изображали женщин за работой, женщин с кувшинами на голове, женщин с младенцами на руках и танцующих женщин. Невероятно красивая выставка высоко над грязной рекой. Потом он повернул направо, миновал старую гостиницу и медленно въехал на улицу с односторонним движением.

Сейер припарковался, вышел и запер машину. В заведении было темно, воздух — спертый, стены, мебель и весь инвентарь были пропитаны табачным дымом и по́том, все это въелось в древесину и придавало пабу именно такой вид, который ценили клиенты. На стенах, оклеенных обоями под краску, действительно висело королевское оружие: старые мечи, мушкеты и ружья, даже старинный арбалет, по правде говоря, очень красивый. Сейер остановился у барной стойки, давая глазам привыкнуть к темноте. В конце зала он увидел двойную дверь-вертушку. Она открылась, и на пороге показался невысокого росточка парень в белой поварской куртке и брюках с узором «пепита».