С. Гилфорд - Короткий триллер

Викарий, мужчина практичный, был за то, чтобы удалить у колокола язык и уйти, но полисмен из чувства долга настоял на своем. В данных обстоятельствах необходимо было поднять с постели тетушку Денниса, что и удалось сделать, правда с немалым трудом, и, взяв факелы и дубинки, они отправились к источнику беспокойства. Это была торжественная процессия — пройдя в старые дубовые двери, она спустились вниз по сырым ступеням, к склепу — месту неприятному и редко посещаемому даже в лучшие времена — этому последнему пристанищу знати, то есть местных дворян. Пройдя проходом, вымощенным плитами, процессия достигла, наконец, огромной стальной двери.

То, что последовало далее, было неприятным для всех, кроме Денниса. После того, как они отодвинули засов, дверь с силой распахнулась, и оттуда, шатаясь, вывалился Деннис — немыслимая фигура в рваном саване, с изодранными ногтями, и речью на устах… просто неприличной, в особенности, когда он обратился к тетушке…

В невыразимом переполохе его отнесли наверх и уложили на подушечках с почетных скамеек для прихожан. Тем временем служка понесся из церкви за ближайшим доктором.

Именно тетушка первой заметила зажатый в руке Денниса сустав — на нем еще осталось мясо, а кусочек его, зацепившись, повис на саване.

Все это осталось между ними — даже тетушка согласилась на это. Деннис, на вкус которого бабушка никогда не была особенно привлекательной, с тех пор признавался всем и каждому, что он в неоплатном долгу перед старой леди. Больше никто и слова худого о бабушке от него не слышал.

Как бы то ни было, но он чудесным образом воскрес к жизни… внезапно — после хорошего ужина.

— Ваши нервы натянуты, как струны, — сказал врач. — Не перегружайте их. Не хочу вас пугать, но стоит лишний раз переволноваться — и они могут лопнуть… Понимаете?

Он кивнул.

— Поезжайте куда-нибудь в спокойное местечко и постарайтесь ни о чем не заботиться. Совершенно ни о чем. Вы женаты?

Снова кивок.

— Объясните ситуацию жене и внушите ей, что вы нуждаетесь в покое…

Он улыбнулся. Интересно, как Лидия отнесется к тому, что он может сойти с ума, если она не начнет обращаться с ним поласковей и не даст ему немного покою.

— Я собираюсь в поездку по Корнуэлу на автомобиле.

Врач нахмурился:

— Не думаю, что это благоразумно. Вести машину продолжительное время…

— Корнуэл — спокойное место, — возразил он.

Машина сломалась после того, как они проехали через Лонсестон. Лидия хотела остаться в этом поселке на ночь, но Джеймса такой вариант совсем не устраивал.

— Хочу попасть в Лизард, — спокойно заметил он. — Ты забыла, что там для нас забронированы комнаты?

— Вовсе не забыла, — она недовольно наморщила лоб. — Просто я устала и думала, что ты согласишься на Лонсестон.

Автомобиль, выбрав прекрасное местечко, пару раз предупредительно чихнул и остановился. Джеймс поднял капот и с надеждой посмотрел на умолкнувший двигатель.

— Ну что? — раздраженно спросила Лидия.

— Пожалуй, дела плохи. — Джеймс потрогал то, что казалось ему свечой, обнаружил, что она горяча, и сунул палец в рот.

— Сделай что-нибудь! — потребовала Лидия.

— Милая девушка, — он подошел к открытому окну. — Водить машину я могу, но как она устроена, понятия не имею. У каждого своя жилка: я художник, а не механик.

— Понятно, — продолговатое лицо Лидии нахмурилось, а красивые голубые глаза похолодели от презрения. — И что ж нам в таком случае делать?

— Мне кажется, — он сел в машину и закрыл дверцу, — у нас два варианта: первый — можем пойти пешком и, если повезет, наткнемся на гостиницу или, что гораздо лучше, на гараж. Второй — останемся здесь в надежде на то, что рано или поздно появится какая-то машина и отбуксирует нас в Лизард. Я склоняюсь в пользу второго варианта. Как видишь, опускается неприятный туман, и мне не очень-то хочется брести в нем наощупь.

— Ты хочешь сказать, — стройное тело Лидии напряглось, и он знал, что если сейчас тронет ее, она отпрянет, — что намерен сидеть и ничего не делать?

— Невозможно совершенно ничего не делать, — мягко поправил он. — Я буду тихонечко сидеть и наслаждаться твоим обществом.

Полускрытое массой каштановых волос лицо Лидии превратилось в мрачную бледную маску. Джеймс знал, ей хочется, чтобы он спорил, нервничал и бросал язвительные упреки. Внезапно он почувствовал сильную усталость и молча наблюдал, как по болоту молочно-белым облаком ползет туман, скрывая вершины Роутора и Браун Билли; потом потянулся к портсигару.

— Ради Бога, не кури! — накинулась она сердито. — Здесь и так душно.

— Извини, — он отложил портсигар.

— Боже, как здесь холодно! Ты не мог бы включить печку или что там еще?

Он поднял воротник пальто:

— Двигатель не работает, поэтому тепла ожидать не приходится.

— Величайшая глупость, — ядовито бросила Лидия, — путешествовать по Корнуэлу в ноябре! Должно быть, я спятила, когда позволила уговорить себя на это.

— Наверное, сыграла роль новая шуба, которую я купил тебе, — пробормотал он.

— О, заткнись!

Он включил фары, и туман мгновенно превратился в массу оранжевого шелка, крутящуюся на цветном экране, и художник в нем возликовал.

— Корнуэл, страна легенд! — воскликнул он.

— Неужели?

Удар под ребра. Но все же он повернул к ней улыбающееся лицо:

— Корнуэл, если верить историкам, когда-то был населен эльфами, призраками и великанами. Особенно великанами — здоровенными парнями от двадцати до шестидесяти футов ростом…

— Детская чепуха, — она уютно завернулась в меховую шубу. — Только тебя могут трогать подобные сказки. Иногда, Джеймс, мне кажется, в тебе больше ребенка, чем мужчины.

…Фигура возникала из тумана очень медленно: вначале появился намек на какую-то тень, потом она приобрела форму и, наконец, в круг света, отбрасываемого фарами, прокралась старая женщина. Она была маленькой, чуть больше ребенка ростом, с округлыми плечами и странным морщинистым лицом, на котором, будто полированные пуговицы, блестели глаза; голову покрывала грязная серая шаль, свободно подвязанная под подбородком. Крошечную фигурку скрывала долгополая, до лодыжек, черная накидка; Джеймс вздрогнул, чувствуя, как дыбом поднимаются волосы. Лидия вцепилась ему в руку, настроение у нее заметно улучшилось.

— Старуха. Должно быть, неподалеку дом. Горячий суп, огонь…

Она потянулась к ручке дверцы, но помедлила, услышав его голос:

— Погоди!

— Чего ради? — Она уставилась на него через плечо. — Я сижу здесь и замерзаю, а у старой карги наверное тепло.

— Мне… не нравится ее вид, — проговорил он, присматриваясь к коричневому лицу и немигающим глазам старухи.