Андерс Рослунд - Три секунды

Сейчас он на полиэтиленовый пакет, на лежащую в нем клетчатую серо-белую рубашку, забрызганную кровью и ошметками человеческого тела.

А тогда он уложил мальчишек в кроватки, и они уснули, в обнимку каждый со своим непрочитанным детским журналом. Потом позвонил Софье, обещал пока побыть дома, и она поцеловала трубку — дважды, всегда четное число.

Сквозь ветровое стекло видны часы над входом в магазин. Еще шесть минут. Он обернулся — мальчики притихли, с блестящими глазами, вялые, Расмус почти лежит на заднем сиденье.

Он помнит, как ходил туда-сюда по неспящему дому, время от времени поглаживая горящие от жара щеки малышей и понимая, что выбора нет. Флакон жаропонижающего стоял на боковой полке холодильника, и оба получили по двойной порции из прохладной столовой ложки, несмотря на протестующие крики, что микстура — гадость и что они лучше будут болеть. Потом он отнес мальчишек в машину и короткой дорогой поехал в Слюссен и Сёдермальм; там он припарковался в двухстах метрах от ворот на улице Хёкенс-гата.

Расмус окончательно улегся на сиденье, Хуго наполовину лежал на Расмусе. Их пылающие щеки были теперь не такими красными — альведон подействовал.

Хоффманн ощутил в душе нечто, что, вероятно, было стыдом.

Простите меня. Вы не должны быть здесь.

Когда его только-только завербовали, он пообещал себе, что никогда не подвергнет опасности тех, кого любит. Теперешний случай был первым и единственным. Это не повторится. Однажды, несколько лет назад, случилось нечто подобное — в один прекрасный день к ним в дверь постучали, и Софья пригласила двух гостей выпить кофе. Веселая и любезная, она понятия не имела, кому подает чашки — второму заместителю и четвертому человеку в иерархии, те решили получше присмотреться к тому, кто пошел на повышение. Хоффманн потом объяснил, что эти двое — его клиенты, и Софья поверила. Она всегда ему верила.

Еще две минуты.

Пит нагнулся и поцеловал уже не такие горячие лобики, объяснил малышам, что им придется побыть одним, но совсем недолго; обещайте, что станете сидеть смирно, как большие мальчики.

Он запер машину и вошел в подъезд с табличкой «Хёкенс-гата, 1».

За двадцать минут до этого Эрик вошел в подъезд дома номер пятнадцать по Йотгатан и теперь смотрел на своего гостя из окна третьего этажа; он всегда наблюдал за Паулой, когда тот пересекал внутренний двор.

Место встречи — «четверка», четырнадцать ноль-ноль.

Квартира, временно покинутая жильцами, красивое жилище в центре города. Ее, одно из шести мест встречи, ремонтировали уже несколько месяцев. Вверх по трем лестничным пролетам, дверь с почтовым ящиком, на котором значится «Линдстрём»; Хоффманн кивнул Эрику, протянул пакет, который до этого лежал в одном из запертых оружейных шкафчиков и содержал в себе рубашку с пятнами крови и следами пороха, что была на Мариуше двадцать четыре часа назад, — и заторопился назад, к детям.

Алюминиевые ступеньки трапа, ведущие из самолета компании «Скандинавские авиалинии» на посадочную полосу Каструпа, оказались слишком низкими, если наступать на каждую, и слишком высокими, если шагать через одну. Эверт Гренс посмотрел на своих попутчиков. У них была та же проблема — они неровными шагами спускались к небольшому автобусу, которому предстояло отвезти их к зданию терминала. У последней ступеньки Гренс подождал белую машину с синей полосой и надписью «POLITI». [21] Полиция (дат.). За рулем сидел молодой человек в форме вроде той, какую носят шведские ассистенты полиции. Меньше часа назад он остановил машину недалеко от зала вылетов аэропорта Арланда. А теперь выскочил из машины, распахнул заднюю дверь и козырнул шведскому комиссару уголовной полиции. Отдал честь. Как давно это было. Так сам Гренс козырял своему начальству в шестидесятые годы. Так никто больше уже не делал, когда он сам стал начальником. Гренса это устраивало — не любил он этих жестов подчинения.

Сзади в машине кто-то сидел. Мужчина лет сорока, в гражданском, очень похожий на Свена — типаж «приятный полицейский».

— Якуб Андерсен.

Гренс улыбнулся.

— Вы сказали, что из вашего кабинета видно Лангебру?

— Добро пожаловать.

Через четыреста метров машина остановилась возле средней двери терминала, и они все вместе отправились в отдел полиции аэропорта. Гренсу уже случалось бывать здесь; он отыскал в глубине переговорную комнату с кофе и маслянистыми венскими булочками.

Значит, прислали машину. Зарезервировали переговорную в местном участке. Приготовили кофе с булочками.

Гренс наблюдал за своими датскими коллегами, которые искали пластиковые стаканчики и сахар.

На душе полегчало. Явная враждебность, глухое сопротивление совместной работе словно бы улетучились.

Якуб Андерсен вытер о штаны пальцы, липкие после бумаги, в которую была завернута булочка, и выложил на середину стола фотографию формата А-4. Сильно увеличенную цветную копию. Гренс внимательно посмотрел на изображение. Мужчина лет тридцати-сорока, с ежиком светлых волос и крупными чертами лица.

— Карстен.

В морге Людвиг Эррфорс описывал мужчину североевропейской внешности, который, судя по тому, как его оперировали и как ему лечили зубы, родился и вырос в Швеции.

— У нас другая система. Мужские кодовые имена для информаторов-мужчин, женские кодовые имена — для информаторов-женщин. Зачем заморачиваться?

Я видел тебя на полу. У тебя было три большие дырки в голове.

— Карстен. Или Йенс Кристиан Тофт.

Потом я видел тебя на столе в прозекторской у Эррфорса, кожа с лица содрана.

— Гражданин Дании, который, однако, родился и вырос в Швеции. Судим за побои, лжесвидетельство, вымогательство; в конце концов попал на два года в копенгагенскую тюрьму Вестре Фенгсель, корпус «D», там мы его и завербовали. Вы тоже так делаете. Иногда вербуете уже в следственной тюрьме. Разве нет?

Я узнал тебя, это ты, даже на фотографии из морга, где тебя вымыли, ты похож на себя.

— Мы его выучили, создали ему прошлое, легенду. В качестве агента он получал от копенгагенской полиции деньги, чтобы покупать наркотики и тем провоцировать членов разных преступных организаций. «Хеллз Энджелз», «Бандидос», русскую, югославскую, мексиканскую… мафию на любой вкус. В этот, третий раз он провоцировал польскую организацию «Войтек».

— «Войтек»?

— «Войтек Секьюрити Интернешнл». Охранники, личные телохранители, перевозка ценностей. Официально. Точно так же, как в остальных странах Восточной Европы. Организованная преступность за фасадом охранного предприятия.

— Польская мафия. Теперь у нее есть имя. «Войтек».

— Но в Швеции он делал это в первый раз. И без прикрытия — мы не хотели проводить операцию на шведской территории. Поэтому она обернулась тем, что мы называем неконтролируемой сделкой.