Андерс Рослунд - Три секунды

— Эрик Вильсон, стокгольмское управление полиции.

— И вы полагаете, я буду помогать вам с местом в тюрьме?

— Пол? — Замминистра улыбнулась главному тюремщику. — Мне. Вы будете помогать мне.

Могучий мужчина, брюки на котором сидели в обтяжку, ничего не ответил, но вся его поза выдавала разочарование.

— Ваша задача — поместить Паулу, вот он, сидит рядом со мной — в Аспсосскую тюрьму на срок, который он получит после того, как его возьмут с тремя килограммами амфетамина.

— Три килограмма? За это дают большие сроки. Тогда его сначала должны отправить в Кумлу, в приемник-распределитель.

— Не в этот раз.

— Как же! Он…

— Пол? — Мягкий голос заместителя министра произносил жесткие фразы с неожиданной легкостью. — Уладьте это дело.

Вильсон переждал неловкое молчание.

— Когда Паула прибудет в Аспсос, рабочее место должно быть уже подготовлено. В первый же день он должен приступить к уборке в административном здании и в мастерской.

— Работа уборщика — это, с точки зрения заключенных, награда.

— Значит, наградите его.

— Да кто он вообще такой, ваш Паула?! У него имя есть? У вас есть имя? Вы можете говорить сами?

Глава пенитенциарной службы привык отдавать приказы, привык, чтобы ему подчинялись. Выслушивать чужие приказы и подчиняться он не привык.

— Вы узнаете мое имя и персональную информацию. Чтобы поместить меня в нужную тюрьму, дать мне правильную работу и проследить, чтобы ровно через два дня после того, как я окажусь в камере, охрана провела обширные необъявленные обыски по всей тюрьме.

— Да вы…

— С собакой. Это важно.

— С собакой? А если мы найдем то, что вы подбросили? У соседа по коридору, которому вы подкинете свою наркоту? Исключено. Я за это не возьмусь. Это опасно для моих сотрудников. И это продлит срок кому-нибудь, кого осудят за преступление, которого он не совершал. Я никогда на такое не пойду.

Замминистра шагнула к Ларссону и положила руку на рукав его пиджака; она улыбаясь посмотрела на него и мягко заговорила:

— Пол, вы справитесь. Я назначила вас на эту должность. Это означает, что вы принимаете решения в пределах тюремной системы. Вы принимаете те решения, о которых мы с вами договариваемся. И когда выйдете, закройте, пожалуйста, дверь.

В открытое окно слегка дуло.

Может быть, поэтому дверь хлопнула слишком громко.

— Паула будет нашим агентом в тюрьме. Нам надо сделать его опаснее. — Вильсон подождал, когда уляжется эхо от грохнувшей двери. — Он совершит тяжкое преступление. Его приговорят к долгому сроку. Вести дела из камеры он сможет, только будучи уважаемым заключенным. Другие заключенные проверят его прошлое, по базе данных по преступлениям, а это, будьте уверены, произойдет в первый же день. И мы получим тот результат, на который рассчитываем.

— Как? — Замминистра нахмурила непроницаемое лицо. — Как он получит это прошлое?

— Обычно я использую одного из своих гражданских информаторов. Он работает в Государственном управлении судопроизводства, вносит сведения прямо в базу данных по учету преступлений. Подлинные документы… до сих пор такие сведения ни разу не ставились под сомнение в тюремных кулуарах.

Он ждал еще вопросов. Как часто он менял информацию в базе Управления? Сколько народу сидит с придуманными приговорами?

Но вопросов не было.

Собравшиеся за столом для совещаний привыкли принимать гибкие решения. Они не требовали имен и званий людей, в силах которых было изменить прошлое или время судебного процесса.

— Через тридцать восемь часов нужного человека схватят и допросят. — Вильсон посмотрел на Хоффманна. — Он признает себя виновным, сообщит, что подельников у него нет, и через пару недель суд первой инстанции приговорит его к длительному заключению, отбывать которое он отправится в Аспсосскую тюрьму, одну из трех шведских тюрем усиленного режима.

В кабинете было все так же раздражающе светло и удушающе жарко.

Все поднялись со своих мест. Совещание окончено.

Пит готов был выломать дверь и бежать из этого дома, не останавливаясь, пока не уткнется в Софью и она не заключит его в объятия. Но бежать пока рано. Надо дождаться, когда прозвучит отчетливая формулировка, не допускающая двусмысленного толкования.

Одиночка.

— Прежде чем я выйду отсюда, я хочу, чтобы вы коротко перечислили, что именно вы мне гарантируете.

Он ожидал, что замминистра откажется отвечать. Но она поняла, что ему хочется услышать.

— Я беру ваше дело под свою личную ответственность.

Хоффманн подошел ближе, чувствуя, как проводок трется о ткань брючины. Он чуть согнул правую ногу, чтобы микрофон оказался прямо перед хозяйкой кабинета. Очень важно было унести с собой все.

— Каким образом?

— Я гарантирую, что вас не будут судить за то, что случилось на Вестманнагатан. Я гарантирую, что мы обеспечим вам возможность выполнить ваше задание в тюрьме. И… что после того, как работа будет закончена, мы вас не оставим. Я знаю, что к тому времени вам будет вынесен смертный приговор, уголовный мир вас спалит. Мы дадим вам новую жизнь, новую личность, деньги, вы сможете начать все сначала за границей.

Она слабо улыбнулась. По крайней мере, Хоффманну так показалось — ей на лицо упали яркие лучи.

— Это я вам гарантирую как заместитель министра юстиции.

«Войтек» или правительственная канцелярия. Какая разница. Те же слова, те же обещания. Два закона, одинаково гонящие его прочь из страны.

Хорошо. Но ему нужно кое-что еще.

Полагаться только на себя.

— Я все равно хочу услышать про конкретные меры.

— Мы уже трижды устраивали подобное. — Короткий взгляд на начальника Главного полицейского управления, тот кивнул. — Вас официально помилуют. Мы найдем какую-нибудь гуманную причину. Уточнять не обязательно, но найдем. Медицинских или любых гуманитарных соображений вполне достаточно, чтобы Министерство юстиции приняло решение, которое потом засекретит.

Хоффманн еще несколько секунд подождал, молча стоя перед ней.

Он был доволен. Он стоял достаточно близко.

Заместитель министра юстиции выразилась именно так, как ему хотелось, ее слова звучали достаточно внятно, и их вполне можно было послушать еще раз.

Они шли бок о бок по подземному коридору, соединяющему правительственную канцелярию с риксдагом и заканчивающемуся лифтом, который поднимался к выходу в Старый город, на Мюнтторгет, два. Надо спешить, времени осталось в обрез, но оба как будто не очень понимали, куда идут.

— Теперь ты вне закона. — Вильсон остановился. — С этой минуты ты представляешь опасность для обеих сторон. Для «Войтека», они прикончат тебя в тот момент, когда раскроют, что ты агент полиции. И для этих, которые сидели за столом в кабинете, откуда мы только что вышли. Ты знаешь то, в чем не признается ни один человек из того кабинета. Они тоже принесут тебя в жертву в тот же миг, когда ты станешь угрозой, они сольют тебя, как до этого полицейские сливали своих информаторов, когда пора было защищать начальников. Ты — доверенное лицо «Войтека». Ты наше доверенное лицо. Но, если что-нибудь случится, Пит, — ты сам за себя. Никто тебе не поможет.