Олег Гайдук - Фактор Z

Он был прав, обычно проходили десятки минут, прежде чем привлечённые звуками твари собирались в таких количествах. Но и такой густой волны ужаса, словно подгоняющей толпу мертвецов, я прежде не ощущал.

— Это Злата, приём, — зашипела рация под сводом кабины. — Сзади нас нагоняют, ходу прибавьте.

— Впереди целая толпа, держитесь рядом, — предупредил я ребят. — Смотрите, чтобы вас не отсекли.

— Не беспокойся, Тихий, мы не потеряемся, — хмыкнула она.

Я вздохнул. Дисциплина в моём отряде была строгая, но от излишнего своблудия некоторых бойцов так и не удалось избавить. С другой стороны все они — бывшие гражданские, ещё совсем недавно жившие нормальной человеческой жизнью. Вот, например Злата — спортсменка и надежда молодёжной сборной по биатлону, теперь спит исключительно в обнимку с СВУ, иначе её всю ночь мучают кошмары.

Толпа зомби становилась ближе с каждой секундой.

— Ох, и запарюсь же я машину отмывать, — посетовал водитель и воткнул повышенную передачу.

До Солнечного добрались уже под вечер, вымотанные и уставшие. Город был просто запружен мертвецами, и если бы не Ануш, досконально знавший все переулки и подворотни, нас много раз могли попросту смять. Бывшему таксисту пришлось вести колонну заковыристым маршрутом, избегая широких дорог и открытых пространств. Получилась занятная такая экскурсия.

Родной город медленно приходил в упадок. Когда жил в нём, как-то не задумывался, сколько сил стоило поддерживать такую махину в чистоте и порядке. Прошло всего лишь полгода, а он уже превратился в бледную тень прошлого — с выбитыми стеклами и захламлёнными улицами, которые начали потихоньку зарастать травой.

Блокпост на въезде в Солнечный проехали с большим трудом. Сначала машины, к облегчению Ануша, долго поливали из шлангов, смывая останки неупокоенных, а потом построили всех на досмотр. Солдат на посту заметно прибавилось, из чего можно было смело делать вывод, что к нам опять прилетело горячо любимое начальство.

— Петрович, не перегибай, — предупредил я старшего смены, когда тот предложил всем раздеться для осмотра. — Понимаю, у тебя порыв служебного энтузиазма, но среди нас заражённых нет.

— У меня приказ.

— А мне положить на него, в стриптизёры мы не нанимались. Я сам проверяю людей, и не хочу, чтобы они тут унижались перед твоим взводом.

Петрович был старый вояка, но заслуженной пенсией насладится так и не успел. Раз такого опытного человека поставили на блокпост, значит, руководство предполагало большие неприятности.

— Ладно, проезжай, — вздохнул он. — А то ещё развернёшься, Господь твоя воля, и объясняй потом Бате, что случилось.

Я поморщился, но промолчал. Упоминание «господа» выводило меня из себя, но с этим приходилось мириться — людям необходимо во что-то верить, иначе у них попросту опускаются руки.

А на счёт того, что я могу повернуть в любой момент, Петрович был абсолютно прав. В округе ещё немало мест, где скапливались выжившие, и везде опытные мародёры пользовались неизменным спросом. Взять хотя бы войсковую часть на Северном шоссе, там как раз сейчас группа пропала…

Массивные ворота распахнулись, и нас пустили внутрь. До того, как всё случилось, Солнечный был элитным посёлком, где жили исключительно солидные люди, предпочитавшие покой и тишину — вот поэтому дворцы и опоясывала внушительная стена, прерывавшаяся только укреплённым КПП.

Тут мы отбивались от первой и самой тяжёлой волны зомби, когда на троих была всего одна единица оружия, и приходилось сражаться чуть ли не врукопашную. Спустя полгода посёлок обзавёлся внушительным рвом и двумя смотровыми вышками, где как раз заканчивали устанавливать тяжёлые пулемёты. Можно сказать, что жизнь стала налаживаться, но нас было много, слишком много — три сотни боеспособных бойцов плюс около шестисот гражданских. И до эвакуации на новое место жительства всех нужно кормить.

Возле главного склада, под который выделили один из коттеджей, нас нетерпеливо поджидал Рафик с командой грузчиков.

— Сколько привезли? — тут же поинтересовался он, едва мы покинули машины.

— Не беспокойся, Рафаил, — я похлопал его по плечу. — Мы как всегда под завязку.

— Отлично! Слушай, Тихий, там тебя Батя звал, как приедешь…

— Что ж, пойду, раз зовёт. Калина, проследи за погрузкой! Остальным отдыхать.

Рафик всплеснул руками:

— Да что же ты, не доверяешь что ли…

— Нет, — честно ответил я и пошёл по аллее вглубь посёлка.

К слову, Рафаил — единственный из обитателей Солнечного, который смог пережить эти страшные полгода. Большинство из его соседей-приятелей скоропостижно заразились ещё в первую неделю, но сам он был заядлым охотником и сумел отстоять своё право на жизнь.

На вертолётной площадке обнаружились стразу две винтокрылые машины, охранявшиеся несколькими бойцами. Наши неодобрительно качали головой, видя такие предосторожности, но обходили площадку стороной.

Я тоже не стал искушать охранников и повернул в сторону насосной станции, установленной прямо над артезианской скважиной. Заодно напьюсь и приведу себя в порядок перед встречей с начальством.

Возле скважины у нас образовался стихийный рынок, где предприимчивые гражданские начали торговать зеленью и овощами, выращенными на декоративных лужайках. Со временем ассортимент здесь значительно вырос, в основном, благодаря усилиям мародёрских групп, а вот товарообмен остался исключительно натуральным. Калина как-то предложил ввести местные деньги, в виде крышечек из-под кока-колы, но его всем посёлком подняли на смех.

Возле палаток как всегда крутилась мелкая детвора. Я вытряс из разгрузки горсть мятных леденцов, которые немного подтаяли на раскалённой крыше, и сразу же оказался окружённым гомонящей толпой. Малолетние вымогатели вытрясли всё, что я смог прихватить им на этот раз, и только потом соизволили пропустить к скважине.

— Вы им нравитесь, — заметил женский голос за моей спиной. — Хоть от вас за версту несёт смертью.

— Им нравятся леденцы и прочие сласти, которые я регулярно привожу с собой, — возразил я и открыл кран.

Вода была холодной и вкусной. Я залпом выпил целую кружку, но со второй торопиться не стал, позволяя организму неспешно насытиться влагой.

— Нам надо поговорить.

Вот же упрямая!

— Мне нечего вам сказать. Люди, которые разговаоивают на разных языках, никогда не достигнут взаимопонимания.

Я повернулся, и отметил, что обычно спокойная Мария встревожена, хоть и старается держать себя в руках. Такие сильные эмоции улавливаются лучше всего, странно, что я не почувствовал этого раньше. Впрочем, толпа счастливых ребятишек своей звонкой радостью может заглушить кого угодно.