М. Роуз - Меморист

Тем временем дети стали шуметь, кто-то кого-то толкнул, завязалась потасовка. Девушка-экскурсовод извинилась. Собрав школьников, она повела их к другой витрине в противоположном углу комнаты.

— Как тебе удалось уговорить ее дать тебе гобой? — спросила пораженная Меер.

— Я сказал, кто я такой, и показал свое удостоверение музыканта филармонии, — шепотом ответил Себастьян, внимательно изучая инструмент.

Меер оглянулась на детей, застывших перед посмертной маской Бетховена, которую она сама разглядывала три дня назад. Молодая женщина объяснила, что это такое и когда это было сделано, и в комнате наступила тишина. Маска вызывала гнетущее чувство — не своим видом, а тем, что она была снята всего через несколько часов после смерти великого композитора. Даже фотографический снимок не выглядел бы таким правдоподобным, как это бронзовое изваяние, ставшее усыпальницей души Бетховена. У Меер заныло сердце, пронзенное острой горечью утраты.

— Посмотрите сюда.

Голос Себастьяна прозвучал тихо, но настойчиво. Все трое окружили инструмент тесным кольцом, разглядывая его.

На нижней части гобоя были выбиты клейма, обозначавшие пробу серебра и изготовителя. Меер, поработавшая по выходным и летом в антикварном магазине матери, знала, что это такое. Через ее руки прошло множество серебряных предметов, и многие клейма она знала наизусть, но эту группу она видела впервые. Затем она обратила внимание на то, что ей еще никогда не встречалось в клейме изготовителя: маленькое отверстие. Среди выгравированных символов была ловко запрятана дырочка размером с булавочную головку. Руки Меер сами собой потянулись к цепочке на шее.

— Да, мы должны попробовать, — подтолкнул ее Себастьян, подумавший о том же самом.

— Сейчас? Прямо здесь?

— Да, — настойчиво промолвил Малахай.

Меер сначала оглянулась на детей, которых девушка-экскурсовод уводила в соседнюю комнату, затем посмотрела на мужчину у входа, прильнувшего к экрану компьютера.

— Ну же, быстрее, — поторопил ее Малахай.

Дрожащими пальцами Меер достала цепочку из-под блузки, нагнулась и вставила крошечный серебряный ключик в замочную скважину. С тех пор как она извлекла его из-под высушенного сердца, она гадала, где может быть такой маленький замочек. Теперь она знала. Ключ повернулся в замке.

Механизм раскрылся тихо, словно взмах крыльев бабочки, и Меер попробовала раскрыть гобой. Сколько лет прошло с тех пор, как эта крохотная петелька поворачивалась в последний раз? Это было в 1814 году? Меер осторожно разделила две половинки инструмента, заставляя его отдать спрятанное в нем сокровище. Увидев содержимое тонкой серебряной гробницы, Меер узнала его по воспоминаниям, погребенным в самом потаенном уголке ее Души.

Находка была такой нежной и хрупкой на вид, что Меер боялась к ней прикасаться. Она бережно извлекла костяную флейту из тайника.

— Быстрее, давай инструмент мне! — прошептал Себастьян.

Меер была сбита с толку. О каком инструменте шла речь? Прежде чем она успела сообразить, Себастьян протянул руку, забрал у нее серебряный гобой Бетховена и захлопнул его.

— Меер, быстро спрячь это в сумочку, — сказал Малахай, кивая на костяную флейту.

Тем временем Себастьян, отступив на несколько шагов, поднес серебряную трубку к губам. Комната наполнилась звуками музыки, но это был не Бетховен, а «Канон» Пахельбеля. Меер нашла выбор Себастьяна правильным; эту музыку Бетховен должен был слышать, поскольку немецкий композитор Пахельбель также перебрался из Германии в Вену за сто лет до него. Внимание школьников, учительницы, девушки-экскурсовода и парня за компьютером было приковано к Себастьяну и тем сладостным и чарующим звукам, которые он извлекал из гобоя.

Трясущейся рукой Меер открыла сумочку и засунула внутрь старинную флейту.

Закончив играть, Себастьян выслушал восторженные аплодисменты и торжественно возвратил гобой билетерше. Та убрала инструмент обратно в витрину, не проявляя никакого любопытства. Разве не стал гобой легче без флейты внутри? Или девушка просто не обратила внимания на его вес?

Положив гобой на место, девушка заперла витрину на замок и поблагодарила Себастьяна, а тот в свою очередь поблагодарил ее за возможность сыграть на инструменте великого Бетховена. Затем, кивнув Малахаю, обнял Меер за плечо и повел ее из комнаты мемориальной квартиры Бетховена.

Среда, 30 апреля, 11.55

Они молчали, спускаясь по лестнице, до тех пор, пока не оказались на Мёлькер-Бастей, и там Малахай и Себастьян вдруг завели совершенно безобидный разговор о городах, расположенных неподалеку от Вены, которые имело смысл посетить.

Меер вскоре догадалась, что они умышленно говорят о ничего не значащих пустяках на тот случай, если за ними следят, прослушивая разговоры с помощью беспроводных микрофонов. Она перестала слушать. Имело значение только то, угрожает ли им опасность.

Они пересекли улицу и вошли в парк. Меер смотрела на мамаш, выгуливающих детей, на пожилых людей, сидящих на скамейках. Какая-то женщина окликнула собаку. Куда направляется Себастьян? Мимо прошла в обнимку влюбленная парочка. Мальчишка промчался на велосипеде, настолько близко, что Меер обдало потоком воздуха.

Внезапно Себастьян схватил ее за плечо и повел вправо. Выйдя из парка, они пошли по улице, где на углу на остановке стоял трамвай.

Себастьян ускорил шаг, увлекая Меер за собой. Они уже подходили к остановке. Трамвай закрывал двери. Себастьян крепче стиснул плечо Меер. Он собирался вскочить в вагон. Не чувствуя присутствия Малахая рядом, молодая женщина обернулась. Малахай не поспевал за ними. Он не успеет. Меер не была уверена, что и она сама успеет. А что, если двери закроются, прихлопнув сумочку? Вдруг они раздавят флейту?..

Вскочив на подножку, Себастьян обернулся и подсадил Меер, и тотчас же за ними закрылись двери. Оглушенная, но невредимая, Меер обвела взглядом заполненный трамвай.

— А где Малахай?

— Держись за меня, — сказал Себастьян.

— Но ведь Малахай… — Меер попыталась выглянуть в окно, но трамвай уже отъехал от остановки. — Что будет с ним?

— За него не беспокойся, — тихо промолвил Себастьян. — Мы ему позвоним, как только окажемся там, куда направляемся. Так будет лучше. Втроем мы чересчур заметны и привлекаем к себе больше внимания.

— Но не можем же мы просто… — начала было Меер, но тут до нее дошел смысл его слов. — Ты сделал это умышленно?

— Как ты? — Пропустив ее вопрос мимо ушей, Себастьян показал взглядом, что здесь не место обсуждать эту тему. — Я не слишком сильно дернул тебя за руку?

Меер пожала плечами, решив не говорить о том, как ей было больно.