Джозеф Файндер - Жесткая игра

Бодин смотрел на меня. Его глаза превратились в щелочки.

— Скажу честно. Я бы не выбрал тебя вместо Майка. Но Шерил хочет задать тебе кое-какие вопросы об Н- 880. Я просто хочу быть уверен, что ты дашь ей правильные ответы.

Я кивнул. Правильные ответы. Что, черт возьми, он имеет в виду?

— Ты ведь не доставишь мне никаких хлопот в Канаде?

— Конечно, нет.

— Отлично. — Он положил мне руку на плечо. — Помни свое место, не лезь на рожон, и все будет хорошо.

Оставалось собрать вещи. Я не часто ездил в командировки, но моя собака Герти сразу поняла, что означает этот черный чемодан. Она положила морду на лапы и посмотрела на меня грустным, испуганным взглядом.

Когда год назад мы расстались с Эли, первое, что я сделал, — завел собаку. Пошел в приют для животных и взял себе золотистого ретривера. Уж не знаю почему, собаку назвал Гертрудой. Сокращенно Герти. Она сразу же ко мне привязалась и не отпускала от себя ни на шаг. И в туалет бы со мной ходила, если бы я не закрывал дверь. Герти была приставучей, но все же не так, как девчонки, с которыми я встречался после Элисон Хиллман.

Думаю, мало кто понимает, насколько собаки лучше женщин. Герти никогда не сердилась, если я поздно возвращался с работы. Она безропотно ела день за днем одну и ту же еду. И никогда не спрашивала, «не полнит ли ее это платье».

Я не знал, что мне брать с собой. Вещи для активного отдыха, сказал Хэнк. Я взял джинсы, старую куртку, ботинки. Потом посмотрел сайт коттеджа, убедился в том, что дом действительно роскошный, и кинул в чемодан защитного цвета брюки и свои лучшие ботинки, так, на всякий случай. Для полета на корпоративном самолете я надел блейзер и галстук.

А куда деть Герти на те четыре дня, что меня не будет дома? Я начал названивать своим друзьям, но они все, зная Герти, отказались. Я посмотрел на часы. Ровно через два часа я должен быть в аэропорту. Как раз хватает времени, чтобы приехать в офис, скачать файлы с информацией об Н- 880 и узнать, что стало причиной крушения «евроспейшла» в Париже.

По дороге в офис я все думал о странной встрече с Хэнком Бодином. Почему генеральный директор включила меня в число приглашенных на этот корпоративный выезд? И какие хлопоты я мог доставить Бодину? Если он хотел, чтобы я дал «правильные ответы», то какие тогда неправильные?

Добравшись до своего рабочего стола, я начал копировать файлы на флэшку, а заодно проверил почту. Одно из писем было от администрации генерального директора — насчет корпоративной этики и «культуры ответственности». Я сохранил его, чтобы прочитать позже. Обычно это означало «никогда».

Ко мне подошла Зои:

— Так чего хотел Бодин?

— Сказал, что я еду с ними в Канаду.

— Да ладно! Зачем? Чемоданы таскать?

— Шерил Тобин распорядилась, чтобы взяли именно меня.

— Ха-ха. Можно подумать, она тебя знает.

— Ей нужен кто-нибудь, кто может со знанием дела говорить об Н- 880.

— А за неимением лучшего сойдешь и ты?

— Думаешь, у меня был выбор? Это была не просьба, а приказ. Так что я собираюсь попросить тебя об огромном одолжении.

Зои насторожилась.

— Можешь присмотреть за Герти? — спросил я.

— Конечно. Собака напрокат — это круто! Берешь ее на пару дней и возвращаешь, когда надоест…

— Ты прелесть! — Я протянул ей ключи от квартиры. — Еще одно одолжение. Бодин просил узнать, почему разбился «евроспейшл».

— Крыло отвалилось или что-то в этом роде.

— Внутренний закрылок. Вопрос в том — почему.

— И ты хочешь, чтобы я это выяснила?

— Позвони паре журналистов с авиационных сайтов, может, они слышали что-нибудь. И постарайся добыть фотографии.

— А Бодину это зачем?

— Чтобы у Майка было как можно больше компромата на «Евроспейшл».

— Когда тебе это нужно? К возвращению из Канады?

— Вообще-то Бодин хочет получить информацию еще до отъезда.

— Мне надо еще подготовить презентацию для Майка. Так что смогу начать не раньше чем через пару часов.

— Пойдет, если на борту нашего самолета есть Интернет.

— Есть. Главное, сделать все до того, как вы доберетесь до коттеджа. Он вне зоны доступа. Никаких мобильников, смартфонов, имейлов… Вообще ничего. А Шерил к тому же запрещает пользоваться спутниковыми телефонами.

— По мне так просто идиллия. Но думаю, наши шишки не очень-то мне обрадуются.

— Тебе все равно придется с ними общаться.

— Приложу все усилия, чтобы не пришлось.

— Ты что, не понимаешь? Это же главная фишка всех корпоративных выездов. Тренинги, спортивные игры… Чтобы разрушить барьеры и заставить подружиться людей, которые друг друга терпеть не могут.

— Вряд ли эти игры помогут Бодину полюбить Шерил Тобин.

Зои посмотрела на меня долгим, загадочным взглядом.

— Слушай, Джейк. Но это строго между нами. Знаешь Софи? Из нашей службы безопасности?

— Ну и?..

— Вчера я встретила ее в баре, и она мне рассказала, что только что закончила суперсекретную работу для юридического отдела. Она заходила кое в чьи почтовые ящики, — продолжала Зои, — архивировала письма и пересылала их в одну юридическую контору в Вашингтоне.

— Зачем?

— Она не знает. Ей просто дали задание. Но она понимает, что дело серьезное.

— Это коснулось всех сотрудников?

— Нет, только нескольких топ-менеджеров. Включая Бодина.

— Правда? — Вот это уже было интересно. — Неужели приказ отдала сама Шерил Тобин?

— Я бы не удивилась.

Я задумался. Говорят, одной из причин, по которой совет директоров нанял человека со стороны, было желание оздоровить систему. Ходили слухи о коррупции. Но, по правде говоря, авиабизнес известен своей сомнительной чистотой.

— На твоем месте я была бы поосторожней, — сказала Зои. — Четыре дня лицом к лицу с корпоративными шишками… Боюсь, дело кончится тем, что ты им выскажешь все, что думаешь, и потеряешь работу. Эти ребята не будут терпеть твоих выходок.

— Нет?

— Нет. Может быть, ты и разбираешься в собаках, Лэндри, но о волках ты не знаешь самого главного. Доминирование — это основа основ.

На шоссе, ведущее к аэропорту Ван Найс, я выехал с приличным запасом времени. В этот момент буквально из ниоткуда возникла полицейская машина с включенной мигалкой и сиреной. У меня внутри похолодело: неужели я превысил скорость?

Но копы проехали мимо, некстати напомнив мне о тех временах, которые я предпочел бы забыть.

В зал суда меня ввели в наручниках.

Белая рубашка была мне явно велика — в шестнадцать лет я был довольно тощ и узок в плечах. Офицер, квадратный мужчина с внушительным пузом, провел меня к деревянной скамье, рядом с общественным адвокатом. Я сел, и с меня сняли наручники.

В зале суда было жарко и душно, пахло потом. Судьей была негритянка в огромных очках на цепочке. Я уставился на табличку с именем: Ее честь Флоренс Альтон-Уильямс.